Мелодия убийства - Валерий Георгиевич Шарапов

проблем, сейчас Глашка дрожала. Двустволка, которая наводила на Глашку ужас, лежала на столе, молодая гостья небрежно взяла ружье и отодвинула книгу в сторону.

– Ну?

– От молока отказался, меду не дал, только рукой махнул, мол, чтобы я убиралась. Ума не приложу, как его заманить. Говорю же, дикий он совсем, а теперь, после стрельбы этой, и вовсе от людей шарахается. Даже разговаривать со мной не стал. – Глашка сглотнула. – Степка мой… Он в спальне?

Анна усмехнулась.

– Где ж ему быть?

– Можно к нему?

– Почему же нет? Сходи.

Глашка вошла в спальню, Степка сидел на полу и играл в солдатиков.

– Откуда это у тебя?

– Тетя Аня дала. Она сказала, что если я буду себя хорошо вести и слушаться, то она мне этих солдатиков подарит. Здорово, правда? Смотри, это пулеметчик, а это матрос с гранатой.

Когда Глашка вернулась в комнату, Анна стояла у окна, держа ружье в руках.

– Чей это дом? – спросила Анна, указав на дом, стоящий напротив.

– Сонькин! Сонька Приходько там живет…

– Еще одна хохлушка! Небось подружка твоя?

Глашка замялась.

– Как бы да.

– С кем эта Сонька живет? Муж у нее имеется?

Глашка помотала головой.

– Вдовая она, как и я. Живет с двумя дочерьми.

– Очень хорошо!

– Что хорошо?

– Что с дочерьми, значит, шуму будет много, все их спасать побегут.

Глашка почувствовала холодок в груди.

– От кого спасать?

– От пожара! Собака у твоей Соньки есть?

Глашку всю трясло, она стала понимать, к чему клонит ее молодая мучительница.

– Собака есть.

– Собака тебя знает? Знает! По глазам вижу, а значит, брехать не станет, когда ты их хату поджигать будешь…

– Да ты в своем уме? – Кулаки Глашки сжались, она подалась вперед и шагнула к Анне, та, точно этого и ждала, прыгнула навстречу и ударила Глашку прикладом двустволки в грудь. Женщина согнулась пополам и только сейчас увидела вошедшего в комнату сына. Увидев, как мать опустилась на пол, Степка заплакал. Анна недолго думая подскочила к мальчонке, схватила его за шиворот и втолкнула в спальню.

– Я же тебе сказала, чтобы ты слушался! Зачем вышел из спальни? Сиди там, пока тебя не позовут!

Анна захлопнула дверь. Глашка, корчась на полу, слышала, как Степка рыдает в голос. Глашка тоже разревелась, ее мучительница была, напротив, невозмутима.

– Если хочешь, чтобы твой ублюдок жил, найдешь керосина и ночью подпалишь Сонькину хату. Когда полыхнет, все соседи выскочат, Щукин наверняка тоже в доме сидеть не станет. А уж отсюда я не промахнусь. Сделаешь все, как я сказала, и Щукин умрет, даю слово, что ты меня больше не увидишь.

– Зачем тебе это? – пролепетала сквозь слезы Глашка.

– Он был одним из тех, кто убил близкого мне человека, того, кто заменил мне отца. Поэтому завтра он умрет. – Сказав это, Анна как ни в чем не бывало села за стол и, не выпуская из рук двустволки, снова уткнулась в книжку.

г. Ессентуки, дом Щукина, двадцать часов спустя…

Его разбудили крики, Никита вскочил и бросился к окну. Распахнув его, он увидел, как полыхает соседний дом. Вокруг уже собралось порядка пяти-шести человек, в основном бабы и старики. Нисколько не задумываясь, Никита выбежал во двор и бросился к горящему дому. От дома веяло жаром, дым слепил глаза и щекотал ноздри. Люди бегали с ведрами, орали, толкались, но подходить близко к дому никто не решался. Подбежав совсем близко, Никита вдруг откуда-то сбоку услышал женский крик, который заглушал все прочие звуки. Никита обернулся и увидел женщину с ребенком на руках.

– Ксанка!!! Ксанки нет, ужель она там осталась?

Никита шагнул к женщине и схватил ее за руку.

– Кто такая Ксанка?

– Доченька!!! Старшенькая моя! Где она, дитятко мое? Люди добрые, да что же это? Я думала, выскочила она, ан, гляжу, нигде ее нет.

– Она в доме?! – крикнул Никита.

– Там! Где ж ей еще быть? – Женщина вдруг словно опомнилась и бросилась к Никите и сунула ему в руку ребенка. – Младшую мою держи, а я за Ксанкой пойду.

Никита отпрянул, девочка заревела. Никита тут же сунул ребенка в руки матери. Он же не должен был выходить из дома. То, что он делает, может сорвать операцию, но как по-иному поступить в такой ситуации? Никита огляделся и, повернувшись к орущей женщине, сказал как можно тверже:

– Оставайтесь здесь! Я иду в дом! Если ваша дочь жива, я ее спасу.

Женщина запричитала, прижала ребенка к груди и упала на колени. Никита бросился к дому и, сам до конца не осознавая, что делает, вдруг ощутил азарт и неимоверную силу. Он сорвал с бельевой веревки сушившееся на ней покрывало. Оно было старым и воняло хлоркой, но это его не смутило. Сунув его в стоящую рядом с сараем бочку с водой, Никита накинул его на себя и побежал на крыльцо. Вода стекала по шее и заливалась за воротник, но вскоре неприятное чувство стекающей по коже воды пропало. Из дома полыхнуло жаром, но он вошел в дверь. Никита задержал дыхание, потому что ему обожгло ноздри. Весь коридор был наполнен дымом. Над головой трещало; прикоснувшись к чему-то, он почувствовал боль. Пригнувшись, Никита пробрался в комнату, но не увидел там ничего, потому что вокруг все заволокло дымом. Он за что-то зацепился и чудом не упал. Никита выругался и хотел было уже вернуться, как вдруг услышал возле себя стон. Он бросился на звук и упал на колени. С закрытыми глазами, не дыша, ощупал тело. Ребенок стонал и хрипел. Никита взвалил извивающееся от боли тело на плечи и рванулся к выходу. Снова полыхнуло жаром. Что-то треснуло, и где-то за спиной он ощутил новый столб пламени. Теряя силы, выбежал на крыльцо, сделал несколько шагов и рухнул. Его тут же окружили люди, сорвали с него дымящееся покрывало и, схватив под руки, потащили от полыхающего дома. Звуки пожарной сирены резанули слух. Никита тер глаза, кашлял, руки его тряслись. Кто-то подошел и встал возле него на колени. Человек поднял голову Никиты руками, раздвинул веки.

– Девушка? Ксанка… – прохрипел Никита. – Она жива? Ксанка жива?

– Жива! Без сознания, – ответил на вопрос бородатый мужчина в белом халате. Как себя чувствуешь, герой?

Никита пусть и с трудом, но поднялся и глупо оскалился.

– Голова кружится.

– Тогда дыши глубже, герой. А я к девчонке, ей врачебная помощь врача нужнее.

Бородатый санитар похлопал Никиту по плечу. Он огляделся, увидел ту самую женщину с ребенком – мать Ксанки. Та даже не смотрела в его сторону, а, согнувшись,