Женщина из Пятого округа - Дуглас Кеннеди

После блицопроса меня попросили подождать прибытия инспектора. Паспорт коп оставил у себя. Мое алиби казалось хлипким, узких мест в нем было предостаточно, по крайней мере, продавец из булочной мог подтвердить, что я и в самом деле заходил к нему в шесть часов утра.

Не в силах побороть беспокойство, я улегся под одеяла. Перед глазами стоял убитый Омар. Брызги крови по всем туалету… глубокая рана, зияющая на горле… спущенные брюки — должно быть, в момент нападения справлял большую нужду… Судя по всему, убивали  его двое: один держал жертву, а другой засовывал в рот ершик, на манер кляпа, после чего полоснул по шее. Может Янне удалось позвонить той ночью мужу в Турцию и рассказать об «изнасиловании», а тот дал знать своим дружкам, которые…

Нет, это невозможно — ведь Янна сказала, что Недин возвращается в Париж ночным рейсом. Это означало, что с ним никак нельзя было связаться. Так что мужа Янны пришлось исключить. Но кто же тогда? Зная Омара, можно было утверждать, что врагов он нажил предостаточно.

И именно об этом в первую очередь спросил у мои инспектор Кутар.

—      У покойного были конфликты с кем-нибудь?

Я догадывался, что этот вопрос непременно возник потом и решил притвориться полным олухом.

—      Я его не знал.

—      Даже притом, что он был вашим соседом?

—      Мы не разговаривали.

—      Вы жили на одном этаже, делили один туалет.

—      Можно пользоваться коммунальным туалетом и все равно не общаться.

Кутар полез в карман куртки и извлек мой паспорт, старался не выдать своего удивления. Он пролистал страницы паспорта, задержавшись на отметках о въезде, которых было всего две.

—      Вы въехали во Францию 28 декабря прошлого года, через Канаду.

—      Совершенно верно. У меня была пересадка в Монреале.

—      А откуда вы вылетели?

—      Из Чикаго.

—      Это ваше последнее местожительство в Соединенных Штатах?

—      Нет, я жил в…

Мне пришлось назвать город в Огайо.

—      И что заставило вас прилететь во Францию 28 декабря прошлого года?

Я был готов и к этому.

—      Мой брак распался, я потерял работу в колледже, где преподавал, и решил сбежать от проблем, поэтому…

—      А что, нет прямых рейсов из Чикаго в Париж? — спросил он, и мне стал понятен подтекст его вопроса: если ты, парень, прилетел сюда через другую страну, возможно, ты бежал не только от неудачного брака.

—      Рейс «Эйр-Канада» из Монреаля был самым дешевым вариантом.

—      Каков род ваших занятий, мистер Рикс?

—      Я писатель.

—      Кто ваш издатель?

—      У меня его нет.

—      А, значит, вы начинающий писатель.

—      Совершенно верно.

—      И вы живете на улице де Паради с…

—      С начала января.

—      Странное место жительства для американца, но уверен, этот вопрос вам сегодня уже задавали.

—      Да, задавали.

—      А ваш сосед, покойный мсье Омар Тарик? Он бы хорошим соседом?

—      Мы практически не общались.

—      Вы что-нибудь знаете о нем?

—      Совсем ничего.

Инспектор кивнул в знак того, что принял к сведению мою информацию. Потом спросил:

—      Никаких идей, кто мог бы с ним так расправиться?

—      Как я уже сказал, мы не общались.

Он постучал по ладони моим паспортом, не отрывая от меня взгляда. Потом снова сунул паспорт к себе в кармам,

—      Вам следует сделать заявление о происшедшем. Так что, если вы не возражаете, прошу вас явиться в commissariat de police[138] Десятого округа сегодня, в два часа дня.

—      Хорошо. Я буду. А как насчет моего паспорта?

—      Я пока подержу его у себя.

Когда он вышел, я сел на кровать и вдруг ощутил страшную усталость. Не слишком ли я перестарался с ролью необщительного соседа? Но у меня не было выхода. Если бы я сказал правду, то стал бы первым подозреваемым. К тому же они наверняка заинтересовались бы тем, что я делаю по ночам. А уж обнаружив, что я работаю нелегально…

Я почти не сомневался, что Омар задолжал кому-то денег или совершил что-то очень гнусное, спровоцировав столь жестокую расправу. Было ясно, что копы опросят всех жильцов. И кто-нибудь наверняка намекнет, где искать убийцу.

