Сад лжи. Книга 2 - Эйлин Гудж

— Совсем не обязательно, — ответила она. — У нас будут свидетели. Но, конечно, ваше выступление могло бы нам помочь. Не только потому, что присяжные хотят получить максимум фактов, но и потому, что им интересно узнать, что вы за человек, каков ваш образ жизни и тому подобное. — Роза остановилась, вспомнив ужасные слова, в свое время сказанные ее бабкой: ведь и другие люди, решила она, тоже могут с подозрением и даже страхом отнестись к любому, чья внешность отличается от их собственной. — Простите, мистер Крупник, вы женаты?

Он дважды моргнул, между тем как пальцы еще быстрее забегали по коленям.

— Я живу с мамой, — наконец произнес он.

— А сколько вам лет?

— В будущем месяце должно, благодарение Всевышнему, исполниться сорок три.

— Есть у вас какое-то хобби? Ну, знаете, наблюдение за птицами, фотографирование…

Крупник, не произнося ни слова, уставился на нее с видом крайнего удивления.

«Понятно, — сделала она вывод. — С моей стороны этот вопрос был идиотским». Но ведь если бы, скажем, он занимался какой-нибудь благотворительностью, продавал лотерейные билеты, чтобы помогать бороться с мышечной дистрофией, или читал книги слепым, это наверняка произвело бы на присяжных благоприятное впечатление.

— Хорошо, мистер Крупник, тогда я несколько изменю формулировку своего вопроса. Что вы предпочитаете делать в свое свободное время?

— Изучаю Талмуд, — ответил он без малейшей запинки. — Читаю Тору, Пятикнижие. Хожу в синагогу.

Голос его звучал с некоторой долей воинственности. Чувствовалось, он уверен: в жизни нет ничего более важного.

Розу это начинало уже беспокоить. «Если я не смогу его разговорить, — подумала она в отчаянии, — то присяжные, чего доброго, и на самом деле решат, что у него под шляпой рога».

Что бы такое придумать?

И тут она вспомнила. Много лет назад она читала об одном случае, когда судили чернокожего по обвинению в изнасиловании белой женщины. В зале суда, битком набитом черными, жертва насилия не смогла точно указать на конкретного виновника.

— У меня есть одна идея, мистер Крупник, — от возбуждения Роза с трудом заставила себя не вскочить из-за стола. — Неизвестно, как получится, но попробовать стоит.

— Да-а?

— Когда вы в последний раз видели мистера Тайлера? Я хочу сказать, когда вы в последний раз стояли с ним лицом к лицу?

Крупник на секунду задумался, сведя вместе густые брови.

— В октябре прошлого года. В суде. С того времени мы общались только через адвокатов.

Роза улыбнулась. «Уже горячо», — с удовлетворением подумала она.

— Мистер Крупник, скажите: сколько ваших друзей и знакомых смогли бы явиться в суд, когда начнется слушание вашего дела? Мне нужно, чтобы их было по крайней мере двадцать пять человек или даже больше, если это возможно.

Он озадаченно посмотрел на Розу. И тогда она рассказала ему о своем плане, вызвав улыбку, которая моментально преобразила его бледное серьезное лицо, мягко засветившееся застенчивой радостью, как будто у него внутри зажгли праздничную свечу.

— Алевай! — воскликнул он. — Я обеспечу столько, сколько потребуется. Хоть сто человек. Или еще больше.

…Десять дней спустя Роза стояла на ступенях перед зданием окружного суда на Фоле-сквер, когда на площади остановился желтый автобус. Из него вышли примерно сорок человек — все в длиннополых черных лапсердаках, черных фетровых шляпах, с черными бородами и черными пейсами.

Как только хасиды расселись в зале суда, Роза обратилась к судье:

— Ваша Честь, у меня к вам не совсем обычная просьба. Вместо вступительной речи я хотела бы — с вашего позволения — обратиться к мистеру Тайлеру.

Судья Генри, чернокожий со снежно-белой копной курчавых волос, уложенных в стиле афро, при этих словах нахмурился. Сердце Розы мгновенно упало. Что если ей откажут…

— А вы не могли бы сказать суду, какой именно вопрос собираетесь задать истцу, мисс Сантини?

— Я попросила бы мистера Тайлера идентифицировать моего клиента, мистера Крупника, Ваша Честь.

Среди присяжных произошло заметное оживление: сонные скучающие лица заулыбались, сгорбленные спины распрямились.

«Прекрасно. Теперь бы только сработало!» — неслышно взмолилась Роза.

Судья кивнул — он тоже, подумала она, был заинтригован. Вместо обычного потока высокопарных слов впереди маячила перспектива захватывающего театрального действа. Один лишь истец, обративший к залу свое одеревеневшее лицо, пылал гневом. Розе показалось, что перед появлением в суде он уже успел приложиться для храбрости к бутылке сорокаградусной.

— Мистер Тайлер, — произнесла она подчеркнуто ледяным тоном, — можете ли вы указать нам на человека, который напал на вас вечером двадцать первого октября? Как по вашему, находится ли он сейчас в этом зале?

— А где же ему еще находиться? Вот он! — И Тайлер ткнул коротким пальцем в сторону бородатого человека в черном, сидевшего у стола защитника.

— Мистер Крупник, будьте добры, встаньте, пожалуйста, — обратилась Роза к залу.

Зал замер. И все взгляды устремились на человека, продолжающего невозмутимо сидеть рядом с Розой.

В этот момент со скамьи для публики в центре переполненного зала медленно, даже величественно, поднялся Шимон Крупник. Весь его важный вид в сочетании с кудрявящимися возле ушей локонами придавал этой сцене нечто опереточное.

Мистер Крупник расплылся в улыбке.

Роза почувствовала себя победительницей, подумав при этом: «Если б только Брайан был здесь и видел мой триумф. Это почище тех карточных трюков, которые я показывала ему, когда мы были детьми».

Через десять минут после путаного объяснения адвоката истца и прекращения дела судьей, который, объявляя о своем решении, не отказал себе в удовольствии ухмыльнуться, Роза уже пробиралась через зал к выходу. Она чувствовала себя на голову выше окружающих — королева, расточающая улыбки своим подданным и принимающая знаки внимания со стороны столпившихся хасидов. Впервые толпа любопытных у дверей зала не вызывала в ней раздражения.

Неожиданно из толпы вышел седовласый мужчина: он взял ее за локоть и распахнул перед ней высокую деревянную дверь.

Уже в коридоре, остановившись, чтобы поблагодарить незнакомца, Роза отметила, что он выглядит старше, чем показался ей вначале. Явно за шестьдесят, а пожатие, как у молодого. И так же по-молодому красив, мужествен, со смуглым лицом иностранца. Дорогой на вид костюм, хотя пиджак небрежно переброшен через плечо, рукава белой накрахмаленной рубашки закатаны, обнажая сильные руки, покрытые черными волосами.