Сломленный бог - Гарет Ханрахан

эхо чудовищ, не марионетка, лишенная свободной воли. В такое она не поверит. Внутри нее должно быть что-то, не имеющее истока в Черных Железных или других богах, не созданное дедовым колдовством, но какая-то внутренняя суть, исконно своя.

«А это точно?» – спросил в голове жестокий голос, и тут же стерлось понимание: говорит ли с нею часть собственного сознания или голос звучит извне? Есть ли в ней хоть что-то от нее самой, что-то кроме миниатюрной Божьей войны внутри черепной коробки? «Крыс, одержимый упырьим полубогом, хотел тебя убить. Твой друг хотел твоей смерти. Ты видела, как святые пропускают богов сквозь себя, говорят их речами. Сильва вобрала Хранимых Богов, и они тоже стремились тебя уничтожить. Ты повидала божьи деяния в крупном масштабе. Так почему бы им не орудовать и в малом? Что, если тебя нет, а это одни только боги тыркаются туда и сюда? Что, если тебе никогда не освободиться от Черных Железных Богов, потому что они – это ты?»

Она отказывалась этому верить, отталкивала прочь ядовитую мысль. Шпат, сообразила она, вот довод против. Шпат опровергал всю теорию. Ее друг – не бог. На ее глазах он жил обычным смертным, на ее глазах боролся с двойным бременем – болезнью и своим наследием. Шпат Иджсон, вечно сын великого Иджа, человека, который должен был переустроить город. Когда Шпат в уме с ней общался, то не похоже, будто управлял ее действиями.

«А если и этой мыслью сейчас меня дрючит в щель какой-нибудь озорной господь?» – подумала она.

Заскорузлые ладони Хоуза поддержали ее под локти и помогли сесть.

– Эк, – крякнул он, обходя лужицу рвоты.

– Простите. – Она выдавила ухмылку. – Если хотите глубоких философских бесед, то мне бы сперва набухаться.

– Невелика важность, и я не философ. Я сказал только то, что думаю, то бишь, эк, что, по-моему, похоже на правду. – Он утер ей тряпочкой подбородок. – Когда ты впервые поднялась на борт, то от морской болезни блевала везде. С этим ни в какое сравнение. – Он нагнулся над безобразием на полу.

– Я уберу. – Она взяла у него тряпку, и капитан, кряхтя, сел на место. Кари скоблила и терла, вычищая старые доски, ковырялась в пазах между ними, чтобы изничтожить все следы мерзкой мысли.

– Уходить мне пора, – сказала она через пару минут. – Из-за меня и вам тут опасно. Вдруг заявится Мартайн или еще какие гхирданцы.

– Обожди. Дай мне немного времени. – В его голосе прозвучала жалобная нотка, которой не было прежде, но, когда Кари подняла взгляд, лицо Хоуза не изменилось, столь же обветренно-невозмутимое, как у носовой фигуры. – Я уже говорил – тебя привел сюда Повелитель Вод. Ты участвуешь в его замысле.

– Но если вы правы и люди только вместилища случайных божьих мыслей, а вы особенно восприимчивы к Повелителю Вод…

– Его последний священник, – негромко подчеркнул Хоуз.

– …тогда вы – проводник сломленного бога! Вы, как Бифос, вертитесь тут наугад, бестолково, бесцельно. – Она хотела высказаться сердито, но на деле оказалась напуганной, полной тревог, причем не только за себя или Шпата. И опустилась к ногам Хоуза.

Хоуз взял ее за руки:

– Я знаю. Такое мне тоже приходило на ум. Но я верю, что я… как маяк. И я покажу Повелителю Вод путь домой.

* * *

Ишмирская жрица, как нищенка, сидела на ступенях дворца префекта Ушкета. Ее мантию цвета морской волны испачкала красноватая грязь с Утеса и пропитал рассол. Длинные пальцы до того опухли, что золотые кольца и перстни на них почти скрылись под иссиня-бледной плотью. Однако лицо было нестареющим и гордым – прямо ожившая храмовая статуя.

