Не будите Гаурдака - Светлана Багдерина

— Надо же… и этот жив… Что такое «не везет» и как с этим бороться… — кисло пробормотала она и принялась разбирать завал.

Подоспевшие товарищи сгрузили ренегата на более-менее ровное место, препоручив заботам Эссельте, и присоединились к спасательным работам.

В темной дыре под потолком замелькали пятна светильников и послышались испуганные голоса: наверное, спасать собирались не только они, но и их. Но у разных спасательных отрядов цели и средства были разными тоже, и поэтому, не дожидаясь, пока придворные найдут способ пробиться сквозь стальную плиту или камень, антигаурдаковская коалиция принялась за дело свое.

Когда атланский монарх был извлечен на свет Божий, сочувственно покачали головами даже самые отъявленные тисоненавистники.

— Он… до утра не доживет… — проговорила Эссельте тихим шепотом, словно король, не оправдав ее прогноза, скончался уже сейчас.

— Фикус может помочь? — нахмурился Иванушка, прислушиваясь к звукам ударов за стеной: похоже, обитатели дворца вооружились кирками и ломами[180] и пытались пробиться сквозь стену.

— Нет… — покачала головой гвентянка. — Не думаю… Я удивляюсь, как он жив до сих пор…

При этих словах темные глаза короля распахнулись и уставились перед собой невидящим взглядом.

— Отходит? — боязливо пробормотал Кириан и сделал знак против злых духов.

— Как… он?.. — сиплый шепот, еле слышный за ударами в коридоре, сорвался с губ Тиса.

— Кто?

— Ренегат?

— Который?

— Го…род…

Головы гостей повернулись к дыре, зияющей на месте уличной стены.

Пожары догорали. Новых взрывов, припомнили они, не было ни видно, ни слышно с тех пор, как они освободились от заклинания. Крики изредка доносились — но далекие и редкие. Вальяжный ночной ветерок приносил в зал резкий запах дыма, горелого камня и еще чего-то, отчего желудок сворачивался, превращаясь в кусочек льда безо всяких заклятий.

— Пожаров нет, — не вдаваясь в подробности, коротко сообщил отряг.

— И города нет, — предположил самое худшее бард.

Черные глаза закрылись медленно, и из-под ресниц выкатилась и заскользила по грязной щеке слеза.

— Я… виноват… я… я… только я… — почти беззвучно шевельнулись тонкие искусанные губы, пуская пузырьки розовой пены, и лицо короля искривилось и вздрогнуло, словно в теле, спохватившись, проснулась боль.

— Мы прилетели, чтобы предупредить тебя об этом, — к изумлению своему, не находя в себе ни жалости, ни сочувствия, проговорил Иванушка.

Тис не отозвался, и царевич уже подумал было, что король потерял сознание или умер, и даже Серафима потянулась к запястью проверить пульс, но вдруг глаза его снова открылись, и тот же самый незрячий взгляд неподвижно воззрился в неведомое.

— Я… виноват…

Шепот его на этот раз был довольно громким, словно за несколько минут атлан чудесным образом набрался сил и пошел на поправку.

— Если вы будете так кричать, это немедленно отразится на вашем здоровье, — строго нахмурилась Эссельте

— Я… хочу умереть быстро…

Но прежде, чем Олаф или Сенька смогли предложить ему свою помощь, Тис снова заговорил — и на этот раз прервать его рассказ не посмел никто.

Почти месяц назад к его величеству Дубу Третьему явились два человека, и он, ко всеобщему удивлению, принял их во дворце и отвел им отдельные покои. Кто они такие, откуда и зачем пришли — не знал никто, кроме самого Дуба.

Через неделю после прибытия один из таинственных гостей навестил ночью дворцовый кабинет Тиса, где тот заработался, пытаясь свести концы с концами в финансовом отчете по одной из госзакупок для армии. При виде загадочного гостя короля Тис насторожился, но войти ему предложил.

Первым вопросом визитера был, хочет ли он, первый советник, стать правителем Атланды. Но не успел Тис начать раздумывать, были ли это козни конкурентов или провокации короля, как посетитель рассеял страхи, напомнив, при каких обстоятельствах они встречались. Оказалось, в последний раз Тис видел своего гостя много лет назад, еще мальчиком. Это был сын их дальней родственницы. Он заходил попрощаться к ним перед отбытием в Узамбар и получил от отца Тиса сумму, достаточную, чтобы заплатить за все годы учебы и жить не привольно, но безбедно во время нее.

«Иногда даже очень маленькое проявление доброты может иметь очень большие последствия», — любил говаривать дед первого советника.

И теперь, когда загадочные гости видели, что им не удастся договориться с королем, о чем бы они там ни договаривались, и что вакансия очень скоро может освободиться, друг семьи предложил ее Тису.

И тот согласился.

Подробности плана перехода власти были обсуждены в ту же ночь, а через несколько дней блестяще воплощены в жизнь. Родственник короля, жертва проклятых колдунов, мужественно бросивший им вызов, едва не поплатившийся за это собственной жизнью и лишь чудом оставшийся в живых, стал идеальной заменой почившему несладким сном Дубу.

От бастарда предприимчивые гости избавились на следующий день после нападения на его отца. Внебрачная же дочь Дуба успела сбежать со своей матерью, и Тис предложил не желающим пока уезжать из города магам убить двух зайцев одной стрелой: пожить в доме Вишни, а заодно устроить там засаду. Но даже когда тело Вишни было найдено, его сообщники продолжали там гостевать, поджидая, по их словам, прибытия старых знакомых.

Каких именно, и что ему, Тису, предписывалось сделать в случае их прибытия, ренегаты объяснили очень подробно. И гости прибыли — с шумом, спецэффектами и скандалом, привлекая к себе внимание целого города.

Чтобы не скомпрометировать короля убийством гостей во дворце или во время экскурсии, друг семьи настоял на инсценировке несчастного случая с големами.

— Но как они нашли нас в Красной Стене?! — не удержался Кириан.

Неподвижный взгляд Тиса, точно погруженного с головой в мир воспоминаний, медленно переполз на барда.

— Вы… бы…ли… там?..

— Да, — подтвердил менестрель.

— Значит… вы… знае…те… вы… уз…знали…

— Что? — насупился Ахмет.

— И…мя… — натужно прошептал король, казалось, выталкивая из раздавленных легких последний воздух. — Имя… сына… Дуба…

— Анчар?

— Д…да… Ан…чар… К…кре…чет… проз…вище… пятый… Наслед…

— Ренегат — Наследник?!

Как по команде друзья обернулись, потому что вопрос, кто из двоих ренегатов остался в живых, из академического моментально превратился в экзистенциальный… и встретились взглядом с расширенными то ли от боли, то ли от шока глазами раненого.