Дороги и Тропы (СИ) - Ларина Виктория

Тайри послушно обнялась с незнакомцем: надо, так надо. В путешествии еще и не такое может быть. Паренек на секунду встретился с ней глазами и тут же густо покраснел. Ученица вопросительно посмотрела на наставника: что это с местным приключилось? Но мастер Гайдиар только плечами пожал, а юный оборотень, опомнившись, схватил своего знакомца за руку и потащил с дороги вглубь леса. Остановились они на небольшой уютной поляне с чудесной мягкой травой, о которой Тайри мечтала чуть ли не с начала путешествия.

— В свое селение они чужаков не водят, — сказал мастер, — а вот посмотреть на нас и обменяться чем-нибудь интересным приходят сюда. Я им обычно приношу семена или саженцы наших растений. Очень уж они это любят. Горюют каждый раз, что не все прорастает и приживается, но, увы, никогда с уверенностью не скажешь, как Тропа повлияет на то, что по ней пронесёшь. — Он достал из кармана несколько аккуратных пакетиков, а из мешка — нечто, упакованное во влажную ткань.

Юной леди стало почему-то ужасно стыдно, что у нее нет с собой никаких подарков. Не артефакты же им раздаривать, в этом мире практически бесполезные. Как ни странно, руки нащупали на дне мешка горсть прошлогодних ягод шиповника. Точно, матушка перед какой-то их с Тромом вылазкой, подарила каждому по богато усыпанной плодами ветке — на удачу. И вот, поди ж ты, сохранились… Тайри вытащила усохшие ягоды и с удивлением обнаружила, что ни цвет, ни тонкий аромат никуда не пропали.

— Шиповник! — констатировал ваюмн, выхватив из ладони ученицы одну ягоду. — Судя по величине, южный, уккабский. Из сада вашей матушки?

— Откуда же еще. Год провалялся.

— А вот он-то здесь как раз может и прижиться. Знаю я эти лесные чары, после них семена в огне не горят… Очень кстати они у вас завалялись.

Давешний знакомец привел на полянку еще двоих соплеменников: рыжеволосого здоровяка и тощего лысого старичка. После обязательных объятий эти двое немедленно занялись "подарками", разглядывая и обнюхивая чуть ли не каждое семечко. Дошла очередь и до шиповника. Старик долго рассматривал, катая на ладони, сморщенный оранжевый комочек, а потом смело закинул в рот и прожевал. С минуту сидел, прислушиваясь к своим ощущениям, потом расплылся в блаженной улыбке и что-то негромко спросил у ваюмна.

— Старейшина хочет знать, как выглядит само растение и что мы им лечим.

— Когда-то действительно лечили, а теперь все больше для красоты выращиваем, — вздохнула Тайри, — мамин народ считает, что, будучи посажен рядом с жилищем, шиповник охраняет от зла и приносит удачу хозяевам. А еще хорошо зимой из него отвары делать — силы поднимает.

Пока мастер Тропы старательно переводил, девушка сотворила простенькую иллюзию, чтобы показать новым знакомым, как растет и цветет шиповник.

Всю эту идиллию с подарками прервал приближающийся топот и чей-то душераздирающий вопль, почти мгновенно захлебнувшийся хрипом. Через поляну хлынул поток испуганных и растерянных лесных обитателей. Облик у некоторых тёк и менялся, другие превращались в нечто совсем уж ни на что не похожее. Наставник что-то спросил у старейшины, тот нахмурился и ответил, будто выплюнул слова, а потом перекинулся в крупного лесного кота и побежал в чащу — уводить своих.

— Это облава. С недавних пор все, кто меняет облик, объявлены людьми пособниками злобных божеств и подлежат уничтожению. Вот, и до наших лесовиков добрались. Плохие времена здесь настали, — пояснил ученице мастер.

— Мы можем что-то сделать для них? Запутать этих охотников, пустить по ложному следу, задержать, наконец?

— Увы, миледи. Они слишком близко. Слышите?

В общем-то, всадников было не только слышно, но и видно. Мелькали между деревьями силуэты облаченных в алое людей на крупных скакунах — длинноногих, со странными, очень вытянутыми головами и тонкими прямыми рогами. Стелились по земле поджарые пятнистые звери, напоминающие степных кошек ее родного мира. Тайри привыкла, что гончие — это собаки, с лаем окружающие добычу, и от вида беззвучно крадущихся кошачьих ей стало жутко. Она потянулась к Потокам, забыв, что это не ее родной мир, и, как ни странно, сплела упругую сеть, закрепив её на пути облавы. Наставник смотрел на леди Даллет с нескрываемым беспокойством и толикой восхищения.

