Бретёр - Андрей Акцынов

Вернемся к политическому исламу. Главным его идеологом в России был философ Гейдар Джемаль. С ним Бретёра свел приятель Паша, которого он называл Дон Кихот. По духу и лучезарному взгляду он напоминал восторженного рыцаря Средневековья. Он был чистейшим революционером-идеалистом и был вхож практически во все движения, так или иначе направленные против власти. Этот чудак ратовал за то, чтобы Россия превратилась в черную дыру для всего человечества, чтобы она опрокинулась сама и опрокинула вместе с собой все вокруг. Паша был очень умным. Во многом потому, что не учился ни в каком вузе.

Внешне Джемаль очень походил на Мерлина, только он был с седой бородой, тучный и старше лет на двадцать. Так мог бы выглядеть какой-нибудь немолодой султан Османской империи. Он носил черный свитер и черную кожаную жилетку. Джемаль был членом южинского кружка группы вместе с Евгением Головиным и Юрием Мамлеевым, а Александр Дугин был его учеником. Джемаль был блестящим эрудитом, знатоком ислама, эзотерики и мистики.

Они встретились в холле гостиницы.

– Гейдар Джахидович, у меня к вам такой вопрос, – начал Бретёр. – Вы говорите, что Бог вложил в человека частицу Духа Божьего (частицу Рух’улла), благодаря которой он осознал сам себя, свое нетождество в окружающем мире. Но получается, что именно это он ощутил после того, как вкусил запретный плод через Змея? Так кто подарил человеку сознание, Бог или Змей?

– Яблоко – это символ сопричастности мировому древу бытия. Жрецы – это те, кто дают всем откусить это яблоко, чтобы приобщиться к этому бытию. А пророки хотят как раз противоположного.

– А что хотят пророки?

– Бытие – это камень. Помните, Артур вынимал меч из камня. Для пророков это бытие – ошибка, фундаментальный негатив, то, что нужно преодолеть. Бытие – это Дьявол, или Иблис, отраженный в бескрайнем количестве зеркал. Затем Господь посылает первопророка Адама – не путать с первочеловеком – на землю наместником. Ангелы возражают против этого и не хотят признать его. Но у Адама есть кое-что, чего нет у них. А именно частица Духа Божьего, точка нетождества с этим миром. Он осознает, что я – это я. Тогда как Иблис не может осознать этого. За Адамом приходят другие пророки – Моисей, Иса и последний пророк, печать пророков, Мухаммед (да благословит его Аллах и приветствует).

– Получается, что пророки восстают против этого бытия?

– Да, они приносят не мир, но меч. Они восстают против общества, которое создают и контролируют жрецы. А общество на самом деле – это энергетические ресурсы для Иблиса. В древних мистериях наш мир символизировало яйцо, которое обвивает змея. Змея – это Иблис. Тот, кто держит нас в этом бытии.

– А что же остается человеку?

– Только героическая смерть.

Любви секретные владения

O, rose thou art sickSeduce… let looseThe vision and the void…Blood sickle… honey suck…

In little children’s heavy headsMy dreams eruptWhile in my bedInnocence is dripping red

In dreams I walk with youIn dreams I talk with youIn dreams…You’re mineAll of the time…

Sweet tortures fly on mystery wingsPure evil is when flowers singMy heartMe heart is a rose…

This is mad loveOh, this is mad loveIn love’s secret domain…

– Давай послушаем что-нибудь другое! – сказал Леша, устав от музыки, которая играла у них в машине. Песня Love’s secret domain[2] звучала как зловещий ритуал поклонения темным силам.

– Тебе не нравится Coil?

– Нет! Это, какая-то сатанинская песня, и она давит на мозги. Выключи!

Если бы эти черные были бы хоть чуточку поумнее, то они подождали бы их не у подъезда, а на улице, перегородив все выезды со двора. Благодаря их глупости он остался жив, его даже не успели избить.

А ситуация развивалась вот как.

22:00. Бретёр с Лешей катаются по городу на его черном БМВ. И видят роскошную и величественную брюнетку с подругой. Бретёр быстро с ними знакомится, и они вместе едут в какое-то кафе, он соблазняет ее, умудряется трогать ее под столом.

23:30. По дороге в ночной клуб «Росси» (рай, наполненный давалочками из провинции) они встречают друзей парня брюнетки, все они выходцы с южных республик. Выясняется, что у нее очень строгий муж, который бьет ее и издевается над ней. И не дает никакой свободы!

