Из новейшей истории Финляндии. Время управления Н.И. Бобрикова - Михаил Михайлович Бородкин

государства, языком которого им не следовало пренебрегать, а, наоборот, поторопиться самим ввести его в школы, раньше чем это было бы потребовано из Петербурга. Во всяком большом государстве... необходимо должен быть единый государственный язык, понятный всем чиновникам, и благодаря которому возможно установить сношения между различными народностями. В России таким языком является русский, в Австрии немецкий...

«Именно по той причине, что все Русские Цари утверждали финляндские преимущества и уважали особое устройство управления страны, финляндцам надлежало быть во многих отношениях гораздо более дальновидными. Не следовало ценить слишком низко язык, которым пользуется более 100 миллионов; в одной из составных частей государства необходимо было изучать литературу народа, населяющего все это государство...

«Финляндии, собственно говоря, не за что быть Швеции благодарной, разве только за то, что она дала финляндскому образованному классу свой язык, но настоящим финнам, самому народу, не приходится быть благодарным Швеции даже и за это, потому что его звучный старинный язык мог развиться до степени литературного языка лишь со времени установления русского господства»...

Когда датская газета («Politiken»), недоброжелательно относящаяся к России, начала доказывать, что наше правительство притесняло в Финляндии народный язык и национальную жизнь, вызывая сплошной процесс денационализации, шлезвигская газета («Flens-borgs Avis») возразила, что мероприятия России истекали из политических оснований. «Во всех этих мероприятиях, хотя мы им и не сочувствуем, все же нет и признака того, что можно было бы назвать притеснением родного языка населения. Этот язык пока еще один господствует во всех церквах и школах, в общинных и других представительных собраниях и судах. Постановления манифеста 7 июля не касаются самого населения»... «В финляндских лицеях (т. е. гимназиях) в среднем выходит лишь по 5 уроков русского языка в неделю, тогда как пруссаки совершенно онемечили все городские и народные школы северного Шлезвига, ибо родной язык изгнан и не имеется ни одного урока датского языка во всем году. В Финляндии как раз наоборот. Все учение на родном языке. В то время, когда церкви в Шлезвиге насильственно онемечиваются, в храмах Финляндии господствуют лишь местные языки, финский и шведский».

VI. Учебные заведения

Н. И. Бобриков, ближе ознакомившись с причинами упорного противодействия русским объединительным мероприятиям, пришел к заключению, что в основе его лежала школа и воспитание молодежи в духе нерасположения и полного отчуждения от России. В течение почти столетия русская власть обречена была на бездействие в школьном вопросе. Она могла только неодобрительно взирать на деятельность финляндских педагогов. В виду отсутствия малейшего русского надзора за учебными заведениями Финляндии, их легко было превратить в питомники сознательного нерасположения к России. В программах все русское систематически или совершенно обойдено, или сокращено до minimuma; русские православного вероисповедания основным законом (11 ноября 1889 г.) устранены от преподавания истории! Со школьной скамьи подросткам внушается нелюбовь и недоверие к русскому, в его прошлом и настоящем. Школа и воспитание явились поэтому главными преградами политического и государственного сближения. Отсюда ведут свои начала мысли и планы генерал-адъютанта Бобрикова о «перевоспитании» финляндцев, о необходимости большей осмотрительности в выборе пособий для классного чтения, о нежелательности, как педагогического материала, стихотворений Рунеберга о «Фенрике Столе», возбуждающих нехорошие чувства к русским.

Думая «о мирном закреплении за Россией ее Финляндской окраины», и поняв, что главнейшим препятствием на этом пути являлась местная школа, начиная с высшей и кончая низшей, он записал в свой дневник: «Бог весть что, при отсутствии русского надзора, проповедуется в здешних училищах о России и отношениях к ней Финляндии. Надо, чтобы молодежь еще в стенах школы почерпала знания, отвечающие общегосударственным интересам. Чем это запущенное дело будет скорее распутано, тем конечно лучше»...

Школа, видимо, не раз являлась предметом его дум, так как далее в дневнике опять находим подчеркнутые строки о «необходимости перевоспитания финляндской молодежи».

Николай Иванович Бобриков при первом же своем объезде края стал обращать самое серьезное внимание на местные школы. они оказались разнообразными, многочисленными и прекрасно обставленными. Местная администрация и общество, сознавшие силу и значение школы, давно заботливо и с любовью относились к ней, жертвуя для нее значительные средства. В этом отношении учебные заведения края не оставляли желать лучшего. Но когда он взглянул на них с общегосударственной точки зрения, то результаты получились иные.

В основу воспитания всего финляндского юношества положена, составленная Захарием Топелиусом «Книга о нашей стране» «(Boken om vårt land» или «Maamme Kirja»). В ней сосредоточены первые уроки по истории, географии, литературе и пр. Это маленькая патриотическая энциклопедия «для чтения в низших учебных заведениях Финляндии». Книга выдержала уже 17 многотысячных изданий.

На первых же страницах детской книги трактуется о «конституции» Финляндии, о том, что в основу свободного образа правления края положены Форма Правления 1772 г., Акт Соединения и Безопасности 1789 г., что власть русского Монарха-Самодержца в Финляндии ограничена, что правителем ее является «наследственный Великий Князь» и т. п.

Детям Финляндии с первых дней внушаются понятия, отдаляющие их мысли и чувства от России. В книге говорится: ближайшими нашими соседями являются: с востока Россия, с запада Швеция и Норвегия, с юга Эстляндия и Лифляндия, которые принадлежат Русскому Государству». А разве Финляндия ему не принадлежит? О принадлежности Финляндии России Топелиус не упоминает. «Сношения с восточным соседом Россией самые незначительные: из России привозят зерно и муку, когда в нашей стране неурожай». Отношения не торговые, вытекающие из политической зависимости края от России, конечно, обойдены.

Все внимание составителя руководства обращено на развитие любви к родине и в этом отношении материал подобран чрезвычайно старательно. Но патриотизм этот исключительно финский, провинциальный, а не русский. Жители Финляндии характеризованы «очень храбрыми и воинственными»: «часто. — говорит Топелиус— они сражались один против десяти». Финны представлены со всеми наилучшими качествами, без всяких пороков. «Финский народ-избранное Богом орудие для выполнения Его желаний на земле». Язык этого народа «легчайший для изучения и звучнейший из языков на земле» и в этом отношении «подобен языку итальянскому». — «В нем нет совершенно ни тех отвратительных шипящих звуков, ни тех твердых, которые имеются в славянских и лапландском языках».

Швеции расточаются большие похвалы и выражается особая признательность. «Ведь Швеция, — говорит Топелиус, — управляла Финляндией) не только по праву сильнейшего, но еще и вследствие своей более ранней и зрелой образованности... Шведов нужно чтить и благодарить за то, что они не хотели порабощения Финляндии... После Густава Адольфа Великого, ни один король не был в Финляндии так любим, как Густав III. Восторгается составитель руководства также Карлом XII, про