Восемь недель - Хулина Фальк

я никогда никому в этом не признавался. Я знаю, что это обычное дело и нечего смущаться, но я не тот парень, который может чего-то бояться. Я не признаю наличие слабостей.

Мой телефон звонит, и мои глаза мгновенно обращаются к нему, чтобы занять голову.

Грей: Почему? София обыграла тебя в хоккей?

Майлз: Засунул не в ту дырку, и теперь она избивает тебя до смерти?

Колин: Нет, он слишком слабый для этого, Майлз. Держу пари, что он не тронул бы Софию, даже если бы она умоляла его об этом. Вероятно, он просто проткнул себе большой палец иголкой. Мы все знаем, что он не может смотреть на кровь.

Майлз: Верно. Для него хоккей — это просто спорт.

Грей: Черт, я думаю, он действительно мертв. Он на удивление тихий.

Колин: Твои друзья будут скучать по тебе, Рон! С любовью. X

Грей: Эй, если вы однажды потрахались, это не значит, что мы все будем по нему скучать.

Майлз: Серьезно. Рон тоже не скучал бы по нам. Хотя по тебе он наверняка будет скучать.

Колин: Ты просто завидуешь.

Грей: Не буду отрицать, я завидую.

— У тебя был секс с Колином? — Голос Софии отводит мои глаза от телефона. Кровь приливает ко мне немного быстрее, мой мозг забывает каждое слово, известное на английском языке. — Аарон?

Я качаю головой, не пытаясь отклонить её вопрос, а чтобы прояснить накопившийся туман.

— Для опыта. Ну, знаешь, пробовать разные вещи и все такое.

Она слегка покачивает головой, понимая мои слова, прежде чем начать смеяться, прислонившись лбом к моей руке. Я не совсем уверен, должен ли я бежать, спасая свою жизнь, обижаться или смеяться вместе с ней. В любом случае, услышав хихиканье Софии, я немного успокаиваюсь.

Хотя я знаю, что София не из тех, кто осуждает, все равно немного нервно пытаюсь выяснить, что, черт возьми, означает ее смех в этой ситуации.

— Это может быть слишком личное, и я пойму, если ты не хочешь ответа, но, пожалуйста, скажи мне, что он достиг дна. Или нет, как хочешь. Но ты, похоже, не из тех, кто берет что-то себе в задницу, — говорит она, ерзая пальцами. Она избегает взглядов на меня в тот момент, когда слова покидают её рот, и я готов поспорить, что она мысленно ругает себя за то, что спросила.

Ох, ладно. Я думаю, она смеялась, потому что представляла это себе?

— Мы не дошли до этого, — говорю я ей, кладя руку ей на бедро, в надежде немного успокоить её нервы. — Просто отсосали друг другу и решили, что на этом хватит. Я не собирался впускать Колина через заднюю дверь, да и он бы мне тоже этого не позволил. Честно говоря, не могу сказать, что мне этого хотелось. — Я уверен, даже если бы кто-нибудь из нас вызвался пожертвовать своей задницей, мы бы не зашли так далеко.

С намеком на неловкую улыбку София медленно кивает.

— Лили знает?

— Я сомневаюсь в этом. Хотя она спросила меня, нравится ли мне Колин, так что, кто вообще знает. Однако я точно знаю, что меня никоим образом не привлекают мужские виды. Члены — это не мое.

Я думаю, что важно экспериментировать и выяснять, что вам нравится, а что нет. Колин явно думал то же самое. Мы не были пьяны или что-то в этом роде, даже не навеселе. Черт, в тот день мы вообще не употребляли алкоголь. Так уж случилось. Один небольшой разговор между двумя парнями, глупая идея и все такое дерьмо просто пошло наперекосяк. Ничего драматичного.

Затем София отстраняется от моей руки, и ее потеря мгновенно становится заметной. Холод, который теперь даже не холоден, а еще холоднее без её тепла на моем теле, проникающего сквозь свитер, посылая странный холодок по спине. Как будто мое тело отказывается чувствовать тепло, пока какая-то чертова часть Софии не прижата ко мне.

Она делает еще один глоток вина, снова протягивая мне бутылку. Я до сих пор не принимаю его, несмотря на то, что зарабатываю за это внимание.

Я не буду пить сегодня вечером. Кто-то из нас должен быть трезвым, а поскольку это будет не София, теперь на мне лежит ответственность проследить, чтобы она добралась домой в целости и сохранности, что с ней все будет в порядке, что она не сделает ничего глупого. Я буду её защитником. Хочет она этого или нет. Но опять же, я всегда буду защищать ее, пьяна она или нет.

— Знаешь, если бы я была на твоем месте и имела возможность трахнуть Колина, я бы, наверное, сделала то же самое. Он горячий, — признается София, глубоко вздыхая.

— Он встречается с твоей лучшей подругой. Тебе не следует говорить такие вещи. — Мне было бы все равно, честно говоря. Мы с Софией, возможно, уже не так хорошо знаем друг друга, но я готов поставить на нее все деньги моего отца, будучи уверенным, что она ни за что не попробует с Колином.

В любом случае он бы не позволил этому случиться. Колин по уши влюблен в мою сестру, что немного противно, но я рад, что это он, а не какой-то наркоман, подобранный Лили на улице.

В любом случае, я думаю, что Rihanna довольно хорошо выглядит, но я бы никогда не попытался запрыгнуть с ней в постель.

О, и я также чувствую эту жестокость всем своим нутром. Жестокость, которая, как я знаю, называется ревностью, но пока не хочу признаваться в этом себе. Я не ревную только потому, что девушка, в которую я был сильно влюблен с тех пор, как был глупым пятилетним ребенком, думает, что моё лучший друг красавчик.

Неа. Не ревную.

Я также не чувствую желания ударить моего лучшего друга по лицу в надежде, что это испортит его красивое лицо. Совершенно нет.

София ухмыляется мне, затем начинает отпивать еще несколько глотков вина, привлекая мой взгляд к своим губам, которые так и хочется поцеловать. Губы, которые сегодня красные. Яркий, насыщенный красный цвет, благодаря которому мой дружок твердо стоял, когда я впервые посмотрел на нее после того, как она накрасила губы.

Красный определенно её цвет, и все же я предпочитаю видеть её в этом дурацком цвете глицинии, который она так любит.

— Ты тоже горячий, понимаешь?

Она не может говорить такие вещи. Как бы я ни жаждал услышать это от нее и молился, чтобы она нашла меня привлекательным с того дня, как она сюда