Сад лжи. Книга 2 - Эйлин Гудж

Но теперь Альме уже не могли помочь никакие просьбы о прощении.

Впрочем, дело было не в одной только Альме. Еще и Дэвид. Он вел против нее партизанскую войну, нападал из-за угла, так что увидеть врага в лицо ни разу не удавалось. Куда-то пропадали результаты анализов ее больных; прежде дружески настроенные сестры ни с того ни с сего начинали от нее отворачиваться. Ординаторы были корректны, но не более того. И, наконец, сам Дэвид. При ее появлении всегда делал каменное лицо. Между тем за ее спиной он переворачивал все с ног на голову, и она же выглядела как последняя идиотка, не понимая, что, черт побери, происходит с ее больными.

Нужно было найти способ его остановить. Пойти на открытый конфликт и покончить с этим наваждением раз и навсегда. Для этого нужно было рассказать Брайану, как он пытался ее изнасиловать. И почему.

Однако при мысли об этом Рэйчел покрывалась ледяным потом.

«Что со мной происходит? — спрашивала она себя. — Разве я сама не могу с этим справиться? Я же всегда верила, что в силах преодолеть любые трудности».

Так было раньше. Но в последнее время она чувствовала, что все больше теряет над собой контроль. Самые пустяковые проблемы, которые она должна была бы решить мимоходом, теперь затягивали ее, как в омут. Каждый день она отчаянно барахталась, сопротивляясь течению и изо всех сил стараясь выплыть. К середине дня у нее совсем не оставалось сил, и она бывала готова капитулировать.

Опустившись на колени, Рэйчел начала подбирать бумаги, рассыпавшиеся по яркому эквадорскому ковру. Когда она складывала их в корзинку, то заметила, как отвратительно дрожат ее руки.

Неожиданно она почувствовала сквозняк: кто-то открыл дверь и вошел в комнату.

— Можно я помогу?

Слава Богу, это Кэй…

Она опустилась на корточки рядом с Рэйчел, сгребла остатки бумаг.

— Попадание отличное, но снаряд вшивенький, — коротышка в шелковых китайских брюках и белом лабораторном халате тряхнула кудряшками; карие глаза за линзами круглых очков воинственно блеснули. — Я все слышала. Надо было вмазать ему не этой фитюлькой, а вон той штуковиной, — она взяла со стола массивное пресс-папье, поблескивающее красноватыми гранями горного хрусталя.

— Мне следовало бы держать себя в руках, — ответила Рэйчел с грустью. — А то я чувствую себя полной дурой.

— Опять начинаешь? — Глаза Кэй зловеще сузились.

— Что начинаю?

— Заниматься самоедством. Сколько можно! Да, ты врач, ну и что, разве ты можешь всегда быть во всем безупречной? Ведь ты же еще как-никак живой человек. То есть имеешь право иногда позволить себе сбросить узду. — Кэй со вздохом поглядела на кусок горного хрусталя в своей руке. — Знаешь, иногда мне кажется, мы с тобой по-прежнему на фронте. Только война у нас тут идет другая.

— И я в ней проигрываю, — заметила Рэйчел, разбирая бумаги на столе.

Кэй обвила плечи подруги рукой, и та ощутила слабый запах пачулей.

— Как бы не так, малыш! Может, одно-два сражения, но не войну! Послушай, у меня есть стратегический план действий. Тебе надо срочно взять небольшой отпуск. Бери своего красавчика мужа и поезжай куда-нибудь подальше. Поселитесь где-нибудь в старинной маленькой гостинице с каменными каминами, кроватью с пологом на четырех столбиках. Ну, как в старом романе…

«Господи, — подумала Рэйчел, — если бы все было так просто».

— Не могу, — ответила она.

— Это еще почему? Нэнси и я вполне можем держать круговую оборону несколько дней.

— Где же справедливость? Вы обе тоже ни разу не брали отпуска.

— Кто-то же должен начать, правда? И потом, если бы у меня был муж, не обязательно такой сексапильный, как у тебя! — я бы время от времени старалась подбросить дровишек в огонь, чтобы никто не мог упрекнуть меня в том, что я не люблю жизнь, свободу и хороший секс.

— Спасибо, Кэй. Я подумаю о твоем стратегическом плане.

Кэй широко улыбнулась:

— Для гинеколога, моя дорогая, ты поразительно мало знаешь насчет размножения птичек и пчелок. Тут надо не думать, а действовать!

Как всегда, Кэй помогла ей поднять настроение, и Рэйчел впервые за долгое время рассмеялась, подумав при этом:

«А что, почему бы и нет, на самом-то деле?»

Уехать от всего этого хотя бы на два-три дня! От приемной, битком забитой женщинами с огромными животами и цепляющихся за их подол детишек. От завтраков, на которые приходится выпрашивать новые дотации у чиновников из Министерства соцобеспечения. От Альмы Сосидо…

Забыть все это, и прежде всего Дэвида Слоана.

Рэйчел смотрела, как Кэй встала и прошла в угол комнаты — туда, где в узком пространстве возле окна были маленькая раковина, электроплитка и кофеварка. Порывшись в коробке из-под ботинок, среди пакетиков с чаем, сахаром и сахарином, упаковок с зубочистками и пластиковыми пакетами с соевым соусом, оставшимися от обедов, принесенных из китайского ресторанчика, Кэй выудила пакетик из фольги с надписью «Липтон» и бросила его на стол перед Рэйчел.

— «Быстрорастворимый суп из цыпленка», — произнесла она со скрытой полуиздевкой. — Прочитай инструкцию и помешай.

Рэйчел внутренне напряглась, поняв, что предстоит неприятный разговор.

— Рэйчел! — Кэй говорила серьезно. — Хватит вести себя как трусливый цыпленок. Это тебя убивает. Слоан — маньяк. Ну ты что, не видишь? Ты же ему подыгрываешь! Ты молчишь — и он использует это против тебя же, — помолчав, она решилась. — Не хотелось тебе говорить, но среди сестер поговаривают, будто Слоан добивается, чтобы тебя лишили в больнице всех твоих привилегий.

Рэйчел почувствовала себя так, словно ей влепили пощечину.

— Подонок! — не удержалась она.

— Его бы в тюрьму посадить за то, что он с тобой сделал, — в бешенстве прорычала Кэй. — Если бы я не дала тебе слово молчать об этом деле, то пошла бы сейчас в радиорубку и всем бы рассказала про этого мерзавца.

— Да пойми ты, Кэй, я ведь не Дэвида боюсь. Я боюсь, что Брайан тогда уйдет от меня. Если только узнает…

Стук в дверь заставил ее замолчать. Вошла секретарша Глория Фуэнтес. Вид у нее был встревоженный: остановившись в дверях, она нервно крутила указательным пальцем выбившийся из-под шапочки черный локон.

— К вам посетитель, доктор Розенталь, — наконец произнесла Глория. — Мужчина. Он хочет вам что-то передать. Говорит, важное.

Наверное, подумала Рэйчел, представитель фармацевтической фирмы. Очередной коммивояжер, который уверен, что только его средство в состоянии спасти мир.

— Хорошо, Глория, — произнесла она со вздохом. — Пусть войдет.