Смерть и фокусник - Том Мид

к Доллис-Хилл. Боумана впустил сержант Хук, и он переступил порог в угрюмом молчании. Когда он вошел в гостиную, Лидия взглянула на него, но потом отвернулась. Он промолчал и сел в дальнем конце комнаты.

– Спасибо, что пришли, мистер Боуман, – сказал Спектор как любезный хозяин. – Мы не задержим вас надолго. Да и кто знает? Возможно, вы узнаете кое-что новое.

Флинт топтался в коридоре, выпуская кольца дыма из трубки. Пока Спектор вживался в роль хозяина, инспектор был занят делом. Его сопровождали два констебля.

Следующей прибыла Делла Куксон. Всех представили друг другу, и пациенты А и В начали знакомиться друг с другом. Их голоса звучали неловко, но Джозеф Спектор вслушивался в каждое слово. Лидия сидела, замерев, как статуя, в прохладном солнечном свете. Маркус Боуман ерзал, как ребенок, почесывая колено, облизывая губы, откидывая прядь волос со лба. Но взгляд его был устремлен в пол, и он не заметил появления новых гостей.

Спектор встал у входа в комнату и прочистил горло:

– Дамы и господа, я рад, что у вас была возможность познакомиться с моим хорошим другом Протеем. Прежде чем приступить к главному мероприятию, я хотел бы продемонстрировать небольшой фокус. – Тут он показал им элегантно разложенную веером колоду карт. – Мисс Куксон, пожалуйста, достаньте любую карту.

Актриса нервно шагнула вперед и исполнила просьбу.

– Теперь покажите ее остальным.

Она показала. Флинт вытянул шею, чтобы посмотреть: это была тройка треф.

– Хорошо, – сказал Спектор. Затем он взял у нее карту и поднял ее. – Теперь смотрите внимательно.

Они внимательно изучали карту у него в руке. На мгновение он поднял ее над головой, словно языческий тотем. Затем – щелк! – она преобразилась у них на глазах.

Собравшаяся компания ахнула. Затем наступило молчание.

Карточка трансформировалась в маленькую квадратную черно-белую фотографию. Это был портрет молодой девушки лет двадцати. Флинт никогда не видел ее раньше.

Спектор, все еще держа фотографию над головой, улыбнулся:

– Кто-нибудь узнает эту молодую леди?

Тишина.

Улыбка медленно сошла с лица Спектора. Когда он заговорил, в его голосе был лед:

– Кто-то узнает.

Он передал фотографию Делле, а та передала остальным. Все они обменялись нервными и растерянными взглядами.

– Ее зовут Фрида Танцер, – объявил Спектор, – и именно из-за нее мы собрались здесь сегодня.

– Кого еще мы ждем, Спектор? – выкрикнул Флинт из коридора.

– Только Уиверов.

– Они уже здесь.

– Отлично. – Спектор, как паук, скользнул к окну и выглянул на улицу. Как раз в этот момент такси остановилось, и из него вышла миссис Уивер. Спектор направился в прихожую.

Не успели они позвонить в звонок, как Спектор открыл входную дверь. Клод Уивер выглядел бледным, очевидно, все еще страдая от последствий вчерашнего приключения. Его лицо застыло, словно маска.

Спектор провел супругов в дом. Сержант Хук придержал для них дверь. Никто этого не знал, но Спектор сейчас нервничал больше, чем когда-либо во время расследования. Насколько он понимал, наступила кульминация этой истории.

Появление пары было подобно удару грома. Все взгляды обратились к ним. Клод Уивер смотрел на каждого по очереди. И тут его взгляд остановился на одном из гостей.

– Что здесь происходит? – воскликнул он. – Это еще один трюк, Спектор?

– Боюсь, что нет, – ответил Спектор. – Все взаправду.

Уивер смотрел на Флойда Стенхауса.

Стенхаус, который, казалось, был прикован к своему месту, не произнес ни слова. Он смотрел на Уивера пристальным взглядом. И был похож на хищника, готового нанести удар.

– Мистер Уивер, опознайте, пожалуйста, этого человека, – попросил Спектор.

– Ну… – Уивер запнулся на полуслове. Его жена Розмари встала рядом с ним и взяла его за руку. Уивер прочистил горло, а затем ясным, твердым голосом сказал:

– Это Ансельм Рис.

Плечи Стенхауса опустились. Прежде чем он успел пошевелиться, сержант Хук оказался в дверном проеме, блокируя все пути отхода. Стенхаус фыркнул:

– Можете не беспокоиться, джентльмены. Я не доставлю вам никаких проблем. – И он позволил надеть на себя наручники.

– Это вполне понятная ошибка, – сказал Спектор. – Особенно учитывая тот факт, что вы двое встречались только один раз – в ночь убийства Риса. Мы знали, что таинственным посетителем были вы, мистер Уивер. Но мы не подумали о том, что человек, которого вы встретили в ту ночь, не был доктором Рисом. Возможно, настоящий доктор Рис лежал без сознания в печально известном сундуке из тикового дерева, а человек, который говорил с вами, был его убийцей.

– Погодите, – сказал Флинт, – в этом нет никакого смысла.

– Он появится, – возразил Спектор. – Если вы позволите, я начну сначала.

* * *

– Клод Уивер, как и многие женатые мужчины, имеет любовницу. Но в отличие от многих женатых мужчин он находится в уникальном положении. А именно в положении анонимности. Он известный затворник, что звучит как оксюморон. Многие знают его по имени, но мало кто – в лицо. Это давало ему определенную свободу действий. Но, конечно, жена начала что-то подозревать. Тогда он придумал себе «психическое расстройство» – состояния фуги, в которые он мог впадать всякий раз, когда не мог объяснить свое местонахождение. И тут миссис Уивер невольно сыграла ему на руку. Она уличила его во лжи и назначила ему визит к психиатру.

– Это возмутительно! – воскликнула Розмари Уивер. Но Флинт заметил, что она больше не сжимает руку мужа.

– Вы меня запутали, Спектор. Как она сыграла ему на руку?

– Она договорилась о еженедельных встречах, во время которых Клод должен был находиться вне дома и вдали от ее внимательного взгляда.

– Да, но, конечно, Рис сказал бы ей, если бы Клод не явился. Или даже если бы он опоздал на несколько минут.

– Верно. Но вы забываете, что Клод Уивер очень коварен. Он согласился на визиты к врачу – поддерживая ложь о том, что опасается за свое психическое состояние, а тем временем привел колеса в движение. Воистину, кто угодно мог явиться в Доллис-Хилл на первую встречу. Любой мог представиться пациентом С. И хотите верьте, хотите нет, так оно и было. Клод Уивер воспользовался помощью безработного актера, чтобы тот выдавал себя за него во время визитов к Ансельму Рису, оставляя ему свободу встречаться с любовницей вне поля зрения жены.

– Безработный актер… – повторила Делла Куксон. – Вы говорите об Эдгаре Симмонсе?

– О нем самом. И этот Эдгар Симмонс теперь, кажется, очень поспешно исчез. Уехал из страны, я полагаю. Словно от него откупились, вы не находите?

– Так, подождите, – перебил Флинт. – Всякий раз, когда Ансельм Рис говорил о «пациенте С» или «Клоде Уивере», он имел в виду самозванца, этого Эдгара Симмонса?

– Именно. Чтобы все