Высокие устремления - Михаил Рагимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А ты…
— Нет, — мысли Сангльера снова были угаданы. — Я в ваши дела не лезу, и лезть не собираюсь! И никакого хранения! Мне чужое добро и нахер не надо! Это ваши дела! Понял?
— Как не понять, — удивился многословию моряк, но спорить не рискнул. — Не выгонишь хоть?
— Пока платишь — не выгоню! — ухмыльнулся кабатчик. — Честное благородное, так сказать!
— Ну и на том спасибо, — отсалютовал ему пустой чаркой Сангльер. — А раз так, то наливай, хозяин, видишь, гости едят!
* * *
Утолив жажду и телесный голод, Сангльер приободрился. Что ж! В таком душевном месте можно и до завтра подождать. Не в первый раз срываются дела. И не такое бывает!
Зорким взглядом он приметил в углу стайку густо раскрашенных девиц. У нескольких на платьях виднелись старательно начищенные медные ракушки. О, похоже, тут можно влегкую найти с кем переночевать. Утолить, так сказать, еще и плотский голод, не бегая из кабака в бордель.
Вальяжно покачиваясь, Сангльер подошел к шлюхам.
— Работаете, барышни?
Шлюхи даже не посмотрели на моряка, старательно таращась друг на дружку, что-то бормоча на своем шлючачьем языке. Наверное, обсуждали назойливого пьяницу.
— Э, соски, бля! — мгновенно вспылил Сангльер, разогретый полукувшином бормотухи. — Вы чо, нахуй, охуели, бля⁈
Девицы поотворачивались еще сильнее. Моряк оперся на стол, начал набирать в легкие воздух, чтобы разразиться длинной матерной тирадой. А там и затрещин с оплеухами можно раздать.
— Слышь, хуйло островное, ты тут хули вопишь⁈
За окриком последовал болезненный тычок в спину. Сангльер развернулся, сдергивая с шеи матросский нож.
Перед ним стояло четверо. Явно местных, и явно злых.
— Э, ребята, вы чего! — Сангльер тут же примиряюще поднял руки. Нож упал под ноги. — Тут недопонимание вышло… Шлюхи охренели малость, вот я…
— Слышь, островной, а ты берега не попутал? — упер руки в бока главный в четверке, невысокий, с клочковатой бородой. Полушубок с чужого плеча. Правой руки не видно, за спиной держит… Ух, попал ногами в ворвань, просто таки!..
— Я не островной, ребята, — заулыбался Сангльер, — я из Бургдорна, на «Вальрусе» сегодня пришли. Вот, решил выпить…
— По тебе видно, что ты островной, — отрезал главарь, — наглый как пидорас! Дамы сидят, отдыхают! А ты тут к ним подваливаешь, блядями называешь и вообще, сквернословишь, пиздец как! Без малейшей куртуазности!
— Ребят, — повторил моряк, — не гоните! Говорю же, непонятка вышла! И перед дамами я извиняюсь… — Сангльер развернулся, склонился в низком поклоне, сложив руки на груди, — уж простите дурака пьяного! Перебрал…
Его ударили под лопатку стилетом. Трехгранный клинок проколол куртку, поддевку, просунулся меж ребер и пробил сердце. Сангльер кулем свалился на пол, чуть не опрокинув стол — шлюхи удержали за плечи в последний миг.
Тело тут же подхватили, охлопали… Сверточек вынутый из нагрудного внутреннего кармана мертвеца разворачивать не стали, словно зная, что внутри нет ничего интересного. Или что лучше на содержимое и не смотреть.
— Лети к Кристофу, — главарь ухватил за шею одного из бойцов, притянул к себе, сунул ему в руку сверточек, — передашь… эту. И осторожнее.
— Принял. Если что, сам в море кинусь, — боец вывернулся из некрепкого захвата, метнулся к выходу.
Главарь кивнул двум оставшимся бойцам на труп, развернулся, не торопясь, подошел к стойке. Поманил кабатчика.
— Я ничего не видел, ничего не знаю, — затараторил тот, лихорадочно вытирая потные ладони о полотенце, — и вообще никто, кроме этого не заходил! Я же об этом сразу предупредил! А если что, то да…
— Стрелой, — улыбнулся главарь перепуганному кабатчику. — Ветром! Соколом, я бы даже сказал.
— Разумеется, мастер сержант, разумеется! Мы же с вами не первый год знакомы, вы же знаете, что я целиком и полностью…
Главарь почесал бороду, оглянулся, удовлетворенно кивнул: тело вытаскивали за ноги на улицу, не портить же людям отдых свежим трупом по соседству! Во дворе покойника разденут, приготовят к достойному погребению, да и утопят, привязав пару камешков потяжелее.
Сел на высокий стул у стойки, пробежал цепким взглядом по кувшинчикам, стройными рядами стоящим на полках.
