Женщина из Пятого округа - Дуглас Кеннеди

—      Хлопотный день? — спросил я у инспектора.

—      Здесь всегда хлопот хватает, — ответил он.

Я проследовал за ним по коридору и вошел в тесный кабинет с двумя столами. Леклерк уселся за первый, отодвинул в сторону бумаги, закурил и объяснил, что готов принять от меня заявление. Он начал подробно расспрашивать, как я обнаружил труп Омара, и, естественно, задал вопрос (как до этого Кутар) о моих взаимоотношениях с соседом.

—      Я встречал его время от времени в коридоре нашего дома, — диктовал я инспектору. — Периодически сталкивался с ним на улице и в quartier. Кроме этого у нас не было никаких контактов.

Закончив печатать, Леклерк зачитал вслух мое заявление и спросил, согласен ли я с изложенными в нем фактами. Когда я кивком головы подтвердил, что все так, он нажал кнопку на клавиатуре, и из стоявшего рядом принтера с жужжанием поползла распечатанная бумага.

—      Пожалуйста, прочитайте, распишитесь и поставьте дату.

Когда я все это сделал, он сказал:

—      Теперь нам нужно взять у вас отпечатки пальцев.

—      Я полагал, меня вызвали только для того, чтобы сделать заявление.

—      И взять отпечатки тоже.

Я что, подозреваемый? — едва не вырвалось у меня. Но я заранее знал ответ на этот вопрос, как знал и то, что отказ от процедуры снятия отпечатков наведет на мысль о моей виновности…

—      Ведите, — сказал я.

Инспектор проводил меня в другой кабинет, где техник в два счета откатал мои пальцы, предварительно обмакнув их в чернила. Потом мне указали на умывальник.

Когда я вымыл руки, Леклерк сказал:

—      Вам придется подождать, пока я занесу ваше заявление инспектору Кутару. Если он сочтет нужным задать дополнительные вопросы, вас пригласят к нему.

—      Сколько времени это займет?

—      Сегодня у нас много работы…

Он поднялся и проводил меня к скамье, где по-прежнему сидели двое в наручниках.

—      Можете подождать здесь, — сказал Леклерк.

—      Надеюсь, вы не собираетесь меня заковывать? — спросил я.

Губы Леклерка тронула кислая улыбка.

—      Если только вы будете настаивать.

Задержанные оглядели меня с головы до ног. Я случайно встретился взглядом с одним из них — в его расширенных зрачках сквозила агрессивность.

—      Чего пялишься, придурок? — прошипел он. — Нарываешься?

Я лишь покачал головой. Это ему не понравилось, он вскочил, чтобы броситься на меня, но наручники ограничивали его движение.

—      Я тебя потом достану, — пригрозил он.

—      Даже не мечтай.

Я сел на дальний конец скамьи и вытащил из кармана книгу, которую штудировал в последнее время: «Слова» Жака Превера. Мне нравились его каламбуры, но в такой обстановке я мало что понимал.

Клоун с расширенными зрачками продолжал отпускать колкости в мой адрес, пока один из дежурных копов не подошел к нему и не приказал заткнуться. Парень огрызнулся:

—      Думаешь, напугал меня, flic?

Коп взялся за дубинку и ударил по скамье в нескольких сантиметрах от задницы задержанного. Парень испуганно дернулся.

—      Не закроешь свою пасть, в следующий раз получишь между ног.

Я поднял повыше томик Превера, прикрывая лицо.

То ли инспектор Кутар был действительно занят, то ли намеренно игнорировал меня, но прошло полчаса, а от него не было ни слуху ни духу. Я остановил проходившая мимо офицера и попросил выяснить, как долго мне придется ждать.

Прошло еще двадцать минут — никакого результата.

Я обратился к другому офицеру:

—      Не могли бы вы узнать у инспектора Кутара…

—      Он вас вызовет, когда освободится.

—      Но я жду уже около часа…

—      И что? Час — это всего ничего. Сядьте, вас позовут, когда…

—      Сэр, прошу вас…

—      Сядьте! — Это был скорее приказ, и я повиновался.

—      Что, взяли тебя за яйца, говнюк? — ощерился наркоман.

—      А тебя посадили на цепь.

—      Пошел к черту!

Коп — уже на выходе — развернулся и ткнул дубинкой в мою сторону.

—      Эй, вы там — никаких разговоров.

—      Этот парень сам начал…

—      Я сказал, никаких разговоров.

Изобразив покорность, я кивнул и снова попытался сосредоточиться на Превере.

