Ермак. Князь сибирский - Сергей Егорович Михеенков

ордынцы подвергли Соль Камскую дикому погрому. Ворвавшись на посад, вражеские воины побивали всех, кто попадался им на пути. Затем они подпалили город. Немногие уцелевшие жители, вернувшись домой, нашли на месте города одно пепелище. Узнав о появлении татар в Соли Камской, Ермак поспешил в Орёл-городок, находившийся неподалёку от разгромленного города ниже по течению Камы. В Орле казаки пробыли, по-видимому, довольно долго. Во всяком случае, строгановские мастера успели изготовить для них пушечку, а может быть, и другое оружие».

Крепостью и городком Орлом владел Максим Яковлевич Строганов. Он-то и настоял на том, чтобы нанять Ермака и его товарищей на службу для бережения чусовских и прочих владений от соседей, которые начали проявлять враждебность и дикий нрав. На дальних заимках участились случаи нападения на крестьянские запашки, на бортников и смолокуров. Людей поголовно вырезали, не жалея ни стариков, ни детей. Женщин уводили. Уцелевшие указывали на местных хантов, вотяков и башкир.

Московское царство в те годы было значительно ослаблено. Война за войной. Крым. Сожжение Москвы. Огромные полоны, угоняемые на невольничьи рынки Востока, Африки и Южной Европы. Долгая изнурительная война с Ливонией, с Речью Посполитой, Швецией. Всё требовало от казны золота и серебра, а от царства – воинов. И то и другое сгорало как в топке. Кучум, сидевший за Уральскими горами, зорким степным орлом следил за происходящим на западе. Как и все наследники великой крови повелителей Золотой Орды, он грезил возрождением её могущества. Его люди в нужный момент взбудоражили поволжские племена и народы, и те взбунтовались, вспомнили русским старые обиды, взялись за оружие. Поход Алея – это была разведка боем. Кучум послал сына, чтобы выяснить, какими силами располагают русские за Уралом, прочны ли стены строгановских городков и насколько стойки их гарнизоны. Но то ли Кучумовы шпионы плохо сработали, то ли в Кашлыке переоценили храбрость Алея перед опытом и мудрой волей Ермака. И вышло так, что не Алей испытывал на стойкость войско, охранявшее Приуралье, а Ермак испытывал сибирских людей в бою.

«Успешные бои на Чусовой, – пишет Р. Г. Скрынников, – сыграли исключительную роль в истории сибирской экспедиции. Они позволили Ермаку оценить реальные силы и боеспособность армии Кучума. Когда Алей объявился в Соли Камской, а затем ушёл ещё дальше к Кай-городку, Ермак мгновенно уяснил, какие огромные возможности таит для него возникшая ситуация. Пока отборные войска были связаны войной в Прикамье, казаки получили возможность нанести стремительный удар по Кучуму, у которого почти не осталось сил для обороны своей столицы».

Но перевалить через Камень и ударить на Искер – это целая экспедиция. Даже не поход. И к этому надо было основательно подготовиться.

Но вернёмся немного назад.

От Чусовских мест Алея казаки отогнали. Отбили с большим уроном для «сибирских людей» от солеварен и пашен, от городков и посёлков, от строгановских построек и сундуков. Алей повернул в Пермские края, к Чердыни и Кай-городку. Осадил Чердынь. А это была уже не частная постройка, а государева крепость, некогда столица княжества Перми Вычегодский. В ней сидели царский гарнизон, стрельцы и городовые казаки. Командовал чердынским гарнизоном уже знакомый нам воевода Василий Пелепелицын. Он сумел правильно оценить силы атакующих, организовал оборону и отбил все приступы. Ермак со своими атаманами и казаками тем временем сидел в Орёл-городке и на помощь Чердыни не пришёл. Можно предположить, что именно это обстоятельство раззадорило Пелепелицына написать в Москву донесение, которое некоторые историки толкуют как донос: в нём воевода именовал казаков «ворами», которые сперва не поспешили пособить гарнизону царёвой крепости отбиться от басурман, так что чердынцам пришлось драться с превосходящим по численности противником в одиночку, а потом, когда опасность ещё не миновала, самовольно ушли за Уральские горы.

Все эти дни Ермак вспоминал теперь уже давний разговор с князем Иваном Петровичем Шуйским, случившийся в Литве. О том разговоре трудно было забыть. Но постепенно он стал как бы отдаляться, покрываться туманом, да и был ли он вообще и к чему его, вольного атамана, обязывал?

Был, был… И другой разговор был, когда, подумавши и потолковав с Матвеем Мещеряком, он вновь встретился с воеводой Шуйским, и они согласно пожали друг другу руки. В таком согласии никакая грамота не нужна. Пожали руки, посмотрели один другому в глаза, и уже знали, что никакая сила не сокрушит их договора, ни один не отступится от своего слова.

И вот случай выпал, да такой, что другого подобного разве что век ждать.

С одной стороны, уход основной части войска, собранного для «бережения Строгановских вотчин», было нарушением ранее достигнутых договорённостей между казаками в лице Ермака и Строгановыми в лице Максима Яковлевича. Старший сын хана Кучума Алей с сильным войском ещё рыскал по пермским местам в поисках добычи. Он уже был бит и действовал осторожно, но по-прежнему представлял огромную опасность. И Строгановы трепетали при мысли о том, что он может в любой момент кинуться и на Орёл-городок, и на другие чусовские и прикамские крепости, в том числе и государевы – Чердынь и Кай-городок. Этим и объясняются заполошное послание Пелепелицына в Москву и строгий ответ Ивана Грозного. Для Москвы в тех обстоятельствах обложной опасности, когда неспокойно было и на западе, и на юге, и в Поволжье, важнее было удержать от войны Приуралье, не провоцировать на агрессию Кучума. Ситуация весьма схожая с той, которая складывалась на Западе в канун начала Великой Отечественной войны, когда Сталин требовал от своих войск «не провоцировать» вермахт на «ответные» действия в приграничных районах. Ермак атаковал, оставив за спиной Алея, и тем самым обеспечил успех всего похода. Но ослушался Москвы.

Строгановы создали в Приуралье, на Чусовой с центром в Соли Вычегодской, целую империю. Это была династия купцов и заводчиков, настоящих строителей государства, «опора и надёжа» царя во всех его делах и начинаниях, как экономических, так и военных. Строгановы, Демидовы, позже Путиловы, Морозовы, Рябушинские…

Начинали они в Туле, Калуге, Москве. Но потом их неуёмная энергия выплеснулась в Заволжье, на новые земли. После взятия Казани и Астрахани и сама Волга, и её берега до самых Уральских гор стали активно осваиваться русскими переселенцами. Рабочих рук, в том числе и специалистов разных профессий, хватало. Их-то и нанимали предприимчивые заводчики, привязывали кого копейкой, а кого и рублём к своему делу. И потекло злато-серебро в обширные строгановские лари. Основным источником богатства семейства ещё при основателе строгановской империи, выходце из Новгородских мест Фёдоре Лукиче стал соляной промысел. Соляные варницы строились на новых землях, приобретаемых на вырученные деньги, после тщательных инженерных изысканий. Нанимались новые рабочие. Дело продолжил сын Фёдора Лукича – Аникей Фёдорович. Он оказался ещё более цепким и оборотистым. Успешно занимался хлебными откупами, в том числе поставлял зерно в Москву. По