Буковый лес - Валида Будакиду

Казалось, на Володимира монолог не произвёл никакого впечатления, и единственное, что его зацепило – отказ Линды идти в «столовую».

– Совсем не любишь «общепиты», и мы с тобой ни в один ресторан не пойдём? – Он уже забыл о походе в монастырь и о рассказе про пустынь. «Супруг» был поражён заявлениями новой «жинки» и даже не смог рассердиться. Как это так?! Ведь он супер-пупер крутое времяпрепровождение собирался предложить Линде: посетить дорогой суши-бар, ещё попариться в персональной сауне прямо на берегу Днепра, сходить к знаменитому стилисту, совершить кучу всяких женских штучек, от которых ни одна самочка в здравом рассудке и светлой памяти не может отказаться если это за деньги «щедрого чоловика». Так ведь нет! Не хочет эта строптивица никуда идти! Врёт или оригинальничает?

Инкины глаза от интереса горели алчным, синим блеском из-за спины высоченного Андрюши со второй камерой на плече. Линде в какой-то момент показалось, что Иннеса даже не слышит её слов, а пытается совершенно непостижимо попасть с ней в резонанс и ощущать физически малейшие колебания Линдиного мозга. Наверное, так светились глаза у бесноватого Николы Тесла, когда понимал, что стоит на пороге величайших открытий. Линда и сама чувствовала пульсацию Иннескиной крови в своих висках, ощущала, как от бешеного кровотока красные кровяные тельца «помощника режиссёра» рвут стенки капилляров.

Что за ажиотаж?! Чем моя скромная персона стоматолога из однокомнатной квартиры могла так заинтересовать это невнятное «реалити» об обмене кухонными работниками?! «Новая мамка» она и есть «новая мамка», и этим всё сказано. Тем не менее, Линда никак не может отделаться от мысли о повышенном к ней внимании. Но, может она наговаривает? Может всё это ей только кажется, и Эндрю правильно говорит:

– Твой нарциссизм тебя погубит! Да, безусловно, весь мир думает только о тебе!

Ты не работаешь в Силиконовой Долине, и кому ты нужна со своей, свалившейся в глубочайший кризис, недоразвитой страной, у которой теперь даже нет «военной тайны»? Собрались тут именно по твою голову «злые буржуины» и будут тебя – Мальчиша-Кибальчиша пытать. Живи спокойно, подруга! Стирай с мебели пыль и на рынок по субботам. Но, ты без интриги и ажиотажа не можешь. Тебе скучно, любимая Линда, а раз так – придумывай себе и дальше всякие глупости, лишь бы твои мозги были чем то заняты.

– В рестора-а-а-ан?… Ну Маа-а-арик, ну я не могу-у-у, – с новой силой заканючила Линда, – вот я просто мечтаю понять – почему ты постоянно меня хочешь то искупать, то накормить? Я похожа на голодную вонючку?!

Съёмку остановили. Обе камеры тряслись на плечах, Сергей и Андрюша больше не могли сдерживаться и просили у режиссёра «просмеяться».

– Камера! – Таня старалась оставаться серьёзной, хотя понимала, что теряет время и людей.

– Ну, я пока не могу! – Сергей размазывал слёзы, обильно катившиеся по щекам.

– Значит, я возьму другую камеру! – Таня сердится.

– Всё! Ну, всё. Ой, мамочки! – Обе «камеры» захлюпали носами. Маленькая Юлька, схватив в охапку папку с документами, убежала в соседнюю комнату, сея по дороге бумаги с подписями и печатями. Время от времени из коридорных глубин доносился её смех колокольчиком.

– Нет! Я не это хотел сказать! – Вальдемар опять быстро пришёл в себя и кинулся в аристократизм, – Это же красиво – пригласить женщину в ресторан, ухаживать за ней, оказывать ей всяческие знаки внимания.

– Я хочу внимания, но не такого! – Теперь Линда говорила на полном серьёзе, – Мне скучно сидеть и есть, потом переваривать, мне скучно делать маникюр, я не хочу чтоб к моим пальцам прикасались чужие «майструни». Мои пальцы слишком чувствительны и … короче – не хочу и всё! Почему я должна оправдываться?! А в баню парную я тоже не пойду, так и знай, потому что у меня низкое давление и… и… и аденома предстательной железы! Вот!

– Но там же не только парятся, – не отреагировав на «предстательную железу, возразил Вальдемар. Он от приятных воспоминаний аж вытянул ноги, словно похожий на Распутина банщик уже наяривал ему веничком верхнюю треть бедра, – в бане сперва парятся, потом делают массаж. Знаешь, какой у нас Коля?! У него руки волшебные. Все болезни изгоняют из организма.

«Нет, он всё чем то тяжело болен. Не может нормальный человек, если у него всё в порядке постоянно говорить о болезнях. Что-то его гложет… Может у него самого „аденома“ той самой „предстательной железы“? Ах! У него начинающаяся импотенция! Вот почему он всё время „омолаживается“! Бедненький, такой молодой и уже чувствует себя старым».

