Алексей Козлов. Преданный разведчик - Александр Юльевич Бондаренко

считают приезжих людьми наивными, слабо осведомлёнными в особенностях их тамошней жизни), завёл разговор о том, что у них, «в Европах», считали, что Южно-Африканская Республика настолько «продвинутая», что обзавелась уже даже собственной ядерной бомбой, однако здесь, на месте, он увидел, что ничего подобного нет и в помине. Точнее, разумеется, опытный разведчик не сам завёл такой разговор, но подтолкнул к этой теме своих случайных собеседников, а сам её просто продолжил – причём достаточно громко, в надежде, что кто-нибудь да и откликнется. Вдруг повезёт!

И ведь действительно повезло! На эту «наживку» клюнули. Его рассказ нам передал Сергей Сергеевич: «Вдруг, чуть ли даже не из-за соседнего стола, раздался голос пожилой женщины, которая сказала, что как это так, нет и в помине? Эта дама, ранее едва ли не дремавшая за своим столиком, теперь оживилась и заявила, что в общем-то совсем недавно, в декабре 1976-го, “мы праздновали это событие” – то есть испытание атомной бомбы – и было много-много французского шампанского, и в этом празднике участвовали люди из Израиля…»

Алексей Михайлович, разумеется, профессионально умел поддерживать разговор, а также получать от людей необходимую информацию. Он без труда выяснил, что его нечаянная собеседница, недавно вышедшая на пенсию, ранее была секретаршей генерального директора того самого главного центра ядерных исследований в Пелиндабе, к которому должен был «подобраться» разведчик.

Можно сказать, что «Дубравину» необыкновенно как повезло, но ведь если бы не его активность, эта дама так и продремала бы весь вечер в своём кресле, сохраняя при себе эксклюзивную информацию, столь необходимую советской разведке – ну и делу мира, безусловно! А так как теперь она была на пенсии, так что к своей секретной «фирме» больше не принадлежала, и всё это было уже как бы дело прошлое – хотя миновало всего лишь несколько месяцев после этих испытаний, – да и вообще, она находилась в другой стране, то почему бы ей было не поболтать? К тому же она отдыхала, немного (а может и много?) выпила, ей был очень приятен и интересен собеседник – обаятельный, галантный мужчина в самом расцвете сил, ну почему перед ним не покрасоваться своей было значимостью? Больше-то уже, увы, нечем, возраст… А вот раньше… И она увлечённо рассказывала заезжему немцу, что была не только что участником, но соучастником тех таинственных событий, оказавшись в самом их эпицентре. Ведь в коллективе, особенно в таком серьёзном, каждый из специалистов осведомлён в каком-то своём вопросе, а она, как секретарша генерального директора этого центра – к тому же не 20-летняя блондинка в мини-юбке, а человек с немалым опытом реальной работы в своей отрасли, – представляла себе в общем-то всю картину происходящего…

Можно сказать, что повезло этой самой «подвыпившей старушке», «бабуле-секретарше»! Ведь и в художественной книге, посвящённой судьбе Алексея Михайловича, и в ряде документально-художественных фильмов, где подлинные кадры дополняются какими-то «игровыми» моментами и реальных героев изображают актёры, этот случайный «источник» превращён в молодую, интересную даму, которую с «Дубравиным» связывают, что называется, романтические отношения. Что ж, это выглядит более интересно, нежели было на самом деле…

Но точно ли мы знаем, как именно было на самом деле? Вполне возможно, что не было не только «киношной» девицы в мини, но и вообще даже никакой отставной секретарши. Уж слишком откровенно раскрыл, скорее даже – «подставил» «Дубравин» свой источник информации, который после всего сказанного можно моментально вычислить («Кто у нас был секретарём гендиректора во время испытаний? Кто? Марь-Иванна? И чего она так разболталась?!» Всё!), а в разведке подобным образом не делается. Поэтому, вполне возможно, источник был совершенно иной, но эта подробность навсегда останется «тайной за семью печатями».

