Нерожденный - Владимир Контровский

Тяжёлый крейсер «Индианаполис»

Закончив выгрузку, «Индианаполис» выбрал якорь и взял курс на Улити. Корабль шёл навстречу смерти, но никто из тысячи двухсот человек его экипажа об этом не знал.

Подводная лодка флота империи Ямато «И-58» крейсировала у Марианских островов вторую неделю. Как и крейсер «Индианаполис», субмарина тоже выполняла особую миссию. Провожая лодку в поход, вице-адмирал Симидзу сказал её командиру, капитану 3-го ранга Хасимото: «Вам выпала высокая честь одному из первых доказать, что «щит Аматерасу»[76] может служить и мечом». Хасимото догадывался, что означают слова адмирала: «И-58», одна из авианесущих лодок флота, вышла в море без бортового гидросамолёта – его место в палубном ангаре занял излучатель «миязака», а в экипаже субмарины стало одним человеком больше. Вряд ли подводная лодка, способная уйти на глубину, нуждалась в «щите богини» для обороны, значит, «миязаку» предполагалось использовать как оружие наступательное. И осознание этого наполнило Хасимото чувством гордости: ему доверили, и он не подведёт.

28 июля в 23.00 «И-58», шедшая в надводном положении, обнаружила на горизонте цель: вероятно, крупный надводный корабль, идущий встречным курсом. Чтобы не быть обнаруженным американским радаром, Хасимото приказал погружаться, но мангуст[77] его остановил.[78]

– Не надо, командир, – сказал он. – Я выключу его локатор.

Корабли сближались. Хасимото заглянул в ангар и увидел, что мангуст уже занял своё место за излучателем, и что лицо его стало отрешённым: носитель «щита богини» был готов к бою. Командир вернулся на мостик и взял бинокль.

– Расстояние до цели – тридцать кабельтовых! – доложил радиометрист.

Дизеля «И-58», работавшие в режиме «зарядка-винт», натужно захрипели, и Хасимото понял: оператор излучателя включил боевой режим, используя всю мощность и генераторов, и аккумуляторных батарей. Американский тяжёлый крейсер накрыла незримая ментальная волна, отмодулированная и усиленная…

Вряд ли кто-нибудь на борту «Индианаполиса» смог что-то понять. «Я услышал, как от непомерной нагрузки взвыли турбины, – рассказывал чудом спасшийся инженер-механик. – Начал меркнуть свет, в наступившем полумраке стали видны красные нити накала ламп, светившихся еле-еле. Казалось, какой-то невидимый и очень большой вампир высасывает из корабля всю энергию до последнего ватта, вбирая в себя и пламя в топках, и перегретый пар в магистралях, и электрический ток на шинах распределительных щитов. Это было жутко».

Матросы в погребах боезапаса носовых восьмидюймовых башен тоже ничего не поняли. Они просто не успели этого сделать: тяжёлые туши снарядов превратились в огонь, и моряки сгорели быстрее, чем их зрительные нервы передали информацию мозгу.

На месте крейсера «Индианаполис» расползалась гигантская огненная амёба. Японцы на мостике «И-58» разразились криками «Банзай!». Капитан 3-го ранга Хасимото торопливо слез по рубочному трапу и протиснулся в ангар.

– Корабль гайкокудзинов рассыпался в прах! – торжествующе произнёс он, обращаясь к мангусту.

Оператор не ответил, и поза его не изменилась. Командир «И-58» сделал несколько шагов, дотронулся до плеча мангуста, заглянул ему в лицо и понял: воин-самурай, только что одним движением мысли испепеливший военный корабль бледнолицых, мёртв.

Серые тушки были разбросаны по всему вольеру. Некоторые мыши ещё подергивали лапками, но это были уже посмертные сокращения мышц.

– Результат тот же самый, – задумчиво произнёс Тамеичи Миязака, переводя взгляд на излучатель, установленный на треноге и похожий на какого-то доисторического зверя. Ствол аппарата был направлен на вольер.

– Вы правы, – Синъитиро Томонага кивнул. – И тем не менее…

– И тем не менее. Значит, – Миязака повернулся к армейскому генералу, стоявшему чуть поодаль, – натурные испытания на пленных китайцах не дали ожидаемого результата?

– Да, Миязака-сан, – генерал вежливо поклонился. Творец супероружия уже считался в Японии вторым лицом после императора, и его почитание доходило до обожествления. – Во всех трёх случаях операторы излучателей умерли мгновенно. А среди «брёвен»[79] погибли только двое, и то они, скорее всего, умерли от страха. У всех же остальных, по заключениям медиков, наблюдаются лёгкие контузии, а большинство вообще невредимы. Генерал Ямада очень расстроен.

«Расстроишься тут, – подумал Миязака. – Ямада надеялся без единого выстрела засыпать всю Маньчжурию трупами гайкокудзинов, а вместо этого – гибель трёх его лучших воинов без всякого ущерба для врага».

