Полное собрание творений - Старец Иосиф Исихаст

Кто всё привел из небытия в бытие и всё процеживает. Он может отделить воды от вод[159]. И когда горячо, с изобильными слезами, Его призываешь, тогда делается явным обман и ты узнаёшь способ избежать прелести. И когда это испробуешь много раз, становишься человеком-делателем. И беспредельно прославляешь, благодаришь Бога, Который открывает нам ум, чтобы мы узнавали ловушки и ухищрения лукавого и убегали от них.

И я истинно вам говорю, что проник во все прибежища врага и после жестокого единоборства вышел [из них] благодатью Господней. И теперь, если кто-нибудь немощен, я могу по благодати Божией избавить его от болезни помыслов и недуга прелести. Достаточно того, чтобы он меня слушался. Ведь если уловленный в прелесть будет слушаться [не себя, а] другого, то [для лукавого] есть опасность, что тот избавится от прелести и лукавый его потеряет. Поэтому он ему советует, его убеждает никому другому больше не верить, никогда не слушаться никого другого, но впредь принимать только свои собственные помыслы, верить только своему собственному рассуждению.

В этом несмиренном мудровании скрывается тот самый великий эгоизм, сатанинская гордость еретиков, всех прельщенных, которые не хотят обратиться.

Пусть же Христос наш, истинный Свет, просветит и направит стопы каждого, кто желает к Нему прийти.

Вы же, если любите умную молитву, скорбите и плачьте, взыскуя Иисуса. И Он откроется в огненной любви, которая попаляет все страсти. И вы будете походить на сильно влюбленного, которому стоит лишь вспомнить любимое лицо, как сразу забьется его сердце, а из глаз потекут слезы. Такое вот божественное рачение и огонь любви должны гореть в сердце. Так что только услышит оно или скажет: «Господи Иисусе Христе мой, сладкая моя любовь!» или «Сладкая моя Матушка, Пресвятая Дева!» — сразу польются слезы.

Все святые сотворили много похвал нашей Пресвятой Богородице, но я, убогий, не нашел более прекрасной и более сладкой похвалы и именования, чем призывать Ее в каждый миг так: «Матерь моя! Сладкая моя Матушка! Да придет в Твои руки по исходе [из тела] моя душа и ими да передана будет Создателю своему, Единородному Твоему Сыну. Иного не желаем, сладкая наша Матушка, как только отдать душу во время воспламенения божественного рачения в пламенной оной любви, когда пылает наша душа, и останавливается ум, и веет благоуханное дыхание в тонком дуновении, и покрывается мраком, когда чувства замирают и царствует Вожделенный, Рачение, Любовь и Жизнь, всегда сладкий Иисус».

Посему, чадца Небесного Отца и наследники Его Царствия, бегите, спешите, плачьте, радуйтесь, источайте слезы любви. Сокройте ваш ум в сокрывшем Свое тело в земле, чтобы нас спасти. Сладкий Иисус спустился, чтобы мы поднялись. Умер и воскрес, чтобы воскресить нас. Возрадуйтесь, взыграйте, так как мы удостоились стать Его чадами, наслаждаться вечными Его благами и еще здесь вместе радоваться в Его беспредельной любви.

Письмо 37-е

Снова и снова [пишу] возлюбленной моей дочери со всеми во Христе сестрами.

Молюсь о вас со многими слезами, в любви Христовой, чистой и полной.

Итак, ты мне пишешь, что у тебя много искушений. Но ими, дитя мое, совершается очищение нашей души. Где скорби, где искушения — там находится и благодать. Там обретешь сладчайшего Иисуса.

Сейчас терпением скорбей ты должна показать, что любишь Христа. И снова придет благодать, и снова уйдет. Только ты не прекращай со слезами ее искать.

У тебя перед глазами есть Старица [игумения,] все святые сестры. Есть у тебя Старец, который входит во внутреннейшее завесы152 и, при схождении божественного облака, упрашивает Бога. Есть у тебя, наконец, и я, и, когда происходит посещение Жениха, я всё Ему говорю и горячо прошу о тебе и обо всех сестрах. И Он мне часто возглашает: «В терпении вашем стяжите души ваша[160]. Не в нетерпеливости. Всё слышу, всё будет, но не сразу!»

Так вот, матери и сестры мои в Господе возлюбленные, снова послушайте меня, вложите мои слова в ваши уши, приклоните ухо ваше в притчи[161]. Ибо надлежит мне ради вашей любви и пользы вашей души описать мою жизнь, чтобы вы увидели [ее] и получили силу и терпение, ибо без терпения невозможно человеку победить.

Монах без терпения — это светильник без елея.

Пишу убористо, берегу бумагу, так как у меня ее мало. И этот лист пахнет средством от клопов и блох, потому что его мне прислал один врач, который со мной переписывается. Так что вы уж простите меня.

Итак, расскажу вам кратко, в немногих словах.

Я жил в миру и тайно творил суровые, до пролития крови, подвиги. Ел после девятого часа, раз в два дня. Пендельские горы и пещеры знали меня как нощнаго врана, алчущего и плачущего, ищущего спасения. Я испытывал, могу ли вынести болезненные труды, чтобы уйти в монахи на Святую Гору. И когда я хорошо поупражнялся несколько лет, просил Господа простить меня за то, что ем раз в два дня, и говорил, что, когда приду на Святую Гору, буду есть раз в восемь дней, как рассказывают жития святых.

А когда я пришел на Святую Гору и, усердно поискав, не нашел никого, кто бы ел реже чем раз в день, — не нахожу слов, чтобы вам рассказать о слезах и боли моей души и воплях, от которых содрогались горы. День и ночь я плакал о том, что не нашел Святую Гору такой, какова она в писаниях святых отцов.

Пещеры всего Афона принимали меня как гостя. Шаг за шагом, как олени, которые ищут источники вод[162], чтобы утолить свою жажду, стремился я найти духовника, который научил бы меня небесному созерцанию и деланию.

Наконец после двух лет многотрудного поиска и купели слез решил я остановиться у одного простого, благого и незлобивого старчика вместе с другим братом[163]. И Старец