Зато в известных нам «Некоторых замечаниях…» есть эпизод, не отражённый ни в одном из интервью Алексея Михайловича: «Разведчик немедленно перепроверил полученные от подвыпившей старушки [красиво сказано! – А.Б.] сведения путём личного визуального наблюдения, для чего ему пришлось по возвращении в ЮАР, которое он предпринял немедленно, инсценировать поездку в район проведения подготовительных к взрыву работ и старательно изображать из себя подвыпившего и заплутавшего западногерманского туриста. И он сумел разглядеть очень многое за заграждениями из “колючки”, по которой был пропущен смертоносный ток. Верный своей манере перепроверять полученную информацию, он также послушал в местной пивной беседы подвыпивших буров, обсуждавших происходящее в “запретной зоне”. Только после того, как разведчик убедился в том, что сказанное бабулей о Пелиндабе не было пустой болтовнёй, соответствующее информационное сообщение немедленно ушло в Центр…»

Приходится уточнить, что наивно было бы считать, что «манера перепроверять полученную информацию» была характерна для одного лишь Алексея Михайловича…

«Естественно, обо всё, что он узнал, “Дубравин” немедленно написал в Центр, – досказал нам Яковлев. – Тогда ещё почтовые каналы использовались, потому что нигде рядом не было никакой резидентуры, и он, к тому же, старался на личные встречи с легальными разведчиками не выходить, избегал этого… Он тогда базировался в Риме и всё общение с тамошней резидентурой шло через места постановки сигналов, через тайники. С точки зрения безопасности здесь всё было обустроено хорошо.

На основе его информации начались перепроверки этих данных, в эту работу были вовлечены дополнительные силы… Но главное, что информация Алексея Михайловича о создании ядерного оружия в ЮАР впервые оказалась достаточно информативной, понятной и убедительной для Центра – и её сочли достоверной. После этого последовала вся международная кампания в отношении Южно-Африканской Республики, в результате которой они были вынуждены, но уже при де Клерке[181], отказаться от оного оружия».

Когда полученная советской разведкой информация стала, как говорится, достоянием гласности, по миру прошёл достаточно сильный шум: всё-таки нарушение международного договора, подписанного ведущими странами, и на это нельзя было не отреагировать. Американцы, в частности, направили в облёт пустыни Калахари свой SR-71, высотный скоростной самолёт-разведчик. Помнится, кстати, когда в добрые старые времена такой самолёт приближался к воздушным границам СССР, то в боевую готовность приводились зенитно-ракетные полки ПВО страны, дислоцированные в нескольких приграничных, да и не только, областях.

Промчавшись над пустыней на высоте почти что в тридцать тысяч метров, этот самолёт, именуемый Блэкбёрд (Blackbird), то есть «Черный дрозд», провёл прекрасную фотосессию объектов ядерного полигона, которые, разумеется, были представлены высшему руководству Соединённых Штатов. Думается, что эти кадры тем или иным путём вскоре оказались и у нас в Ясеневе…

Вновь обратимся к «Некоторым замечаниям…», в которых традиционно разоблачается пресловутая «двуличная политика» США:

«Демонстрируя своё “рвение” и организуя авиационную разведку, американцы явно лукавили, поскольку, вне всякого сомнения, изначально знали о тщательно скрываемом Израилем и ЮАР сотрудничестве в ядерной области. Более того, США и другие западные страны, рассматривавшие ЮАР в качестве своего союзника в деле борьбы с коммунистической идеологией на африканском континенте, тайно поддерживали Преторию в деле создания ядерного оружия. Штаты, например, продали ЮАР компьютеры, которые могли быть использованы для разработки ядерных зарядов. А западные немцы помогли со строительством завода по обогащению урана в Пелиндабе. Те же страны и Франция оказали ЮАР помощь в строительстве ядерного полигона в районе Алингтопа. Из ЮАР в качестве платы шёл дешёвый уран. Эта страна, обладающая колоссальными запасами урановых руд, только в США экспортировала порядка 40 тысяч тонн оксида урана.

Американцам не нужен был шумный скандал, в ходе которого могли всплыть доказательства их завуалированного участия в той авантюре, а они очевидно там были…»

Ну а раз скандал был не нужен, то следовало просто перехватить инициативу и возглавить процесс, не забыв громогласно заявить о том всему миру. 28 августа всё того же 1977 года газета «Вашингтон пост» вдруг опубликовала весьма жёсткое заявление официального американского представителя (насколько помнится – в ООН), что в Южно-Африканской Республике вовсю развернулась подготовка к полномасштабным ядерным испытаниям, что, соответственно, противоречит Договору о нераспространении. И американская администрация с этим мириться не намерена! Штатовское «соло» тут же подхватили европейские «подголоски», наперебой потребовавшие, чтобы ядерные испытания были отменены. Хотя их-то реакция была вполне адекватной: в случае мирового конфликта страны Западной Европы оказывались как бы между двумя «жерновами» – Штатами и Союзом, а театром военных действий однозначно бы становился Европейский континент.

К тому же буквально только что по Европе прокатился свой собственный скандал, связанный с оружием массового поражения и не имевший никакого отношения