Отомщенный любовник - Дж. Уорд

Катя неодобрительно покачала головой.

– Я имела в виду другое, и тебе это прекрасно известно. Жизнь не длится вечно. Твой отец в очень плохом психическом состоянии, и ты очень добра к нему, но он может оставаться таким еще лет сто.

– Если так, то у меня все равно останется семьсот лет. Я буду в приемной. Все, мне пора.

Оказавшись за стойкой регистратуры, Элена взялась за работу. Сев за компьютер, она вошла в систему. В приемной было пусто, ведь солнце только село, но скоро пациенты начнут поступать, и она не могла дождаться этой занятости.

Проглядывая расписание Хэйверса, она не заметила ничего необычного. Осмотры. Процедуры. Послеоперационные проверки...

Сработал наружный звонок, и она взглянула на монитор безопасности. Снаружи стоял посетитель, мужчина закутался в пальто, закрываясь от пронизывающего ветра.

Элена нажала кнопку интеркома и произнесла:

– Добрый вечер, чем могу вам помочь?

Лицо, высветившееся на мониторе, она уже видела. Три ночи назад. Кузен Стефана.

– Аликс? – спросила она. – Это Элена. Что...

– Я пришел посмотреть, не поступал ли он к вам.

– Он?

– Стефан.

– Сомневаюсь, но дай я проверю, пока ты спускаешься. – Элена нажала кнопку, отпирая замок, и включила на компьютере список поступивших пациентов. Один за другим она просмотрела все имена, попутно открывая для Аликса двери.

Ни одного упоминания о Стефане как о стационарном больном.

Когда Аликс появился в приемной,  кровь Элены почти застыла в жилах от выражения его лица. Ужасные темные круги под серыми глазами появились явно не от недостатка сна.

– Прошлой ночью Стефан не пришел домой, – сказал Аликс.

* * *

Рив терпеть не мог декабрь, и не только потому, что от одних холодов на севере штата Нью-Йорк хотелось переквалифицироваться в каскадера-пиротехника, лишь бы просто согреться.

В декабре быстро наступала ночь. Солнце, эта гребаная, ленивая, ничего не делающая тряпка, бросало свои обязанности в полпятого дня, и значит, кошмарные свидания Рива под названием Первый-вторник-каждого-месяца начинались раньше.

Было всего десять вечера, когда он въехал в Государственный парк «Черный полоз» после двухчасовой поездки из Колдвелла. Трэз, который всегда дематериализовывался, без сомнений, занял свою позицию около хибары, приняв форму тени и приготовившись охранять.

И наблюдать.

Тот факт, что парень, вероятно являвшийся его лучшим другом, наблюдал за всем действом, было лишь частью извращенного секса, он был как дополнительный гвоздь в крышку его гроба. Проблема заключалась в том, что когда все закончится, Рива нужно будет отвезти домой, и Трэз отлично с этим справлялся.

Хекс хотела заняться делом, конечно, но ей нельзя доверять. Когда принцесса рядом. Он отвернется на одну секунду, и стены хибары покроются свежим слоем краски… отвратительного происхождения.

Как всегда, Рив припарковался на грунтовой парковке, которая пролегала под темной стороной горы. Других машин не было, он также ожидал, что колея, пролегавшая от стоянки, также будет пустой.

Он посмотрел через лобовое стекло, в его глазах все предстало в красных тонах и двухмерной плоскости, и хотя он презирал свою сестру со стороны отца, ненавидел смотреть на нее, и желал, чтобы этот грязный секс наконец закончился, его тело больше не было онемевшим и замерзшим, оно ожило, кипело энергией: член в его брюках встал и приготовился к тому, что вскоре произойдет.

Если бы он мог заставить себя выйти из машины.

Он положил руку на дверную ручку, но не мог потянуть ее на себя.

Так тихо. Тишину нарушал лишь мягкий гул системы охлаждения двигателя Бентли.

Без серьезной на то причины, он подумал о приятном смехе Элены, именно это воспоминание заставило его открыть дверь. Быстрым движением, он высунул голову из машины, тогда же его живот с силой сжался, как кулак, и его почти вырвало. Когда холод умерил тошноту, Рив попытался выбросить Элену из головы. Она была такой невинной, благородной, он не мог думать о ней, собираясь сделать свое дело.

И это удивительно.

Защищать другого от жесткого мира, смерти и опасностей, грязи, мерзости и порока – едва ли в его натуре. Он поступал так лишь по отношению к трем нормальным женщинам в его жизни. Для той, что дала ему жизнь, той, что он вырастил как своего собственного ребенка, и малышки, которую недавно родила его сестра, он готов на любые угрозы, готов убить голыми руками все, что причинит им боль, найти и уничтожить любую, даже малейшую угрозу.

И каким-то образом неловкий разговор с Эленой несколько часов назад занес девушку в этот очень короткий список.

И значит, он должен оградиться от нее. И трех остальных.

Рив смирился с ролью шлюхи, потому что дорого обходился той, кого трахал, и, к тому же, он не заслужил чего-то лучшего, чем проституция, учитывая, каким образом его настоящий отец оплодотворил его мать.  Ответственность лежала на нем. Он один заходил в хижину и заставлял свое тело заниматься этим.

Те несколько нормальных женщин в его жизни, должны остаться далеко позади от всей этой грязи, и значит, приходя сюда, он должен стереть их из мыслей и сердца. Позже, когда он оправится, примет душ и выспится, он вернется к воспоминаниям о глазах Элены цвета ириса, ее запахе корицы и том, как она смеялась помимо своей воли во время их разговора. Сейчас же, он вытеснил ее, свою мать, сестру и любимую племянницу из лобной доли, упаковывая каждое воспоминание в отдельную секцию своего мозга, закрывая их там.

Принцесса всегда пыталась проникнуть в его голову, и Рив не хотел, чтобы она знала о дорогих ему людях.

Когда сильный порыв ветра почти треснул его по голове автомобильной дверью, Рив сильнее закутался в соболиную шубу, вышел из машины и запер Бентли. Он шел по тропинке, земля под его Коул Хаан была промерзшей, грязь хрустела под его подошвами, жесткая и непокорная.

Технически парк был закрыт на сезон, главная дорожка, ведущая мимо плана горы и съемных хижин, завешена цепью. Но, скорее погода держала посетителей в стороне, а не служебный персонал Парка Адирондак. Перешагнув через звенья, Рив прошел мимо журнала регистрации посетителей, подвешенного на зажиме, вопреки тому, что никто не должен был входить на территорию. Он никогда не записывал свое имя.

Ага, потому что человеческим лесникам на самом деле не следовало знать, что происходит между двумя симпатами в одной из тех хижин. Тоооочно.

Единственная положительная сторона декабря – лес был менее клаустрофобным в зимние месяцы, дубы и клены представляли собой голые стволы и ветки, являя взору звездную ночь. Вокруг них развлекались хвойные, их пушистые ветви в своеобразном древесном стиле слали к черту своих полуголых собратьев, это была расплата за снежное покрывало, которым красовались другие деревья.