#заяц_прозаек - Лариса Валентиновна Кириллина

тоже нужно снабдить прыжковым двигателем. Вот и передаются пакеты информации, посылки, письма и сообщения от одной планетарной системы к другой либо с большими кораблями: пассажирскими, разведывательными или торговыми, либо федеральными капсулами через охранные форпосты. Вот и Басю передавали, как особо ценную живую посылку — от форпоста к форпосту.

Самые первые пробуждения запомнились Басе смутно: как только память возвращалась к ней, она начинала неудержимо рыдать и, кажется, даже кричать. И медроиды, разумеется, срочно погружали ее в целебный сон. Обрывки воспоминаний между пробуждениями — как видео без начала и конца. Кто-то пытался задавать ей вопросы, слово «координаты» гудело, как пожарный колокол возле Дома Собраний, приборы мигали алым и оранжевым.

— Хотя бы приблизительно, какие координаты они вводили? Ты могла слышать что-то, запомнить. Куда был направлен прыжок?

— Земля… Мы летели на Землю!

— Это невозможно. Никто не знает координат Земли. Они абсолютно засекречены, понимаешь? Вы летели на Гею? На Терру? На Землю-Матушку-Сан-Хосе? На Землю Обетованную-15?

— Мы летели на настоящую Старую Землю. Наш капитан… он вычислил её координаты. Сгоревшая Земля… у нас была картинка на старой футболке.

Другой голос требовал немедленно прекратить дёргать девочку… Бася уплывала в сон и в нём снова видела, как исчезают корабли Проспера в синих вихрях очередной открывающейся кротовины. Скорее всего, ведущей в никуда. Мама, папа, дядя Войцек…

В какой-то момент, на орбите Эйрин, Бася впервые смогла сдержать слезы и взять себя в руки. Маму тоже звали Эйрин. Отец называл ее на свой лад — Ируся. А мама его — Шон. Хотя бабушка уверяла, что настоящее имя папы— Янек. Бабушке виднее, она же папина ма и сама дала ему имя когда-то. Но в семье прижился ирландский вариант… Воспоминания эти были острыми и ледяными, как осколки космического стекла, подобранные когда-то на школьной экскурсии. Но Бася продолжала перебирать их, заставляя себя глубоко дышать — на четыре счета вдох, на четыре счета выдох. Валяться постоянно в медотсеке, как дефективный андроид без запчастей на складе, не выход. Чтобы что-то сделать, нужно выйти отсюда и начать жить.

Она устала умирать от страха и устала надеяться. В прибывающих почтовых контейнерах не было никаких новостей о Проспере и об их кораблях. Возможно, известия уже двигаются навстречу Басе. Или разминулись с ней на сложных космических путях. Или еще не отправлены. Бася ничего не могла с этим поделать. Никто не мог. Оставалось только жить, заполняя свои дни не отчаянными надеждами, а маленькими реальными делами. Пришить пуговицу — самой, иголкой, как учила Ба. Нарисовать вид с внешнего экрана. Погонять себя на тренажерах. Сделать несколько записей в планшет. Ничего секретного, конечно, просто дневник ее путешествия. На каждой станции она выжидала несколько дней, а потом старалась узнать, где находится. Не везде были люди, некоторые форпосты выглядели законсервированными, там даже андроидов не было, только автоматические системы сопровождения. Можно было бродить по нескольким коридорам, пользоваться одной из наблюдательных галерей, кухней, спорткомплексом, но дальше шли наглухо закрытые двери. Что за ними — безвоздушные необитаемые коридоры, занятые своими военными делами охранцы или просто пыльная пустота, Бася не знала. Поэтому она находила информационный терминал и осторожно запускала несколько коротких команд, которым ее когда-то научил дядя Войцек. Чаще всего они срабатывали. И в планшете появлялись новые названия: орбита планеты Илона, база «Веселый ослик», форпост «Ледяной гигант», станция Ролли-Полли, орбита луны Светлячок близ планеты Пляж. Если посмотреть на карту галактики, то ее путь был похож на беспорядочно погрызенный гусеницей лист. У рассчета прыжков свои законы, кротовины сокращают путь, но порой быстрее попасть в точку на другом краю звездной спирали, чем на соседнюю планету. И уж тем более по этой схеме невозможно понять, куда именно везут подобранную в космосе девочку-подростка. Конечно, Бася спрашивала и у людей, и у дроидов, когда была такая возможность. Но, похоже, охранцы сами ничего не знали, ситуация-то была весьма нестандартная, поэтому и передавали ее вместе с «материалами дела» туда, где будет принято окончательное решение.

Если бы не школа, Бася бы точно сошла бы с ума! В том числе от скуки. Тяжело занять себя чем-то на несколько недель на космической станции, где никого, кроме тебя нет! Но как только она взяла себя в руки, ей предложили продолжить стандартное обучение. И она, конечно, с радостью согласилась. Попробуй-ка придумать лучший способ отвлечься от тяжких дум, чем учеба! К тому же на каждой планете школьная программа чуть-чуть менялась, и Басе было интересно их сравнивать, находить сходства и отличия, ляпы, ошибки, местные легенды. Ну и общение с одноклассниками, конечно же! Понятно, что крепко подружиться с кем-то, поплакаться, рассказать подробно свою историю Бася не могла — неделя-другая, и она оказывалась среди новых лиц, с мониторов смотрели уже другие ребята. Но вихрь школьных новостей, пересудов, ссор, примирений, сплетен каждый раз захватывал ее. Конечно, за общением детей в сети обычно наблюдают учителя и их помощники-андроиды. Но для этого у школьников Федерации были свои секретные коды. Буквы, значки, смайлики — все это складывалось в язык, понятный практически любому школьнику. Ключ кода был в популярной музыке. Если песня, которую ставят в школьном чате новичку, звучит на Первом Всеобщем языке, то первое слово следующего сообщения содержит ключ из Второго Всеобщего, а набор пиктограмм дается на Третьем. И — дальше только меняй буквы и подставляй значки. Словно пишешь ребусы на двух-трех языках сразу. Бася вела школьную переписку быстро и умело: все-таки Ба и папа неплохо говорили на Третьем, а мама на Втором — как на родном. Поэтому в школе Басе надо было подучить только Первый — и на практике освоить детскую тайнопись. Возможно, компьютеры давно расшифровали этот простенький код, но школьники продолжали им пользоваться, меняя ключи. Появляется новый хит — появляется новый ключ. Поди, угонись за подростковой модой! Порой девочки переписывались в общем чате, используя один ключ, а мальчики — другой. Получались два зашифрованных диалога на глазах у всех. Ужасно смешно, особенно когда и те, и другие для отвода глаз пишут какие-нибудь общие фразы.

Конечно, в каждом школьном чате присутствовали виртуалы. Самообучающиеся программулины, с разными целями запущенные туда взрослыми. Некоторые следили за общим уровнем агрессии, некоторые отмечали перепады настроения школьников, следили за новичками, за отстающими, за конфликтерами. Вычислить такого виртуала было чем-то вроде спорта для ребят. Многие школьники участвовали в разговоре под разными масками-аватарами, а требовать показать свое реальное лицо было не принято. Круче — вычислить бота по манере общения