Эпитафия Любви (СИ) - Верин Стасиан

— Это не разбойники, — кричала Хионе. — Я говорила вам!

Призраки? Но он же видел человеческие следы!

— Они повсюду!

— Поднимаемся на скалы! — приказал Дэйран. — Первым пойдёт владыка, далее его священники, за ними мы. Вперёд!

Сказать легче, чем сделать. Каменистые уступы были крутыми и понадобилось время, чтобы священники в одеяниях, не приспособленных для скалолазания, взобрались на них. В то время, как Неарх и Хионе прикрывали отступление со стороны пляжа, Дэйран защищал уже поднявшихся.

Со стороны леса набежала ещё тень. Ей пришлось материализоваться в подобие призрачного человека, чтобы взойти на камни. В чёрной, как пустота, хватке она держала длинный ятаган. Очи — впалые и грозные — смотрели на воина с ненавистью.

Фальката Дэйрана выполнила полумесяц, набирая силу удара. Меч сшибся с ятаганом, испуская звон. Фигура шагнула вперед, рыча. Дэйран пнул своего противника в живот — или то, что казалось ему животом — но призрак отпрянул, и его лезвие, рассекая воздух, устремилось остриём в горло этериарха.

Воин шарахнулся влево. Развернув фалькату, хряснул ею наискосок, планируя развоплотить существу руку. Если бы!

Существо пропало.

— Бегите к бухте! — бросил Дэйран, так громко, как мог.

Соратники уже были на скалах. Они отбивались от четырёх теней, и пятились медленно — слишком медленно! — чтобы успеть вслед за Авралехом. Дэйран поспешил им на помощь.

Остановив нацеленный на Хионе ятаган, он схватился за локоть существа, наощупь как желе, и клинок прошёл сквозь чёрное тело. Однако, враг не умер — он исчез. Клинок нашёл ветер, и навряд ли причинил вред. Появился он лишь спустя некоторое время. Это вселило в Дэйрана надежду, если не убить их, то хотя бы ослабить, а Хионе и Неарху дало возможность отойти к первосвященнику.

Сопровождающие и Авралех бежали вдоль берега, не оглядываясь. Последнему приходилось постоянно помогать, старческие ноги не слушались и Авралех то и дело валился.

— Куда? — Хионе разрубила очередную тень.

— В усыпальницу.

— Выбор ваш!

За несколько минут отчаянного сопротивления Дэйран заметил, что у существ были и слабости. Фигуры превращались в тени, двигавшиеся с поразительной скоростью на ровной поверхности, но стоило попасться преграде в виде расщелин или овражков, как они обретали вид, чтобы переступить их. Это означало, что если Дэйран и его спутники сумеют добежать до усыпальницы — врагам останется главный вход, а им — верить, что других путей они не знают.

«А дальше… дальше что-нибудь придумаем!..»

Когда они, с мелкими ранами, усталостью и слабым пониманием сути происходящего, пробились — через бухту — в берёзовый лес, тени временно оставили погоню: как воин и думал, они меняли форму, чтобы спуститься на гальку.

Все птицы и звери в лесу давно замолчали, а морские ветра носились в кронах, будто белка-летяга, воровато перелетающая с ветки на ветку. Даже утреннее солнце затянуло плывущее с запада облако, не разрешая Асуллу войти в полдень. Так Тимьяновый остров реагировал на зло.

— Они отстали? — выдохнул священник.

— Ненадолго, — бросил Дэйран, осматривая спутников. — Никто не ранен? Владыка?

Старец отрицательно покачал головой.

— Хионе? Неарх?

— Я намного ловчее вас! — ответила девушка.

Передышка облегчила передвижение, очень кстати.

— Кто они? Или что..? — спросил Неарх, но и в нём Дэйран услышал кратковременные нотки испуга. А ведь из последних членов ордена Неарх славился особым бесстрашием.

— Да, это или те люди, которых видел рыбак, или…

— Это явно не люди, — вставила Хионе. — Вы видели, что они вытворяют.

— Рабы идолов! — изрёк, насупившись, высокий священнослужитель. Дэйран дал бы ему от тридцати до сорока лет. — Как они смели явиться на остров, где нет места Тьме?! Как они своим присутствием посмели осквернить наш покой?!

— Скажи спасибо Единому, что мы живы, — молвила женщина того же возраста. Она была супругой высокого священника, тот обнимал её, утешая, иногда поддерживал, помогая переходить рытвины. — Но что будет дальше? Они убьют нас? Убьют владыку? Разве не следует идти домой, пока они не вернулись?

