Дороги и Тропы (СИ) - Ларина Виктория

— Разрешите мне создать оправу для этого чуда, миледи, — попросил кузен, и счастливая хозяйка, разумеется, разрешила.

Леди Ифар и сейчас носит это украшение, точно оно стало её талисманом. Трому приятно — это ведь память чуть ли не о первой его победе над самим собой и своим страхом. Тайри же вспоминала брата.

Возможно, не случись тот шторм, так разительно отличавшийся от коротких июльских штормов, юная леди Даллет так и не поняла бы, насколько дорог ей кузен. Нет, это не было первой детской влюбленностью, скорее уж чувством более чистым, более редким и значимым — пробудившимся родством душ. Все началось с очень жаркого дня, когда на море воцарился воистину мертвый штиль. Пекло стояло немилосердное, но, несмотря на это, к зеркально-гладкой воде лагуны подходить совсем не хотелось. Дети плескались в бассейне с пресной водой, а прекрасная леди Ифар о чем-то шепталась с Номаром. Оба были непривычно встревожены. Брат, казалось, стал на десяток лет старше — девочке никогда не приходилось видеть его столь мрачным и серьезным. Когда над заливом начали собираться плотные сизые тучи, детей увели в дом, а потом и вовсе проводили в красивую комнату, спрятанную глубоко под землей.

— Не бойтесь, миледи, я справлюсь. Я же все-таки Даллет, и умею управляться с ветрами, — негромко сказал Номар хозяйке дома.

Почему-то десятилетняя Тайри была абсолютно уверена, что ветра к этому шторму не имеют никакого отношения. Мать Трома боялась чего-то иного, куда более опасного, что надвигалось на поместье с моря. Даже самые страшные ураганы, время от времени трепавшие побережье, были понятны. Их можно было развернуть, остановить, разбить на отдельные ветра, утихомирить духов воздуха заклятием. А как можно справиться с тем, что не похоже на известные тебе напасти?

Это теперь Тайри понимала, почему в тот страшный вечер прекрасная Ифар была на себя не похожа: металась от стены к стене, отвечала односложно на их детские вопросы и даже забыла рассказать им на ночь сказку. Конечно, раньше это делал Номар, и делал мастерски, но раз уж он занят… Зато расхныкавшемуся Трому матушка подвесила над кроватью сонный амулет. Тот мгновенно успокоился и ровно засопел. Тайри знала, как действует эта штука: засыпаешь так крепко, что хоть из пушки над ухом стреляй, и глаза откроешь, только когда тихонько позванивающий кристалл уберут в специальную коробку. Маленькая герцогиня Даллет не хотела пропустить, как она думала, самое интересное, поэтому и притворилась спящей. Конечно, будь это обычный вечер, леди Ифар мгновенно разоблачила бы маленькую детскую хитрость. Но сейчас вокруг поместья творилось что-то странное, хозяйка была поглощена своими мыслями и ничего не заметила.

Именно поэтому Тайри запомнила все. Как, несмотря на амулет, метался и стонал во сне Тром, и как плакала его мама — беззвучно, не вытирая льющихся по щекам слез. И как менялся свет трех ночников от теплого и яркого оранжевого в мертвенный желто-зеленый, затем в блекло-серый, как будто свет проходил сквозь густой туман. В конце концов, огоньки стали совсем крохотными и тускло светились багровым, пока не погасли. Она видела, как вернулся брат, сразу показавшийся ей невообразимо уставшим. Было заметно, что двигается он с трудом и бережет правую руку. Всегда улыбавшиеся губы сжаты в твердую линию, а яркие сияющие глаза стали точно у старика — потухшими и слезящимися.

— Я сделал все, что мог, Ифар, — хрипло произнес он, — но, боюсь, этого недостаточно. Может, правильнее было бы позвать помощь?

Хозяйка не ответила. Она стояла, прижав руки к сердцу, и шептала едва слышно:

— Вернулся, вернулся, слава Создателю…

Номар нахмурился, потряс головой.

— Прости, я сейчас очень плохо слышу. Мне пришлось применить парочку боевых заклинаний и одну маленькую семейную хитрость. Теперь у меня в голове сплошной звон и грохот.

Леди Ифар подошла к нему, тыльной стороной ладони стерла со щеки кровь и копоть, нежно провела пальцами по волосам.

— Вы, Даллеты, невозможные люди… И как меня угораздило?

Брат улыбнулся одной стороной рта, а потом крепко обнял собеседницу здоровой рукой.

— Пойдем, — сказала она, — тебе надо привести себя в порядок. Только вот целитель из меня не очень…

— Ничего, как-нибудь справимся, — отмахнулся Номар. — Время у нас есть, — он пропустил даму вперед, обернулся в дверях и погрозил Тайри пальцем. Вот уж кто сразу её раскусил.

Помощь появилась нескоро. Им пришлось пережить еще одну ночь, не менее страшную. Амулеты не действовали, зачарованные светильники тоже. Поэтому леди Ифар зажгла три десятка свечей и пыталась развлечь гостей, как могла. Но её маленький сын все время плакал и не слезал с рук. В конце концов, их обоих сморил тревожный сон.