– …после массажа мы все вместе пьём чай. Это не магазинный, в который непонятно что кладут на фабриках, мы каждый для себя ищем в лесу и собираем лечебные травы, потом делаем из них отвары, настои и пьём. Отдохнём в бане, попьём такого чаю, снова попаримся, венички у нас разные, тоже сами собираем, потом по новой Коля нас «ломает», потом прыгаем в Днепр. Там вода чистая, холодная.

«Сколько они пьют этого чаю? В лесу пили, дома пили, в бане чай. И Днепр мне зачем? Опять купаться?! Боже праведный, я всё понимаю – у них зимой холодно, вот они и парятся в саунах и в реку потом прыгают. А мне чего париться? У нас за полгода лета так упаришься, мозги от греческой жары закипают, до консистенции урюка усыхаешь, жёлтой мумией становишься. Мы по полгода молимся и ждём паршивого дождичка, а когда он идёт, радуемся как дети. Вот если мой новоиспечённый „супруг“ болен как я и подозреваю в „промежности“, пусть Коля больное место ему и массирует, а мне не надо».

– Я всё поняла! – Линда изящным движением приподнимает волосы на затылке, – Марик, тебе, как истинному джентльмену очень хочется даму, то бишь меня, ублажить. Я понимаю – твоя жена любит посещать разные пищеблоки, но я – твоя «новая» жена, и я «абсолютли» другая. Я не люблю ни есть, ни мыться, стало быть, и ухаживать за мной надо «абсолютли по-другому», не кормить, понимаешь?

– «Абсолютно не так» – это как?! – Вальдемар беспомощно оглянулся по сторонам в поисках «помощника режиссёра», но Инки поблизости не было. «Чоловик» откровенно растерялся. Зато Линда, категорически отказывающаяся принимать условия украинской стороны, совсем заигралась и уже блеяла как настоящая коза.

– Это ты уж придумай са-а-ам… ты у-у-умненький, хо-о-о-рошенький…

Она сама совершенно перестала себя узнавать, выделывая в последнее время такие финты, от которых падала в обморок. То говорила всякого рода глупости, то включала «дуру» и «ничего не понимал», а то наоборот – высказывалась по полной и тут же через секунду снова меняла мнение, чего ранее никогда за собой не наблюдала; выгибала спинку, дула губки, ходила, покачивая бёдрами, вертела перед Вальдемаром задом, кокетничала с ним напропалую и вот теперь заблеяла козой. С чего бы это?! «Может женщиной себя впервые в жизни почувствовала, моя дорогая?», – Улыбнулась своим мыслям она.

– Хочешь покататься сама, без никого на моей машине? – не найдя Иннесы взглядом, Вальдемар выдернул из рукава козырного туза. Видно жена его не раз просила дать на «Лексусе» порулить, а он не давал, – Покататься на моей машине – это ведь тоже развлечение?

– Машине-е-е? – «Я не умею водить машину!», – Хотела соврать Линда, но вместо этого снова заблеяла, – Мне не интересно на машине-е-е…, мне интересно покататься на … на танке!

Съёмку снова прекратили.

На этот раз сама Таня сама так долго смеялась, что обе камеры, устав её ждать, вышли покурить во двор.

– Ка… ка… я сказала «Камеры!», – Только через четверть часа смогла позвать ребят Таня.

– Мы учтём ваши пожелания! – Через пятнадцать минут Вальдемар вернулся в приличное состояние. Безусловно, он был шикарным партнёром.

– Ещё что пожелаете? – Володя шутливо поднял бровку.

– Да!

– Что «да»?!

– «Да!» – Это значит «пожелаем». Пожелаем… пожелаем ещё, пожалуй… пострелять! Пожелаем пострелять. У тебя есть оружие? Ружьё есть? Что есть? Ты на охоту ездишь? Хочу на охоту! – Оставалось только топнуть ножкой и фыркнуть в ноздрю.

– «На охоту»? – супружник смотрел вглубь комнаты. Линда заметила как переглянулись Таня с, вновь возникшей на заднем плане, Иннесой.

– Или на охоту, или … или в секс-шоп! – Закончила она, выпучив от удивления глаза, дескать, кто это сейчас произнёс?

– Ребята… ребята, вы не понимаете, что мы снимаем… кого мы снимаем… – Таня старалась говорить тихо, но сквозь взрывы смеха Линда уловила странные нотки грусти в её голосе.

– Гелибт! Я всё понял. Будет тебе и секс, и шоп, и танк-автомат с правосторонним рулём как ты любишь.

Снова гул и смех сорвали эпизод. Снимали по второму разу.

– Всё, тут мы договорились, – Вальдемар уже был серьёзен, – теперь другой вопрос: мы сегодня должны съездить в несколько мест. Надо успеть заскочить на рынок. Дело в том, что завтра нас пригласил к себе мой «шеф». Он очень хочет с тобой познакомиться. Клава если сготовит что-то вкусненькое, необычное, угощает его, носит обед ему домой прямо в кастрюле. Вот и ты должна что то сообразить, и мы всей семьёй завтра во второй половине дня поедем к нему.