Бессонная ночь — а было уже девять — все-таки дала о себе знать, и на несколько часов я провалился в сон. Очнулся я от ударов в дверь. Открыв ее, я увидел, как санитары пытаются развернуть носилки, на которых лежал уже упакованный в мешок труп Омара. Они обернулись, когда я возник на пороге своей комнаты. Потом с кряхтением потащили тяжелый груз по узкой винтовой лестнице.

Часы показывали 12:48 пополудни. Я принял душ, побрился и оделся, выбрав для допроса в полиции консервативный стиль. На лестничной площадке криминалисты еще копошились в туалете и комнате Омара, по крупицам, собирая улики. Внизу по-прежнему стоял полицейский пост.

—      Здание покидать нельзя, — строго сказал коп в форме.

—      Но инспектор Кутар просил меня явиться в commissariat de police к двум часам.

—      Ваше имя? — спросил он. Я назвал себя. Коп вытащил рацию и заговорил. В его скороговорке я уловил; «Мсье Гарри Рикс». В эфире возникла пауза, но вскоре в нее вклинился  чей-то голос. Коп приложил трубку к уху и произнес:

—      D’accord,[139] — потом повернулся ко мне: — Да, вас ожидают ровно в два. Не опаздывайте, monsieur.

Я кивнул и поспешил в интернет-кафе. Как только вошел, Борода закрыл за мной дверь и щелкнул замком.

—      Что ты рассказал полиции? — спросил он.

—      Вижу, новости распространяются быстро.

—      Что ты рассказал полиции?

—      Ничего.

—      Ничего?

—      Я сказал, что Омар был моим соседом, но я совсем не знал его и понятия не имею, кто мог его убить, вот и все.

—      Они спрашивали о твоей работе?

—      Пока нет.

—      Пока нет?

—      Сейчас я должен явиться в commissariat de police и сделать заявление.

—      Ты не должен ничего говорить о своей работе.

—      Поверь мне, я ничего не скажу.

—      Ты не должен ничего рассказывать о том, что видел прошлой ночью.

—      Я тебе уже говорил я ничего не видел.

—      Если они спросят, чем ты занимаешься…

—      Буду говорить, что я писатель. Вот так. Теперь доволен?

—      Если ты расскажешь что-нибудь еще, мы это узнаем. И тогда…

—      Не надо мне угрожать. Я и сам не хочу светить, что работаю нелегально. Так что не волнуйся. Я не подведу.

—      Я тебе не доверяю.

—      У тебя нет выбора. Точно так же, как у меня нет выбора. Мне остается только доверять тебе… хотя я тоже тебе не верю. А теперь я могу получить свои деньги?

Он полез в карман и вручил мне конверт.

—      Будешь молчать — все останется как есть.

—      Звучит заманчиво.

—      Омар был свинья. Он заслужил смерти.

Меня так и подмывало сказать: никто — даже омерзительный Омар — не заслуживает такого мрачного финала. Но я сдержался и промолчал.

—      До завтра, — сказал я.

—      Да, — буркнул Борода, — до завтра.

Комиссариат полиции Десятого округа находился на улице дю Луи Блан. Заурядное приземистое здание в три этажа, ничем не выделяющееся среди таких же безликих построек по обе стороны улицы. На входе дежурил офицер. Я сообщил, что приглашен инспектором Кутаром, и назвал себя. Офицер попросил меня присесть. Стулья были дешевые, пластиковые. Стены выкрашены в традиционный для учреждений бежевый цвет. Потолочные плиты пожелтели от сигаретного дыма. Повсюду были развешаны красочные плакаты, призывающие граждан быть бдительными при обнаружении забытых сумок в metro и не садиться за руль пьяными. В углу висел портрет Жака Ширака в рамке. Вскоре в дверь заглянул моложавый мужчина в рубашке с коротким рукавом и с выставленной на всеобщее обозрение кожаной кобурой.

—      Мсье Рикс?

Я встал.

—      Инспектор Леклерк, — представился коп.

Он провел меня вниз по лестнице. Мы оказались в просторном помещении изолятора временного содержания. На скамейке сидели двое мужчин в наручниках, прикованные к металлическому стержню. Я успел заметить, что дальнем конце длинной скамьи были свободные места, а решеткой камеры томился еще один задержанный.

—      Хлопотный день? — спросил я у инспектора.

—      Здесь всегда хлопот хватает, — ответил он.

Я проследовал за ним по коридору и вошел в тесный кабинет с двумя столами. Леклерк уселся за первый, отодвинул в сторону бумаги, закурил и объяснил, что готов принять от меня заявление. Он начал подробно расспрашивать, как я обнаружил труп Омара, и, естественно, задал вопрос (как до этого Кутар) о моих взаимоотношениях с соседом.