– Что вы об этом думаете? – спросил Миязака у Томонаги, когда генерал покинул лабораторию. – С капитаном Маэда, взорвавшим американский крейсер, более-менее ясно – мангуст надорвался, хотя я могу только догадываться, какой процесс он пытался раскачать. Но «формула смерти» – здесь не было никаких импровизаций, коды частот были проверены и операторы знали, что и как надо делать. Три неудачи подряд – это уже не случайность, это закономерность!

В отличие от Миязаки, у Томонаги причин для раздражения не было. Томонага, ядерный физик, работавший вместе с Хидэки Юкава под руководством профессора Нисины над японской атомной бомбой, только что (причём всего за несколько дней) выполнил особое задание, исходившее от самого императора Хирохито – микадо потребовал, чтобы никаких новых атомных взрывов над городами Японии не было. Томонага не сомневался, что «миязакой» можно погасить ядерный распад, но как это проверить? Не просить же янки сбросьте, мол, ещё одну бомбу, а мы её нейтрализуем. Но Томонага нашёл выход: он, имея чёткое представление о том, что происходит с ядрами атомов урана, сам синхронизировался с излучателем и мысленно провёл весь процесс погашения, снимая при этом собственную энцефалограмму, а затем поставил натурный эксперимент – с помощью «миязаки» лишил радиоактивности кусок обогащенного урана. После этого нескольким лучшим операторам ПВО страны было объяснено, что и как надо делать, и они отрабатывали упражнение, пока их энцефалограммы не стали совпадать по характеру с энцефалограммами самого Томонаги. Спектр боевых излучателей пополнился ещё одним набором частот – с вероятностью до девяносто пяти процентов можно было сказать, что следующая американская атомная бомба, сброшенная на город, прикрытый «миязаками», не взорвётся.

– Операторы излучателей убили сами себя, – продолжал рассуждать вслух Миязака, и тут Томонагу осенило.

– Я понял! – воскликнул он. – «Луч смерти» прерывает жизнедеятельность человека, но наши операторы – они ведь тоже люди, и они сами стали первыми жертвами излучения. Оператор может экранировать от воздействия поля энергоисточник излучателя, но свой собственный мозг, инициатор процесса, он экранировать не может: в противном случае процесс просто не начнётся.

– И это означает, – подхватил «отец сверхоружия», мгновенно всё понявший, – что никаких «лучей смерти» не будет. Во всяком случае, пока излучателями управляют люди, а не роботы, способные мыслить. Спасибо, Томонага-сан, теперь всё ясно. Замкнутый круг… Оказывается, оружие богини имеет предохранитель. Да, боги предусмотрительны, но даже они не могут всё предусмотреть!

Глаза Тамеичи Миязака вспыхнули мрачным огнём, и Томонаге стало не по себе.

– Меня больше заботит гибель капитана Маэды, – сказал он. – А если то же самое произойдёт во время готовящейся атаки на американский флот, причём ещё до того, как будет достигнут должный эффект воздействия? Целей ведь будет не одна, а много – десятки, если не сотни.

– Наша атака будет успешной, – ответил Миязака, к которому вернулось его обычное холодное спокойствие. – Капитаны Сайто и Фукуи – мангусты опытные. Они будут работать строго в заданном и проверенном диапазоне: это битва, а не разведка боем.

Появление на подступах к атоллу Улити, где стояли сотни американских кораблей – авианосцы, линкоры, крейсера, эсминцы, – одиночного неопознанного самолёта (судя по всему, японского) большой тревоги не вызвало. Скорее всего, это был обычный разведчик, а так как он летел без всяких помех, не было оснований подозревать, что где-то таятся и японские субмарины, загаживающее пространство излучением «миязак». В небо поднялись четыре «корсара», быстро набравшие высоту и пошедшие на перехват. Они сообщили, что видят большой шестимоторный японский самолёт, а потом… Потом повторилось то, что уже случалось неоднократно: двигатели всех четырёх истребителей дружно встали, и «корсары» упали в океан.

По той информации, которую они успели передать, офицеры штаба вице-адмирала Митчера пришли к выводу, что японский шестимоторник – это новейший стратегический бомбардировщик G10N «Фугаки», летающий монстр с размахом крыльев в шестьдесят три метра, способный, если верить скудным разведданным, подниматься на высоту пятнадцати километров и нести до двадцати тонн бомбовой нагрузки со скоростью семьсот восемьдесят километров в час. Двадцать тонн – это означало, что «фугаки» запросто поднимет «миязаку» вместе с её энергоисточником. Факт, конечно, неприятный, но что может сделать целому флоту один самолёт, пусть даже оснащённый боевым излучателем? Появление разведчика – это первый признак готовящейся атаки, но никаких других объектов радары не фиксировали – ни в небе, ни на поверхности океана.