— Коли нам суждена смерть, — сказал её муж, переступая через палое бревно, — я предпочёл бы принять её в доме праотцев. Не правда ли, как иронично? Час нашей смерти выпадет на праздник усопших.

«Мы ищем спасения в месте, где опасались даже спать» — отметил Дэйран, проводя параллель с барсуками, удирающими в подкорневое дупло с норами очень широкими, чтобы спасти от клыков гончих. Но коль загнанным барсукам иногда везёт, надежда была, что повезёт и им.

Они повернули за две сросшиеся берёзы к зарослям папоротника. Лес как будто онемел, боялся быть прежним, но этериарх дал бы руку на отсечение, что вот-вот покажется статуя, обросшая мхом — ориентир кургана.

— Не, правда, зачем? — спросила Хионе с привычным для неё скепсисом. — Мы могли бы… я не знаю, что могли бы, но склеп превратится в наше упокоище, если вы ошибаетесь.

— У чужаков есть слабость. — Дэйран постарался, чтобы его голос звучал вдохновляюще. — И мы собираемся ею воспользоваться.

— А что будет после?

— Найдём способ призвать подмогу, — это самое очевидное, что пришло ему на ум, — можно попытаться убить их.

Рослый священник вопрошающе посмотрел на владыку Авралеха, но длинноволосый старец не удостоил его ни участливостью, ни словом поддержки. Дэйран спрашивал себя, уж не потерял ли дар речи благородный властитель Тимьянового острова? Всю дорогу Авралех брёл, как мул, безропотно и в практически полном молчании, обмениваясь словами разве что с загорелой девушкой двадцати-двадцати пяти лет, шедшей левее. Её звали Лахэль, внучкой она приходилась старцу или ученицей — Дэйрану было неведомо. В правой руке она несла окарину, изредка подносила её к губам, но играть не думала. Левой удерживала мешок, закинув его за спину. В мешке болталось что-то увесистое.

— Попробую связаться с Орестом и Лисиппом, — сказала Хионе.

— Лоргир работает?

— Между нами — да, а вот между нами и Глифадой…

Она постояла, вглядываясь в клинок с полминуты: тишина, мёртвая, как кости на дне оссуария.

— Работай же, — скривилась Хионе.

— Я не представляю, почему он не работает, — ворчал Дэйран. — Его связь переплетается с другими мечами, и оборвать её не способен никакой выкормыш идолов… Смотри!

Показалась статуя. Древний молитвенник застыл в коленопреклонной позе. В его волосах застряли сухие листья.

— Пришли, — подбодрил этериарх. — Уже нет нужды торопиться. Курган там, за этими деревьями.

— Ага, только у нас проблема. О, и не одна!

Дэйран повернулся к воительнице.

— Ты…

Закончить ему не дали. Семь чёрных силуэтов неожиданно спрыгнули с деревьев, скаля бесформенные рты; от группы их отделяло ничтожное расстояние, но они стремительно преодолевали его.

Сохраняя трезвость духа, Дэйран призвал убегать к кургану. Тёмные фигуры двигались, как люди, и пока не оборачивались в тени. Цвет выдавал их расположение в роскошном зелёном подлеске. Воин не сомневался, что скоро они попробуют довершить то, что начали на берегу.

Вопреки желанию Неарха и Хионе, ему выпала «честь» встретить всех семерых, пока первосвященник и остальные уходили под защиту кургана. Как ни тщился Дэйран убедить Хионе, что жизнь Авралеха важнее их братства, воительница, полыхающая праведным гневом, его даже не слушала. Она осталась рядом.

В груди нарастало чувство смятения. Естественное проявление смертного тела, с которым его учили вести борьбу, сдавливало сердечный ритм. Он поделился с Хионе планом. Они встали спина к спине и приготовились к схватке. План был прост. Главное продержаться до того, как Авралех добежит до кургана — всего-то! — и следом оба постараются ускользнуть.

Этериарх уже и забыл, как это, рисковать жизнью, и сейчас перед ними скалилось семеро исчадий ада, чтобы об этом напомнить.

Фигуры обступили их. За один удар сердца трое бросились на воина, жаждая надеть его на ятаганы, ещё четверо подбирались к Хионе. Отбив выпад того, что был посередине, Дэйран рванулся ему наперехват, продолжая удерживать его лезвие фалькатой. За его спиной сошлись острые концы мечей.