Полное собрание творений - Старец Иосиф Исихаст

Гонения, страдания ради спасения другого, подвиги ради любви Христовой и сопротивление искушениям. Бедствовать до смерти ради Христа. Терпеть несправедливые оскорбления и поношения. Быть презираемым всеми как прельщенный. Тогда по справедливости Господь утешает душу и веселит ее.

Однажды я очень сильно скорбел. Да и вся моя жизнь была сплошным мученичеством. И больше всего я страдаю о других: хочешь их спасти, а тебя не слушают, и ты плачешь и молишься, а они насмехаются, и над ними властвует искушение. Так вот, будучи в печали и испытывая сильную боль, я пришел в созерцание. И, шагая, оказался на некоем поле, вся земля — как белый снег. И я недоумевал, изумленный: как оказался я в таком прекрасном месте? И искал выход, желая уйти: вдруг кто-то встретит меня и будет меня ругать, что я вошел сюда без разрешения. И, глядя с любопытством направо и налево в поисках выхода, увидел я некую дверь в подземелье и вошел туда. И это был храм Пресвятой Богородицы. И сидели там прекрасные юноши, одетые в чудесный наряд. И был у них красный крест на груди и на лбу. И поднялся с трона один, бывший, видимо, военачальником и одетый в наряд более блистательный, [чем у других,] и говорит мне:

   —  Иди сюда, — говорит, — ибо мы тебя ожидаем.

И предложил мне сесть.

   —  Прости меня, — говорю, — я недостоин сидеть там, но достаточно для меня стоять здесь, у ваших ног.

И, улыбнувшись, он оставил меня и подошел к иконостасу, к иконе Пресвятой Богородицы, и говорит:

   —  Госпожа и Владычица всех, Царица ангелов, Пречистая Богородице Дево! Покажи благодать Твою сему рабу Твоему, который так страдает ради Твоей любви, да не будет он поглощен скорбью!

И вдруг от божественной Ее иконы изошло такое сияние и Пресвятая Богородица показалась такой прекрасной, во весь рост, что от этой красоты — в тысячи раз светлейшей солнца — я упал к Ее ногам, не в силах на Нее смотреть, и, плача, взывал:

— Прости меня, Матушка моя, что в своем неведении я Тебя печалю!

И в самом деле плача, так я пришел в себя, мокрый от слез и преисполненный радостью.

Однако сейчас я рассказал только об утешениях. Но нужно рассказать и о том, каковы были те столь невыносимые скорби и смертельно ядовитые искушения. Причем каждому такому утешению предшествовали смертная скорбь и натиски преисподней тьмы, [от которых] задыхается душа...

Письмо 38-е

Возлюбленная моя мать со всеми моими братьями, сестрами, родственниками и друзьями, радуйтесь все в Господе!

Я в добром здравии по молитвам наших родителей и прародителей. Радуюсь и благодарю Бога за то, что Он удостоил меня обрести такой великий и небесный дар — носить великий и ангельский образ и называться монахом, — меня, недостойного такого дара.

Да будет слава милостивому, благоутробному и благому нашему Отцу, Который не отвратился от меня, но помиловал меня, как блудного сына. Избрал меня из мира и привел на Святую Гору, в этот земной рай.

Горела моя душа, и желал я узнать о вашем здоровье, душевном и телесном. Но заповедь Господня, гласящая: «Иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин» [165], вынуждает меня забыть не только родителей, братьев, родственников, но даже и собственное тело. И всё рачение и любовь души желают впредь быть обращенными к Богу. На Него хочет смотреть душа и Его созерцать. Молиться, искать, принимать подходящие лекарства для очищения сердца и возрастания духовного человека.

Однако сейчас, видя величайшее бедствие, которое постигло мир, и боясь, что и вас настигнет опасность нечестия и окажутся напрасными мои непрестанные бдения, которые я о вас совершаю, я был вынужден употребить правило: при нужде совершается и перемена закона[166]. И я сказал: «Пусть я преступлю одну заповедь, но, может быть, приобрету моих любимых».

Мое желание, горение моего сердца, божественная любовь, постоянно воспламеняющая мою утробу, [состоят лишь в том,] чтобы спаслись души, чтобы они принесли себя в словесную жертву нашему сладчайшему Иисусу.

Единственное мое желание — это увидеть, что все мои родные: мать, братья и их чада — стали чадами Божиими. Что все стали божественной жертвой, благоугодной Святому Богу. Ах!.. Но страсти, плохое знание [себя,] помрачение души не дают уму хоть немного подняться к горнему, чтобы стала видна польза душевного спасения. Однако я все-таки не жалуюсь, ибо другие в гораздо худшем состоянии.

Я говорю себе: все мои братья, по сравнению с другими, как ангелы Божии. Да будет слава Господу, что всех вас связывает божественная любовь и среди вас находится Христос. А где Христос, там и все блага жизни вечной и [жизни] нынешней. Поэтому Он, Единая Истина, сказал: «Ищите прежде Царствия Моего, и всё временное Я дам вам с прибавкой»[167].

И еще Он сказал: «Какая польза будет человеку, если он приобретет весь мир и останется вне рая?»[168]

Кто же, ожидая этого, не будет презирать все насмешки, клевету и оскорбления мира, все несправедливости и беззакония лукавых людей, а вдобавок искушения и скорби от немилосердных бесов, чтобы стать достойным той небесной радости?

Ах, если бы кто захотел оказаться близ меня, чтобы услышать мои молитвы, воздыхания моего сердца, и увидеть слезы, которые я проливаю за своих братьев... Всю ночь я молюсь и взываю: «Или спаси Твоих рабов, Господи, или и меня вычеркни — не хочу рая!»

Если всю силу души и сердца мы изливаем, [молясь] ко Господу всяческих за весь мир, то сколь более за вас?

Итак, послушайте меня, смиренного и ничтожнейшего монаха, и не презирайте