00:00. Все четверо отрываются в клубе. Танцуют, кричат и пьют. Тут стоит сказать, что раньше в ночных клубах Бретёр всегда вел себя как полный мудак, как Шарапов из «Места встречи изменить нельзя». Он что-то заказывал и сидел у бара, глазея по сторонам, как чекист на первом задании. Но с точки зрения соблазнения это было полностью неэффективно. И теперь он каждый раз, когда оказывался в клубе, сразу бросался в центр танцпола, как нажравшийся водки пятиклассник. Девушки любят, когда ты отрываешься по полной.

02:00. Они везут ее домой на Московский. (Где твоя интуиция, остолоп? Самка, что ли, выключила ее?)

02:30. Они заезжают во двор. Подруга уходит наверх. Приходько сидит в машине и играет в телефон. Он всегда занят этим во время самых ключевых моментов в жизни. Бретёр с брюнеткой целуются на улице, и он идет провожать ее до подъезда.

02:45. Дойдя до парадной, он слышит громкий топот. Отбрасывает девку и как угорелый бежит к машине и дает по газам. Все было так быстро, что играющий в телефон Приходько даже не успел ужаснуться происходящему. За ним бежала толпа черных, слышался могучий русский мат.

02:46. Он на полном ходу мчится в незнакомый двор. Черные продолжают бежать. Он заезжает на детскую площадку. Но детская площадка никак, мать ее, не предназначена для езды крупных легковых машин типа седан. В результате он раскурочил себе весь бок машины, дверь и крыло. После многочисленных прыжков с поребриков подвеска тоже была разбита. Дело в том, что подвеска у БМВ абсолютно не предназначена для прыжков.

03:00. Хвоста за ними не было. Бретёр кое-как вырулил со двора и пустился наутек, стараясь ехать самыми непредсказуемыми шизофреническими путями. Мандраж, как это обычно бывает, стал постепенно переходить в эйфорию, и они пожали руки и обнялись, насколько это было возможно сделать за рулем на скорости. Они их сделали, сосунков!

– Интересно, во сколько тебе обойдется этот поцелуй? – Приходько закурил и достал Бретёру сигарету.

Хотя в такой ситуации больше бы подошел косяк. Мерлин говорил, что в Афгане травка очень хорошо шла после боевых заданий.

– Тысяч тридцать, как минимум. Самый дорогой поцелуй в моей жизни.

Набережная Невы в этом месте была безнадежно угрюмой и пустынной, косматые деревья и кусты спускались под самый низ и отмокали в грязной воде. Стояла зловещая и сакральная, как во время древних языческих мистерий, луна, как во время шабашей.

Бретёр вдруг понял, что они находятся совсем недалеко от дома Насти, он все еще любил своего Зверя.

– Я отойду ненадолго.

Он стал блуждать между трех практически одинаковых Рабфаковских переулков. Жила ли она там до сих пор, было непонятно, скорее всего нет. В последние дни их знакомства она делала себе ремонт в новой квартире в строящемся доме в Купчине.

Бретёр решил быть фаталистом. Если он сейчас ее встретит, то, значит, это судьба и они снова будут вместе. Он не мог понять, хотел ли он этого снова или нет.

Полнолуние, оно ведь бьет по мозгам, все сходят с ума. На улицы из своих квартир-коробочек выползают сумасшедшие и кричат, как дикие звери. Луна требует их к себе, а вид человеческий, как известно из Гурджиева, создан для того, чтобы кормить луну. Мы – это всего лишь корм.

Как часто бывает, сильные, более плотные мысли, привязанные к запахам и физическим ощущениям, вытесняют более слабые. Он вспомнил своего Зверя, извивающегося как змея в постели в поту, кричащего: «Е…и меня, е…и сильнее!» После этого он стал приучать всех своих пассий ругаться матом в постели. Это превосходно раскрепощало.

Он вспомнил железную высокую кровать и то, как они трахались у зеркала-туалета, заставленного всякой девчачьей ерундой, кремами, духами и дезодорантами, – все это интенсивно вибрировало. Вспомнил рухнувшую к их ногам икону. Он до боли хотел своего Зверя и мучился от этого так сильно, что было даже страшно.

Бретёр внезапно похолодел, и все его суккубические фантазии растворились, как сахар в горячем черном кофе. Вдалеке возник таинственный силуэт, от него веяло каким-то нечеловеческим, инопланетным холодом, у Бретёра встали волосы на загривке.

Это был человек-призрак – «Седьмой». Тот, которого он ударил по голове по заданию Мерлина. Значит, он остался жив и все ок. Перед тем как раствориться во тьме едва освещенного переулка, Седьмой прошествовал перед ним и, как показалось, взглянул прямо в его глаза. Во взгляде было прозрачное, зеркальное спокойствие. Неожиданно он понял слова Джемаля о том, что наш мир – это Иблис, отраженный в бескрайнем количестве зеркал. Он прочувствовал это на своей шкуре…