– Да снизойдут на вас блага божьи, – произнесла она, когда в главных воротах показался Артоло.

– На хер мне ваши боги. Чего вам надо? – Ишмира, возможно, сейчас в раздрае, но Праведное Царство остается врагом. Артоло припомнил, как сидел у себя на вилле. За окнами Раск, Вир и прочая молодежь готовились оборонять остров от захватчиков, мечи блистали на солнце. Лоренца и ее сестры укладывали припасы на случай осады. Один Артоло, посреди всего этого, сидел, как дряхлый старик у огня, бесполезный и сломленный.

Захвата так и не случилось. Вместо них Ишмира ударила по Гвердону и обломала там зубы.

Жрица поднялась, опираясь на посох. С палки свисали амулеты, изображавшие богов Праведного Царства. Верховный Умур, Дымный Искусник, Кракен, Ткач Судеб. И Царица Львов, хотя ее амулет треснул и обгорел.

– Разрешите войти?

Артоло обратился к одному охраннику:

– Когда она появилась?

– На рассвете, повелитель. Она сказала, что будет говорить только с вами.

– Прибыла одна?

– Да, повелитель. Но не на корабле. Мне… мне кажется, она пришла пешком – через океан.

– Меня зовут Дамала. Разрешите войти? – снова заговорила она.

Артоло утвердительно хрюкнул, и сквозь высокие зеленые ворота оба прошли во внутренний двор. Его обитые сталью сапоги соскребали ил с мозаичных полов, являя на свет прогалинки утраченной красоты. Рядом держались двое эшданцев, готовые завалить жрицу на месте, если она призовет какую-либо потустороннюю мощь. Здесь Перемирие не действует, никаких договоренностей между Ишмирой и Лириксом нет. Не то чтобы Гхирдану сковывало хоть какое-там перемирие – сыны дракона ходят где хотят и берут что пожелают.

– Я мечтала об этом дворце, – промурлыкала Дамала, – когда мои боги завоевывали Ильбарин.

– Вы проиграли, – отрезал Артоло. – Удержать остров вы не смогли. Теперь он мой.

– Его смертная доля. Боги этого края разбиты и больше Праведному Царству не соперники. Без подношений они увянут, расточатся перед нами, как бесплотные призраки. Ваши лириксианские божки тоже падут – в свое время. – Последние слова ей пришлось выталкивать, будто они застряли в утробе. Стало быть, это правда – после смерти Царицы Львов война для ишмирцев стала непостижимой.

– Если вы пришли мне угрожать, то проделали напрасный путь.

– Я пришла не ради угроз, а ради сделки. В ваших руках окажется губительница. Та, кто выпустила смертельный снаряд. Карильон Тай.

У Артоло свело скулы:

– Кто сказал?

– Паук, Ткач Судеб. Он провидел это. Он увидел, как вы собственноручно душите, отнимаете ее жизнь. Я следовала расставленным передо мной знакам, читала явленные мне знамения. Боги предопределили вашу судьбу, и я сама слышала их речи об этом.

– Пророчества ваших богов дерьма не стоят. – Артоло сорвал правую перчатку, протягивая увечную руку жрице, чтоб она разглядела обрубки пальцев. Ведьминские пальцы-фантомы переливались искрами – но они не его. – И как мне кого-нибудь удавить такими руками?

Жрица подхватила его ладони.

– Наши цели совпадают. Мы оба жаждем отмщения! Ваше смертное тело изранено – как и душа моего пантеона! Смерть осквернительницы будет жертвой и памятником блаженной Пеш! Царице Львов, богине войны, богине охоты, праведной убийце…

Артоло вырвал руки и ударил старую каргу по лицу. Она шарахнулась в грязь, из разбитой щеки брызнула кровь. Да как она