Восемь недель - Хулина Фальк

приехала, мой мозг не мог этого вынести. Черт, мое сердце не выдержит этого.

— Конечно я знаю. Я самый красивый парень, которого ты когда-либо встречала.

Ее глаза сузились, она посмотрела на меня, одна рука поднялась к моему лицу, где она схватила мой подбородок между пальцами, присматриваясь ко мне, покачивая моей головой из стороны в сторону.

— Ха. Тебе не хватает какого-то цвета. Возможно, красный тебе был бы к лицу.

Если ты думаешь, что красный цвет мне пойдет, София, я буду носить красное каждый божий день до конца своей жизни.

— Черт, правда? — Она кивает. — Тогда поцелуй меня.

ГЛАВА 30

«Клянусь, весь мой мир перевернулся с ног на голову» — Upside Down by Austin Moon

София

— Поцеловать тебя?

— Да. Если хочешь увидеть на мне красный цвет, поцелуй меня. — Его взгляд падает на мои губы, а затем снова встречается с моими. — Или ты боишься, что можешь влюбиться в меня, если поцелуешь меня?

Засранец.

Я конкурентоспособный человек. Я должна быть им, если хочу пройти соревнования по фигурному катанию, не потеряв при этом головы. Проигравшие всегда оказываются на стороне жертв. Быть конкурентоспособным и стремиться стать лучше всех остальных, несомненно, помогает никогда не оказаться в самом низу рейтинга.

Итак, скажите мне, что я не могу что-то сделать и я, скорее всего, сделаю это, просто чтобы доказать, что другой человек неправ.

Ставя бутылку на пол на горячую секунду, я кладу обе руки по обе стороны от лица Аарона. Он ухмыляется мне, то ли предвкушая поцелуй, то ли думая, что я не доведу этого до конца.

Я глубоко вдыхаю. В этом нет ничего такого.

Подойдя ближе, я едва успеваю перевести дух, как рот Аарона прижимается к моим, губы смыкаются мягко и нежно, но такое ощущение, будто они горят.

Мое сердце пропускает один или два удара, когда его руки сжимают мою талию, утаскивая меня прямо к нему на колени. Мои ноги находятся по обе стороны от его тела, ища устойчивости у тюка сена, на котором мы сидим. Я стараюсь держаться на ногах, а не садиться ему на колени ради собственного здравомыслия. Я не уверена, к счастью это или нет, когда Аарон толкает мои бедра вниз, усаживая меня прямо на себя.

Мой мозг погружается в штаны, когда я чувствую, как его член прижимается к моему бедру. Не могу поверить, что говорю это, но мне очень хотелось бы знать, как он будет ощущаться внутри меня.

Как только его язык скользит мне в рот, мой мозг отключается. Думать о том, правильно ли это, что нам не следует целоваться или быть кем-то еще, кроме друзей, уже не важно. Важно то, что мы оба этого хотим. Так почему бы не поддаться искушению?

Пути людей постоянно расходятся по разным причинам, но если мы никогда не попытаемся исследовать неизведанное, мы никогда этого не узнаем, верно? Кто даже знает, может быть, нам с Аароном будет так хорошо вместе, как я молилась. Возможно, нет.

Я знаю, что это не продлится вечно, потому что я никогда не смогу вернуться в Нью-Сити. Я могу лишь ненадолго получить его. Это всё, что мы можем дать друг другу, и это, конечно, лучше, чем не иметь ничего, верно?

Хотя есть одна вещь, которую я отказываюсь делать — лгать Аарону. Он должен знать, что это ни к чему не приведет. Нет будущего. Никаких обязательств.

Я ему нравлюсь, это совершенно очевидно. Вопрос в том, заинтересован ли он в отношениях типа «друзья с привилегией» или нет. На его месте, я бы была заинтересована. Возможно, это не самый лучший вариант для моего сердца, но, опять же, это все, что я могу предложить.

Я чувствую, как мои соски твердеют, когда я трусь о него. Аарон стонет во время нашего поцелуя, просовывая язык мне в рот, требуя меня… Как будто я уже не принадлежу ему.

— Аарон. — Я задыхаюсь, но прежде чем успеваю это осознать, его губы снова накрывают мои. Его руки скользят от моих бедер к заднице, крепко сжимая её.

— Вот где ты должна быть сейчас.

Мы с Аароном отстраняемся друг от друга, и моя голова мгновенно поворачивается в ту сторону, откуда раздался голос моей матери. Она просто стоит там с улыбкой на губах, скрестив руки на груди. Моя сестра стоит рядом с нашей матерью, её руки сжаты в кулаки по обе стороны тела.

— Я сказала твоему отцу, что он найдет тебя здесь, и была права.

Учитывая, что я пряталась здесь с тех пор, как мы переехали в Байербрунн, можно было бы подумать, что мой отец знает об этом. Я всегда прихожу сюда, чтобы писать. С тех пор этот сарай стал моим убежищем. Здесь уютно, тепло. Тихо, вокруг никого. Это именно то, что нужно, когда хочется уйти от всех и вся. И что ж, сюда никто никогда не приходил, поэтому, это сделала яя.

— Люди спрашивают о тебе, София, — говорит Джулия презрительным голосом. — Но я полагаю, они привыкли к тому, что один из нас разочаровывает нашу семью.

— Джулия, — предупреждает мама, глубоко вздыхая. Уровень её терпения, должно быть, зашкаливает в последнее время, учитывая меня и Джулию.

Ну, в последнее время — это мягко сказано. Я никогда не любила Джулию из-за нашей разницы в возрасте. Ее всегда больше интересовали другие вещи, которые не касались меня. Она никогда не прилагала усилий, чтобы узнать меня получше. И как ее младшая сестра, я не думала, что мне придется быть той, кто познакомится с ней поближе. В любом случае, нашей матери приходилось быть терпеливой с самого моего рождения. И всё стало только хуже, когда я узнала, что она переспала с моим парнем, и даже не жалеет об этом.

— Да? И какого это? — спрашиваю я Джулию. — Я имею в виду, что ты уже заняла место сучки, которая спит с чужими парнями. Мне было интересно, когда твоя кличка изменится со «шлюхи» на «разочарование».

Прежде чем моя сестра получает возможность выплеснуть ярость, горящую в её глазах, моя мать уводит её от меня. Надеюсь, прямо вниз по нормальной лестнице. Лестница, о которой я не рассказала Аарону.

— Я не думал, что твоя ненависть настолько… глубока, — говорит он, как только наши взгляды снова встречаются. — Полагаю, я должен был догадаться, что так и будет.

Я наклонилась, прижавшись лбом к его плечу, и тихо рассмеялась. Мое тело тряслось, в груди