Прошло пятнадцать минут, двадцать, потом…

Это какое-то безумие. Вставай и уходи — и пусть попробуют остановить тебя.

Но, пока я всерьез обдумывал эту глупую идею, в дверь заглянул Кутар.

—      Мсье Рикс… — Он сделал знак следовать за ним. Когда мы шли по коридору, он сказал:

—      Прошу прощения, что заставил вас ждать в комнате с местными отбросами.

Я промолчал. У меня почти не было сомнений, что инспектор Леклерк намеренно посадил меня рядом с этим гадом в наручниках, чтобы тот вывел меня из равновесия… и, надо признать, ему это удалось.

—      Сюда, пожалуйста, — сказал Кутар, приглашая меня в кабинет.

Здесь было попросторнее. Перед большим столом стояли два удобных кресла, на стенах висели грамоты в рамках и непременный портрет Ширака; на столе рядом с компьютером стояла переполненная пепельница.

Инспектор тут же прикурил свежую сигарету, нащупал на столе бифокальные очки и нацепил их на кончик оса.

—      Итак, мсье Рикс… я прочитал ваше заявление. Интересно.

—      Интересно? — осторожно переспросил я.

—       Да, интересно. По правде говоря… очень интересно.

—       В каком смысле?

—      В своем заявлении вы повторяете то, что рассказали мне утром в своей chambre, — что вы практически не общались с мсье Омаром. И в то же время джентльмен, который сдал вам комнату, мсье Сезер, заявил нам, что вы постоянно воевали с мсье Омаром из-за его гигиенических  привычек… Конкретно — из-за состояния вашего общего туалета.

—      Это верно, но…

—      Тот факт, что мсье Омар был обнаружен мертвым с туалетным ершиком во рту…

—      Так, минуточку…

—      У вас дурная привычка перебивать меня, мсье Рикс.

—      Извините, — пробормотал я.

—      Я повторяю: со слов мсье Сезера, вы неоднократно жаловались ему на нарушение мсье Омаром правил гигиены. Если совместить эти показания с тем, что во рту мсье Омара торчал ершик для унитаза, можно предположить, что убийца оставил символический намек на то, что покойный джентльмен не соблюдал коммунальную санитарию. Так что…

Я поднял руку. Кутар взглянул на меня поверх очков.

—      У вас вопрос? — спросил он.

—      Скорее заявление.

—      Вы уже сделали заявление.

—      Но я хочу добавить к тому заявлению.

—      Вы подписали то заявление.

—      Я лишь хочу сказать, что…

—      Вы хотите изменить свое заявление.

—      Я не убивал Омара.

Инспектор пожал плечами.

—      Вы рассчитываете, что я поверю вам на слово?

—      Подумайте сами: ведь это я вызвал полицию, сообщил о преступлении.

—      В шестидесяти пяти процентах убийств, которые я расследовал, именно настоящий убийца и сообщал о преступлении.

—      Я отношусь к тридцати пяти процентам.

—      Засунуть ершик в горло жертвы, а потом перерезать яремную вену… Очень изобретательно.

—      Я не…

—      Вы говорите, что не убивали, но у вас был мотив: злость на его отвратительные привычки. Попробую угадать: он никогда не спускал воду в унитазе после большой нужды, а потом насмехался над вами, когда вы пытались заставить его убирать за собой. Я знаю, американцы помешаны на чистоте… и на борьбе с курением.

Сказав это, он выпустил облачко дыма.

—      Я не имею ничего против сигарет.

—      Аплодирую вашей непредвзятости. Вы к тому же не брезгливы, раз живете в таких условиях. Должен сказать, вы, наверное, единственный американец, который когда-либо селился на улице де Паради в chambre de bonne.

—      Там дешево.

—      Нам известно, кто вам подыскал эту комнату. Некий Аднан Пафнук. Он работал в отеле «Селект» на улице Франсуа Милле в Шестнадцатом округе. Вы проживали в том отеле с 28 декабря прошлого года в течение десяти дней. В это же время вы тяжело болели гриппом, и у вас были постоянные конфликты с дневным портье — мсье Брассёром…

Пока он говорил, его лицо оставалось бесстрастным, но я видел, что он изучает меня… отмечая мою растущую нервозность. В голове пронеслось: я у них главный подозреваемый.

—      Брассёр был на редкость неприятным человеком.

—      Это мы слышали ото всех, кто работал с ним. Тем не менее меня очень заинтересовало любопытное совпадение. Вы вели маленькую войну с мсье Омаром, которого находят убитым на его любимом стульчаке. И вы же ссорились с мсье Брассёром, которого сбивает машина…