— Прошу вас, Тайри, осторожнее, не расходуйте силы понапрасну. Нам еще домой возвращаться.

— Ничего, как-нибудь дойдем. Не отдавать же лесных бедолаг на растерзание этим… — Тайри скривилась, как от зубной боли: сеть приняла на себя удар авангарда погони. Ваюмн подумал, что ее творение долго не продержится. Сбросил с плеч плащ, положил его поверх дорожных мешков, пристроенных у старого пня. Робкий солнечный луч обрезался о лезвия метательных ножей на перевязи наставника, испуганно отскочил и спрятался в листве.

Ученица наградила мастера уважительным взглядом и попыталась создать вторую сеть, не хуже его понимая, что одна их вряд ли спасет. Потоки были слабыми, рвались и рассеивались раньше, чем удавалось их связывать. Увидев в руках у всадников луки и арбалеты, Тайри не сдержалась и прошипела несколько слов, совсем не подобающих приличной девушке и уважающей себя леди.

— Если моя нелепая поделка продержится еще пару минут, я буду просто счастлива, — сказала она, — а вот против арбалетных болтов мы с такими чарами много не навоюем.

Леди положила узкую ладонь на рукоять меча, но ему суждено было оставаться в ножнах. Сеть лопнула. Все, что от нее осталось, удалось собрать в плотный, но, увы, совсем небольшой щит. Им уже что-то кричали, нацеливая оружие. С десяток пятнистых кошек припало к земле, готовясь прыгнуть.

Тайри недобро оскалилась и стала сама похожа на взбешенную кошку. Только что шерсть на загривке дыбом не стоит, и хвоста нет — по бокам себя хлестать. Хвоста нет, но есть кое-что получше, и шипеть она умеет не хуже… Взмах левой руки, пляска огненного бича по пятнистым шкурам и уродливым мордам скакунов. Облава с истошными воплями и рычанием откатывается на десяток шагов назад. Хвостатые ловчие кошки отползают за линию всадников и больше не высовываются. Что-то отрывисто командует человек в белой кожаной маске, всадники растягиваются, обходя двоих сумасшедших, заключая их в кольцо. Пляшут огоньки на обмотанных паклей остриях стрел, тонко поет воздух, рассекаемый арбалетными болтами. Не дожидаясь результатов, всадники в алых одеждах разворачиваются и исчезают среди деревьев, поторапливая рогатых скакунов. Огонь завершит начатое, рисковать ни к чему. Пламя разгорается быстро — сухой смолистый лес хорошая пища для него, но и какие-то чары помогают этому.

— Уходите на Тропу, Тайри. Пока здесь еще можно дышать, — очень спокойно произнес мастер Гайдиар.

— За кого вы меня принимаете, наставник? — не поворачивая головы, ответила Тайри. Пальцы сами собой нашаривают в подсумке нужную коробочку с заговоренным порошком и флакон с эликсиром. — Вы ранены. Дважды. Царапина погоды не сделает, а вот болт, что застрял у вас под ключицей… Я же чувствую вашу боль, мастер. И не собираюсь бросать вас здесь на верную смерть.

— Значит, собираетесь храбро и бессмысленно умереть в огне вместе со мной? — бесцветным как пепел и шершавым как наждак, голосом проговорил ваюмн, — или надеетесь, что Тропа смилостивится, откажется от любимого лакомства и пропустит нас, обожженных и раненых, домой?! Опомнитесь, леди, я прожил достаточно, а вы еще жизни не видели. Будьте добры…

— Будьте добры повернуться ко мне так, чтобы я могла осмотреть ваши раны.

— Тайри, я приказываю вам!

Она только бешено сверкнула глазами в ответ, разрезая пропитавшийся кровью рукав наставника. Взглянув на рану и не сдержав тяжелого вздоха, плеснула на глубоко засевший болт эликсир. Древко и наконечник истаяли дымом, порошок остановил кровь, а древнее заклинание, в которое целительница вложила все свое умение, закрыло рану.

— Вот и все, — тихо сказала леди Даллет, убедившись, что исцеление завершено.

— Вот и все… — тихо и безнадежно повторил наставник и закашлялся. Огонь подошел слишком близко.