— А налей-ка, братец, своего лучшего! И бутербродиков с полдюжины. Хлопотное это дело, злодеев ловить — аппетит после него просыпается, просто зверский!
Глава 27
Черные и белые
«Лахтак» подошел к устью фьорда затемно. Противный ветер поднял высокую волну, захлестывающую аж до верхней палубы — а пена и вовсе выше мачт взлетела. Северная галера сквозь нее, конечно, проломилась — корабль и не такие неприятности выдерживал. Но минута к минуте, квадранс к квадрасу, час к часу… И в итоге пришлось отстаиваться на рейде. С одной стороны, можно было и рискнуть, благо, по этому маршруту что капитан, что команда проходили раз примерно двести какой-то — любой матрос мог с закрытыми глазами весьма убедительно изобразить лоцмана. Но с другой, с тем грузом, что лежал в трюме…
Нет уж, нет уж! Даже самые заядлые гуляки, соскучившиеся по булыжникам мостовых и прочим прелестям цивилизации, сидели смирно. А то ведь сиятельный рыцарь дома виновников до фундаментов прикажет срыть, чтобы все поняли, что нельзя рисковать деньгами Герцогства! Лучше дождаться утра, тихо пройти фьорд, выгрузиться… И уж потом себя вознаградить!
Лукас воспринял задержку с немалым душевным расстройством — Клафф-то, клялся и божился, разрывая полосатую фуфайку в клочья, что будут вовремя. Мелькнула даже дурацкая идея уболтать капитана, дабы тот разрешил спустить вельбот, да на нем махнуть в сторону города, чьи огни отражались на тучах.
Но постояв немного на носу, Изморозь дурацкую идею постарался забыть — соваться в толчею волн ради того, чтобы на несколько часов раньше оказаться на берегу… Да ну нахер! Лучше уж потерпеть, волевым усилием скрутив все несвоевременные желания в тугой узел. А то спустить-то вельбот недолго. В него слезть тоже. А вот что потом? Захлестнет, утопит… И будешь русалкам рассказывать, что к берегу тебя влекла неразделенная любовь. Глядишь, поверят!
Изморозь потоптался еще немного и пошел спать. Раз вышло как вышло, то что уж теперь-то…
* * *
К утру ветер стих, волны улеглись — лишь мелкая рябь портила идеальную гладкость. Кто бы вчера сказать мог, что во фьорде возможна такая картина? В рожу бы дали за наглую брехню! А сейчас — красота!
Едва только немного развиднелось, «Лахтак», что до того казался вымершим, ожил. Забегали по палубе матросы, заскрипели вороты, вытаскивая якоря, развернулся, хлопнув по ветру, небольшой парус — хитрые названия выскакивали из головы, как ни старайся запомнить. Зашевелились по бокам весла…
Галера сдвинулась с места, понемногу набирая скорость. Лукас не раз видел с берега, как идет «Лахтак». И всегда, первой мыслью было — «атакующий кабан!» И почему только в честь тюленя назвали? Странные они, эти моряки!
Разумеется, разгонятся не стали — не для того береглись, чтобы с размаху вылететь на скалы. Потихоньку, полегоньку, Чуть быстрее половинной скорости… Три-четыре узла делаем, и то хорошо, и того достаточно.
— Прошлый раз, помню, нас тут чуть не утопили, так хотели на буксир взять! — произнес Изморозь, кивнув на пустынные воды. — А сейчас, ни одной сволочи. Как так?
Капитан зевнул, помотал головой:
— Ты прошлый раз на чем шел, на «Лосе»?
— Ну!
— Якорь гну. «Лось» — он хозяйский, а «Лахтак» — государственный. Разницу понимаешь?
— Догадываюсь, — закивал Лукас, — мы им не заплатим ни хрена. Из кармана взять, да в него же вернуть — сущая глупость.
— Сразу видно — капитан по перу! — захохотал Клафф. — Ну да, не заплатим. Вернее, выдадим строго по таксе. А она такова, что проще и не выходить. Жопу сушить дороже обойдется.
— Сложно тут у вас!
— А на окраинах всегда все сложно, — пожал плечами капитан. — Правда, весь мой опыт прямо таки вопит… Или вопиет, как правильно?
— Да в общем, без разницы. Громко и ладно.
— Ну так вот, опыт говорит, что везде сложно где мы есть, и везде просто, если смотреть со стороны. И чем дальше та сторона, тем проще. А как внутри оказываешься, то охреневаешь, как, почему, за что, доколе, куда вы меня тащите, пидорасы⁈
— Погоди, — прервал философствования говорливого капитана Изморозь, — а это что такое может быть?
Пальцем в толстой перчатке студент ткнул вперед, в сторону причалов.
— Оп-па… — выдохнул Клафф, поймал пробегающего матроса, направил на шканцы, где в ящике кормчего хранилась подзорная труба.
Матрос вернулся, принеся потертый чехол в оковке из бронзовых полос. Клафф вынул
