История Византийских императоров. От Льва III Исавра до Михаила III - Алексей Михайлович Величко

и общностью интересов, поскольку в нем довлел германский элемент. Этот гигант должен был найти свое место в истории, что вскоре и произойдет[241].

Карлу пришлось многое сделать для того, чтобы создать из подчиненных его власти народов государство. К моменту его правления старая римская налоговая система уже прекратила свое действие, и теперь королю пришлось определить источники покрытия своих расходов. Таковыми стали земли, находящиеся непосредственно в его собственности, дани, выплачиваемой покоренными народами, а также церковных земель, которые Карл искренне считал своими. Основная часть общественных расходов была возложена на собственников земель и зданий, а король сконцентрировал свое внимание главным образом на военных расходах. Выстраивая вертикаль власти, Карл упразднил все расположенные на территории Франкской державы герцогства, зато широко распространил институт виконтства и графства, которые, по сути, стали его чиновниками по особым поручениям. Они выслушивали жалобы франков, вершили суд, исправляли злоупотребления властью и т.п. Опасаясь концентрации власти, Карл Великий никогда не передавал одному лицу более одного графства. И, несмотря на обширность своей империи, Карл не гнушался непосредственным управлением своими чиновниками[242].

Однако и на пике своего успеха Карл Великий не решался заявлять о самостоятельном статусе, предпочитая называться «управляющим Западной империей» (Imperium Romanum gubernans). Вечная, никогда не исчезавшая Римская империя являлась для современников той идеальной силой, непосредственным творением Бога, которую не могли сломить ни оружие, ни деньги. У германцев особенно было распространено пророчество Даниила, из которого они выводили вечность Римской империи и города Рима. И сам Карл как великую честь признавал свое подданство у Римского императора, хотя бы тот и располагался в Константинополе[243].

Сделать вид, что никакого императора не существует, было невозможно. Повсеместно в Италии встречались осколки византийских владений, да и многочисленные протесты Византийского двора вольно или невольно напоминали всем, что настоящий Римский император находится в Константинополе, и Рим принадлежит ему, а не Карлу[244].

В этой связи брачный союз его дочери с сыном св. Ирины значил очень многое. Один из современников тех событий так писал Карлу Великому: «Я радуюсь, что Ваша прекрасная дочь может поехать за моря и получить скипетр для того, чтобы сила королевства, благодаря ей, направилась в Азию»[245]. Но и св. Ирине данный брак как минимум обеспечивал серьезную поддержку Константину VI в борьбе с внутренними врагами. Нельзя не отметить, что, как это обычно принято в дипломатии, царица организовала некоторую конкуренцию своим контрагентам, формируя для себя почти беспроигрышную ситуацию. Отвергни ее предложения Карл Великий — она объединится с князем Арихисом. Если тот начнет играть в самостоятельную игру, она ничего не проиграет от долгосрочных отношений с франками.

Но спустя 6 лет, в 788 г., императрица внезапно резко изменила свою позицию по данному вопросу и спешно сорвала переговоры с Франкским двором. Причина этого вполне очевидна: авторитет императрицы в Церкви и, как следствие, в государстве поднялся чрезвычайно высоко. Теперь ей уже казалось несколько опасным видеть Карла Великого потенциальным советником собственного сына. Кроме того, случись что с Константином VI, его вдова могла смело претендовать на царство, особенно, если бы к тому моменту имела наследника. Да и ставить мир в Церкви в зависимость от необразованных и бескультурных франков, уже вполне явно продемонстрировавших стремление вторгаться в вопросы христианского вероучения, было несколько легкомысленно.

Еще в 787 г. царица активизировала переписку с Беневетом, совместно с князем Арихисом намечая высадку византийских войск в Южной Италии, и предложила проект брака Беневетского князя, удостоенного св. Ириной титулом римского патриция, с членом царского дома. Фактически уже во время проведения VII Вселенского Собора франки и греки разорвали отношения[246].

К этому времени царица окончательно склонилась к мысли, что женитьба императора Константина VI на дочери Франкского короля будет только способствовать планам Карла. А потому в одностороннем порядке расторгла былые договоренности. Она немедленно подыскала сыну невесту Марию из числа представительниц армянской аристократии и женила его, к вящему неудовольствию самого молодого императора. Сын не оценил по достоинству политическую игру своей матери (а, возможно, она в силу жесткого характера и не пыталась объяснить ему все нюансы политической баталии), и вскоре между ними возникло отчуждение.

Окончательно отвергнув Карла, св. Ирина направила в Италию сакеллария Иоанна и сына прежнего Лангобардского короля, названного на греческий манер Феодотом, отдав им приказ вступить в сражение с франками и вернуть прежние римские земли. Вскоре к ним присоединился стратиг Сицилии Феодор. Но Карл Великий был действительно блестящим полководцем: в сражении 787 г. греки потерпели поражение, а сакелларий Иоанн попал в плен и был умерщвлен франками[247]. Как рассказывают, погибло до 4 тыс. союзных войск, и почти 1 тыс. солдат попала в плен к франкам.

В принципе моментальный поворот отношений между державами от дружеских к враждебным — не новость для дипломатии, но и не повод для окончательного разрыва. Однако в данном случае на политические обстоятельства наложились вероисповедальные недоразумения, и наоборот. Уже по окончании VII Собора внезапно выяснилось, что франки не готовы довольствоваться старыми правилами и традициями созыва Вселенских собраний. Ранее так повелось, что право созывать Соборы признавалось только за Римскими императорами, а легаты, представлявшие Римского епископа, глаголили от имени всего Запада, духовным сердцем которого считался папа. Теперь франки выказали явное неудовольствие тем, что понтифик направил легатов в Никею без разрешения Карла Великого, и тем более не признавали Собор Вселенским, поскольку там не присутствовали франкские епископы[248].

Получив текст деяний VII Вселенского Собора, папа приказал перевести его с греческого языка на латынь, и вследствие крайне неудачного перевода многие важнейшие детали оказались перевраны. Собственно говоря, само по себе восстановление иконопочитания на Западе было воспринято без излишнего восторга: Рим просто не понимал предмета разногласий между иконопочитателями и иконоборцами. И нет ничего удивительного, что латиняне просто-напросто неправильно перевели термины, отождествив качественно различные понятия «обожение» и «почитание» (adoratio и servitium) святых икон. В отличие от прежних времен папа Адриан, получив акты Собора, вынужден был направить деяния Франкскому королю для ознакомления. Если же в некотором заблуждении относительно истинных слов вселенского определения находился сам понтифик, то, конечно, для Карла такая подмена понятий, как «почитание» и «обожение», выглядела ярким доказательством сохраняющейся на Востоке ереси идолопоклонства.

Впрочем, нельзя сбрасывать со счетов и того обстоятельства, что лично Карлу Великому для его политических замыслов было очень выгодно представить Византийских императоров и сам VII Вселенский Собор в негативном свете. В «Каролингских книгах», которые начали составлять еще при жизни Франкского короля, содержится