Дороги и Тропы (СИ) - Ларина Виктория

Дороги и Тропы — Виктория Ларина

Глава 1

Свет падал в огромное, от пола до потолка, трёхстворчатое окно. Человек сидел спиной к нему, в кресле с высокой прямой спинкой, и лицо его тонуло в тенях. Другой стоял напротив, по-кошачьи жмурил глаза, но, похоже, не испытывал от яркого света ничего, кроме удовольствия. Солнечный луч, так и не заставив объект своего внимания опустить голову или отвернуться, скользнул от опасно-тёмных глаз ниже, к ироничной складке тонких губ. Дальше — по узкой бородке клинышком скатился на богато расшитый воротник мантии, где и запутался в золотых шнурах и самоцветах.

— Милорд, простите, что вынужден прервать ваше уединение, — поклонился стоящий, — но сложившиеся обстоятельства требуют…

— Не оправдывайтесь, магистр, не к лицу главе императорской Академии оправдываться перед бывшим профессором, — усмехнулся человек в кресле.

— Ну, во-первых, бывших профессоров не бывает. Ваши монографии, изобретения и ученики никуда не делись. А во-вторых, дорогой герцог, положение обязывает.

— Вы ещё моих предков вспомните! Ведь знаете же, что ни титул, ни звание не имели для меня особого значения.

— Даже звание? — лукаво улыбнулся магистр.

— Каюсь, к собственному делу неравнодушен. Если вам так хочется, можете считать, что вы задели моё слабое место, — ответил его визави. А магистр подумал, что таким тоном не говорят, когда задето нечто болезненное или дорогое, и он многое бы отдал, чтобы выяснить истинные слабые места этого человека.

— Ну, вы же сами сказали, что я неплохо вас знаю, герцог! О предках вспоминать не будем, скорее, о потомках.

— Что ещё натворила моя дочь?

Вот опять, разве таким тоном задают вопросы о ребёнке? К тому же, о единственном.

Герцог с картинным вздохом — старость не радость! — опёрся о подлокотники и встал. Движение было все еще прежним, плавным и хищно-текучим, но солнце безжалостно высветило глубокие морщины на узком и твёрдом породистом лице и густую седину в волосах. Магистр вздрогнул и отвёл взгляд. Тяжела императорская немилость, почему-то виновато подумал он. Время к опальным беспощадно, а ведь они с герцогом одногодки…

Однако ни у кого не повернулся бы язык назвать хозяина кабинета стариком. Высокий, поджарый, с гордой осанкой и прямым разворотом плеч, он казался легким на подъем хищником, готовым к нападению в любой момент. Седая грива резко контрастировала со смуглой кожей лица, и только глубоко посаженные золотисто-карие глаза под ровными широкими бровями, да ещё сухие складки на щеках и у губ говорили о возрасте.

— Зачем же так радикально? За семь лет учебы в Академии у меня не было к ней ни малейших претензий. Одна из лучших учениц, в отдельных дисциплинах так просто звезда. Особенно в рискованных и требующих нестандартного подхода. Но то, что она выбрала в качестве спецкурсов для защиты магистерской диссертации… Я был, мягко говоря, обескуражен.

— Что, расширенный курс боевой магии, создание щитов, древние артефакты?

— Порталы и переходы, — закончил магистр.

— И что же вас удивило?

— Помилуйте, герцог, у нее же блестящие перспективы в целительствеи охранных чарах. В теоретических областях тоже трудностей бы не возникло. Плюс её наследственность по материнской линии…

Герцог скривился:

— О да, все ожидали, что древняя кровь леди Лиолы в столь удачно сложившихся обстоятельствах даст короне блестящего целителя, способного мановением пальца излечивать от смертельных недугов.

— Вы же понимаете…

— Понимаю, что на мою дочь строили планы, её будущее распланировали и расписали на много лет вперёд. А она, негодяйка, захотела иного. — Хозяин кабинета внешне оставался спокойным, но достаточно было заглянуть ему в глаза, чтобы понять, какая буря негодования бушует внутри. Голос его стал еще тише, а тон — холоднее. — Это нормально, не находите? Жить так, как хочется? Особенно, если тебе всего лишь двадцать пять, и твои устремления никому не мешают?

