Отомщенный любовник - Дж. Уорд

– Твой живот... твой живот... он плоский!

– Тор...

– Где малыш?! – Он в панике отпрянул. – Ты же была беременна. Где малыш?! С ним все хорошо? Что с тобой случилось... ты в порядке?!

– Тор...

Вэлси открыла глаза и знакомый ему более сотни лет взгляд, сфокусировался на нем. Печаль, от которой пропадало желание жить, стерла без остатка сексуальное выражение с ее лица.

Потянувшись к нему, она положила ладонь ему на щеку.

– Тор...

– Что произошло?

– Тор...

В глазах Вэлси блестели непролитые слезы, а дрожь в ее чудесном голосе разрывала Тормента  на части. Внезапно она начала исчезать, ее тело испарялось под его прикосновением, рыжие волосы, утонченное лицо, безысходность в глазах – все постепенно растворилось, оставляя перед ним только подушки. И тогда, последним ударом, его нос покинули лимонный запах простыней и ее естественный аромат, сменившись пустотой...

Тор вскочил с кровати, глаза застилала пелена слез, сердце болело так, словно в него заколачивали гвозди. Неровно дыша, он схватился за грудь и открыл рот, чтобы закричать...

Не раздалось ни звука. Ему не хватило сил.

Рухнув обратно на подушки,  Тор дрожащими руками вытер влажные щеки и постарался успокоиться. Когда ему наконец-то удалось восстановить дыхание, он нахмурился. Сердце сотрясало грудную клетку, не столько биением, сколько трепыханием, и, без сомнения, из-за этих беспорядочных спазмов, голова кружилась как после бешеной карусели.

Задрав футболку, Тор уставился вниз, на свой впалый/ввалившийся пресс и истощенный торс, и мысленно приказал телу умирать дальше. Повторяя волю как заклинание, с все возрастающей частотой и силой, ему оставалось только мечтать, когда же, черт побери, оно подействует, и он подохнет. Каждый вампир знал, что если хочешь попасть в Забвение и обрести там свою утраченную половинку, самоубийство не вариант, но Тор нашел лазейку, решив заморить себя до смерти. Технически, это не являлось суицидом, в отличие от петли на шее, пули в глотке или вскрытых вен.

Донесшийся из коридора запах еды заставил Тора взглянуть на часы. Четыре часа дня. А дня ли? Шторы были закрыты, поэтому он не знал, опущены ставни или нет.

В дверь тихонечко постучали.

Что, слава яйцам, означало, что это не Лэсситер, который всякий раз вваливался без предупреждения. Можно было не сомневаться, что падший ангел не стал бы заморачивался по поводу хороших манер или понятия личного пространства. Да и вообще, каких-либо границ. Совершенно очевидно, что этот светящийся ужас вышибли с небес, потому что Бога его компания достала не меньше, чем самого Тора.

Еще раз тихонько постучали. Должно быть, это Джон.

– Входи. – Тор приподнялся на подушках, и футболка вернулась на место. Его руки, когда-то крепкие как сталь, напряглись под тяжестью ослабевших плеч.

Мальчик, который более не был мальчиком, вошел с подносом, ломящимся от еды, его лицо излучало необоснованный оптимизм.

Когда поднос оказался на столике рядом с кроватью, Тор скользнул по нему взглядом. Курица с зеленью, рис с шафраном, зеленый горошек и свежеиспеченные булочки.

С тем же успехом, это дерьмо могло быть сдохшей под колесами псиной, прокопченной на вертеле. Ему было наплевать. Но он взял тарелку, развернул салфетку, поднял вилку и нож и начал ими работать.

Чавк. Чавк. Чавк. Глоток. Чавк-чавк. Глоток. Запить. Пожевать. Прием пищи, как и его дыхание, был процессом механическим и автономным, Тор слабо отдавал себе в этом отчет – необходимость, а не удовольствие.

Удовольствие осталось в прошлом... и в его снах, больше напоминавших пытку. Снова вспомнив свою шеллан, обнаженную, прижимающуюся к нему на лимонных простынях, Тор почувствовал, как это мимолетное видение отозвалось в его теле вспышкой желания, принося ощущение жизни, а не простого существования. Бунт его смертной плоти сошел на нет также быстро, как затухает пламя без фитиля.

Чавк-чавк. Отрезать. Пожевать. Проглотить. Запить.

Пока Тор ел, парнишка сидел на стуле неподалеку от зашторенного окна: локоть уперся в колено, кулак подпирал подбородок,  ну вылитый Роденовский «Мыслитель». Последнее время Джон постоянно напоминал его – вечно такой задумчивый.

Тормент прекрасно знал, что гложет парня, но разъяснение, которое положило бы конец печальной озабоченности Джона, причинит тому адскую боль. Тор очень сожалел об этом. Искренне сожалел.

Господи! Ну почему Лэсситеру просто не оставил его тогда подыхать в том лесу? Этот ангел мог просто пройти мимо, но нет, Его Величеству Галогену приспичило поиграть в героя.

Тор перевел глаза на Джона, и его взгляд задержался на кулаке паренька. Рука была здоровенной, и подбородок с челюстью, опиравшиеся на нее, были сильным и мужественным. Мальчик превратился в красивого мужчину; хотя чему удивляться–  – сыну Дариуса могли достаться только хорошие гены. Точнее, одни из лучших.

Эти мысли навели Тора на... да, Джон и впрямь похож на Ди, точная копия вообще-то, ну, за исключением голубых джинсов. Дариус бы скорее удавился, чем одел что-то подобное, даже модные и с дизайнерскими потертостями, как раз такие, как носил Джон.

Если разобраться... Ди частенько принимал именно такую позу, когда изнемогал от жизни, изображая творение Родена[83], сидел весь такой хмурый и задумчивый...

В свободной руке Джона сверкнуло что-то серебристое. Это был четвертак, и паренек перекатывал монетку туда-сюда между пальцев – так проявлялся его нервный тик.

Этой ночью Джон не просто тихо просиживал штаны в комнате Тора.  Его что-то гложило.

– Что случилось? – осипшим голосом спросил Тор. – Ты в порядке?

Джон удивленно перевел на него глаза.

Избегая его взгляда, Тор посмотрел вниз, наколол кусочек курицы и положил в рот. Пожевать. Пожевать. Проглотить.

Судя по возникшему шороху, Джон вышел из своей позы задумчивости, разгибаясь медленно, словно опасаясь, что неосторожное движение спугнет повисший между ними вопрос.

Тор еще раз мельком взглянул на парня, и принялся выжидать. Положив четвертак в карман, Джон начал четко, но плавно показывать знаками:

«Роф снова сражается. Ви только что сообщил об этом мне и парням».

Может Тор слегка и подзабыл Американский Язык Жестов, но все же не настолько. От удивления он даже опустил вилку.

– Постой... Роф ведь по-прежнему король, так?

«Да, но сегодня он объявил Братьям, что возвращается к патрулированию. Хотя мне кажется, он уже выходил на улицы и скрывал это ото всех. Кажется, Братство разозлилось на него».