Тайри сидела на полу и пыталась хоть как-то отгородиться от шепота, что накатывал на нее, будто прибой. Шепот был противный, приставучий, то в один голос, то в несколько, и слова все были совершенно незнакомые. От него ныл затылок, и болели зубы. Зажимать уши было бесполезно, потому что звучал он где-то у нее в голове. А когда шепот ненадолго исчезал, то оставлял после себя липкую паутину. Тайри видела её переплетающиеся серо-зеленые нити, стоило только закрыть глаза. Поэтому она старалась даже моргать пореже. Конечно, ей тоже было страшно, но страх оказался как будто сам по себе, а не внутри. Она знала, что следовало бояться — вокруг замка кто-то бродит, брат вернулся раненый… Но выходило как-то неправильно. Кроме того, за спиной у страха маячила уверенность в том, что скоро все закончится, а этих двоих время от времени заслоняло собой огромное любопытство. Что же на самом деле происходит? Почему им ничего не рассказывают? А если пойти наверх и посмотреть? Ну и, конечно же, куда подевался брат? Когда шепот накатывал с новой силой, страх становился тошнотворно большим, и любопытству с надеждой приходилось отступать.

Номар, укрыв теплым пледом леди Ифар и Трома, уселся рядом с сестренкой, обнял за плечи.

— Не спала вчера?

— Не получилось. А «засыпалку» мне не повесили.

— Не страшно было?

— Это сегодня страшно. А вчера было странно. И еще я боялась, что если я усну, то с тобой что-нибудь случится, — Тайри потерлась лбом о плечо брата. — Сильно болит?

— Уже нет, малышка. Скоро совсем пройдет.

Тайри фыркнула:

— Я не малышка, Нори. И врать мне не надо. Я учусь врачеванию у мамы. Конечно, мы только начали, но чувствовать чужую боль я уже умею. Так что успокоительные слова можешь оставить для леди Ифар.

Она припомнила все мамины уроки, хорошенько потерла одну ладонь о другую и быстро приложила к забинтованному плечу брата.

— Ну, ты даешь, малявка, — удивленно выдохнул через пару минут Номар. Боль, поворочавшись для порядка, втянула свои огненные щупальца и уснула. — И говоришь уже, как взрослая. Ну что мне с тобой делать?

— Ничего. Потому что я не взрослая и ничем больше помочь не смогу, — грустно ответила ему «малявка». Тут шепот накатил с такой силой, что тело стало ватным, а в глазах потемнело.

— Потерпи, скоро станет легче. Взойдет солнце, и им будет не до нас. Ты ведь у меня смелая и стойкая, настоящая леди Даллет? — нежно гладя сестренку по голове, сказал Номар.

— Кто такие «они»? Которые шепчут у меня в голове?

— Ты тоже это слышишь? Бедная моя девочка…

— Нори, расскажи мне что-нибудь. Хоть сказку какую глупую, для малышей. Мне легче, когда я слышу твой голос.

Брат в очередной раз покачал головой, удивляясь взрослым словам маленькой девочки.

— И расскажу, и покажу. Вот, смотри.

Он рассказывал одну забавную притчу за другой, показывал главных героев-зверей тенями на стене. Некоторых нельзя было показать одной рукой, и Тайри ему помогала.

— На заре времен, когда Создатель только-только приступил к воплощению своих замыслов, он сотворил несколько миров и населил их разными существами. Кто-то из них оказался слишком воинственным, кто-то слишком неповоротливым, а кто-то слишком хрупким для своего мира. Расстроился Создатель и многих из них уничтожил. Но тут его взор упал на самый первый из миров, где жили себе спокойно самые мудрые из его творений — прекрасные крылатые существа, владевшие огнем и воздухом, сильные и разумные. Творец не помнил, как и когда у него получились столь совершенные создания, так много от него получившие. Но они были, они считали его своим отцом, и Создатель стал гордиться такими детьми. Потом он решил, что миров должно стать больше, и ему понадобились подмастерья. Кого-то он создал, кого-то призвал из иных пространств, чтобы они помогали ему. Тяжело было творить существ, обладающих одновременно огромными силами и имеющими совершенную душу, да еще и каплю Изначального пламени в себе несущих. Творец очень устал, и под конец вышли у него странные создания: слабые, хрупкие, подверженные всяким болезням, быстро стареющие и недолго живущие. Но при этом были сокрыты в них немалые способности, упорство, воля к жизни, таланты и фантазия. Не всем досталось одинаково, не у всех могло проявиться, но эти слабые создания почему-то полюбились ему более прочих. И именно им Создатель решил подарить большую часть миров. Когда он это сделал, то понял, что недостатков у его любимцев, увы, еще больше, чем достоинств. И распределились они столь же неравномерно. Многие из них были добры и миролюбивы, другие же завистливы, агрессивны и жадны. Одни умели довольствоваться малым и помогать другим, другие желали владеть всем на свете и распоряжаться чужими жизнями. Создатель понял, что недолго проживут миры, населенные этими слабыми творениями, которые сами себя уничтожат. Но главную опасность он видел в будущем: не могли они избежать влияния того, кто еще ходил в Подмастерьях и старательно помогал в исполнении замыслов. И тогда услышал Творец голос первых своих детей — тех крылатых, что жили в мире много веков, и чья мудрость не знала себе равных среди сотворенных смертных.