— Для кого угодно, лорд Даллет, но не для тех, на кого пал выбор Его величества.

— Ах, вот как… Ну что ж, дорогой магистр, поговорите с ней так, как вы это умеете. Я прекрасно осведомлён о вашем искусстве убеждения. В конце концов, создайте такие условия, которые сами приведут её к нужному вам результату. Не мне вас учить. А я попробую переубедить её со своей стороны, — ответил герцог.

— Я, конечно, всё это попробую, милорд, но только при условии вашей помощи, — магистр устало опустил плечи. Скепсиса, написанного на его красивом аристократическом лице, хватило бы на пятерых. — Я уже пытался её переубедить. Безрезультатно.

— Я же сказал, дорогой магистр, сделаю все, что в моих силах.

— Тогда подумайте заранее, мой друг, что мы скажем Его величеству, когда ваша дочь изящно обойдёт все наши препоны, выполнит условия и все равно вывернет все по-своему. — Глава магической школы сухо поклонился и, не прощаясь, покинул кабинет хозяина дома.

«Как же, будешь ты помогать мне, аж два раза», — подумал милейший господин Ректор, когда дверь за ним закрылась. «Скорее, подскажешь дочери, как противостоять планам Его величества. А то я не знаю Даллетов…»

Герцог с усмешкой поглядел на закрывшуюся за гостем дверь и сказал вслух:

— Поживем-увидим, друг мой магистр, придётся ли что-то говорить императору, или же он сам что-то захочет нам сказать?

Поговорить с дочерью он давно собирался, но отнюдь не о карьере императорского целителя. Об осторожности, о планах и целях, о возможных вариантах защиты и отступления на подготовленные позиции. О том, что хитрецов и завистников нельзя подпускать близко, а верить кому попало не следует. О том, что надо очень внимательно присмотреться к наставникам. О том, что если придется совсем уж невмоготу… Нет, этого он ей говорить не будет, пусть рассчитывает только на себя. Его силы далеко не те, что прежде. А друзей, которых можно было бы попросить о помощи, и вовсе не осталось. В живых. Отец нынешнего монарха хорошо постарался, под любым предлогом уничтожая сильных противников. Хотя, вроде бы, никто ни с кем не воевал. Его семья не менее древняя, чем императорская, собрала в себе силы трех Кровей. Теперь уже — четырех, благодаря Лиоле, его жене. Некогда дружный и многочисленный клан сократился до трех человек. Они с братом — и его девочка. Всё, что оставили… Его Орден, из которого удалось спасти лишь десяток молодых адептов неимоверной ценой, тоже давно распущен. Безусловно, он еще дешево отделался. Была добрая сотня лет тихой, незаметной жизни. Он стал почти отшельником, от которого все отвернулись. Хотя его лаборатория, его книги, его труды остались с ним. Даже дом не пришлось покидать. О том, что произошло с семьей брата, на которого монаршая немилость вроде бы не распространялась, он предпочитал не думать.

Герцог подошел к древнему зеркалу, висевшему в углу за шкафом, и произнес, глядя в мутную, ничего не отражающую глубину:

— Дочь, зайди ко мне.

— Зачем? — не слишком вежливо прозвучало в ответ.

— Зайди. Это приказ.

У противоположной стены полыхнула серебристо-синяя арка локального портала, из которой шагнула к профессору невысокая светловолосая девушка, очень похожая на него самого. Только глаза были другими — серыми, как осеннее пасмурное небо, с серебристым ободком вокруг зрачка.

— Что случилось, отец? — спросила она, сдерживая усталое раздражение в голосе. В последние месяцы они часто ссорились, и было крайне тяжело сохранять ровный тон.

— Ничего особенного, Тайонна-Ри. Просто нас посетил уважаемый Ректор вашей Академии, — пожал плечами герцог. Он прекрасно знал, что дочь терпеть не может, когда её называют полным именем. Собственно, приставка «Ри», появившаяся недавно, бесила и его самого. Это на древнем наречии означало всего лишь «последний в роду», но лорду Даллету, не терпевшему ярлыков, резало слух. К сожалению, крайне сложно противостоять некоторым древним обычаям, к тому же факты… Девочка действительно осталась последней в роду, когда пропал её кузен.