Полное собрание творений - Старец Иосиф Исихаст

Малая печаль, смешанная с радостью и слезами, и с утешением в душе, — от благодати Божией. Она нас ведет к покаянию во всём, чем бы мы ни согрешали до конца своей жизни.

Согрешение прогоняет дерзновение к Богу, но покаяние сразу призывает его обратно. Благодать не дает отчаяться, но непрестанно побуждает падающего к покаянию. А слова беса сразу приводят его в отчаяние, губят его, как град, падающий на нежные, только что распустившиеся листочки.

Так вот, вникни в этот маленький урок делания.

Когда ты видишь, что благодать действует, и радуется твоя душа, и текут непроизвольно слезы о милостях, которые даровал тебе Бог, — остановись, если ты на молитве. Если ты стоишь — не двигайся. Если сидишь — сиди [на месте]. Если молишься — молись без помысла младенческого и прими обильный дождь Духа, сколько бы его ни пролилось на тебя. Ибо если он застанет тебя во время работы, а ты поднимешься на молитву, то он прекратится. Он хочет, чтобы ты оставалась там, где Он тебя нашел. Чтобы не ты была «мастером» по отношению к благодати. Она хочет научить твой помысл никогда не верить самой себе, пока ты пребываешь в этой жизни. И один день дождя взращивает посаженное в твоей душе за всё то время, когда удалялась благодать.

Иная благодать — у священства. Иная — у монашества. Иная — у таинств. И иначе действует благодать подвижничества. Всё это происходит из одного источника, но отличается одно от другого превосходством и славой.

Благодать покаяния, действующая в тех, кто подвизается, — это наследство, полученное от [святых] отцов. Это обмен и божественный торг, в котором мы отдаем землю и получаем Небо. Обмениваем вещество, получая Дух. Каждая [капля] пота, всякая боль, каждый подвиг ради нашего Бога — это торговый обмен. Отнятие крови и вливание Духа.

Эта благодать возрастает, насколько может вместить человек, подобно тому, как сосуд [принимает столько,] сколько в нем помещается. Называется же она благодатью делания и благодатью очищающей.

Теперь [заметь:] за деланием следует просвещение. И это вторая ступень, то есть благодать просвещающая.

То есть когда подвизающийся будет хорошо воспитан благодатью делания и без счета упадет и поднимется, вслед за этим приходит просвещение ведения — озарение ума, который созерцает истину. [Тогда подвижник] видит вещи в их естестве, без [применения] ухищрений, и способов, и рассуждений человеческих. Каждая вещь [для просвещенного ведением ума] естественным образом стоит в своей действительной истине. Но, прежде чем [подвижник] достигнет этого, он пройдет через многие испытания [и] болезненные изменения. Однако в итоге он находит мир помыслов и передышку от искушений.

А за просвещением следуют прерывание молитвы и частые созерцания: восхищение ума, прекращение чувств, неподвижность и предельное молчание членов, единение Бога и человека в одно.

Это божественный обмен, при котором, если кто вытерпит искушения и, подвизаясь, не прекратит свой путь, то меняет вещество на невещественность...

Поэтому бегите вслед за Небесным Женихом, серны Иисуса моего! Обоняйте мысленное миро. Облагоухайте вашу жизнь, душу и тело чистотой и девством. Не знаю я ничего другого, что было бы так угодно сладкому Иисусу и Пречистой Его Матери, как чистота и девство. И если кто хочет насладиться Их великой любовью, пусть позаботится очистить, сделать непорочными душу и тело. И таким образом он получит всякое небесное благо.

Теперь я объясню вам, что имеется в виду под словами «прерывание молитвы», когда умножается в человеке благодать.

Благодать делания уподобляется сиянию звезд, просвещения — полнолунию, а приводящая к совершенству благодать созерцания — полуденному солнцу, проходящему по небосводу. Ибо [святые] отцы разделили духовное жительство на три чина.

Итак, когда благодать умножится в человеке и он будет знать всё написанное, как мы сказали, тогда он приходит в великую простоту. Ум его расширяется, приобретая огромную вместительность. Ты уже вкусила каплю той благодати, и пришли к тебе большая радость и веселие. Так и снова придет благодать, когда ум будет пребывать в молитве. Но придет сильно, как тонкое дуновение, как стремительное благоуханное дыхание[155]. Тогда она переполняет всё тело и прерывается молитва. Замирают члены. И только ум созерцает в преизобильном свете. Совершается единение Бога и человека. И он не может сам себя отделить [от Бога]. Как железо. Прежде чем его поместят в огонь, оно называется железом. Когда же раскалится и покраснеет, тогда делается одно с огнем. Или как воск, который, приблизившись к огню, тает, не может остаться в своем естестве.

Только когда пройдет созерцание, он снова возвращается в свое естество. Тогда как пребывая в созерцании, он весь вне себя. Целиком и полностью соединяется с Богом. Ни о теле не помнит, что оно у него есть, ни о жилище. Весь — парящий. Без тела восходит на Небо!

Воистину велико это таинство, ибо видит человек то, о чем язык человеческий не может рассказать.

И когда проходит это созерцание, он пребывает в таком смирении, что плачет, словно малое дитя, [изумляясь,] как Господь дает ему такое, тогда как сам он не делает ничего. И он приходит к такому познанию себя, что если заговоришь с ним, [то увидишь, что] он считает себя последним бедняком, недостойным существовать на свете.

И пока он так думает, Бог дает ему еще больше [прежнего].

   —  Довольно! — взывает он к Богу.

А благодать умножается еще. Он становится сыном Царя.

И если спросишь его:

   —  Чье то, что на тебе?

   —  Господа моего, — говорит он.

   —  А хлеб и пища, которую ешь?

   —  Господа моего.

   —  А деньги, которые носишь с собой?

   —  Господа моего.

   —  А что у тебя своего?

   —  Ничего.