Пояс черны - Дмитрий Братусь

— И что, неужели Пророк никогда не ошибается?

— Компьютеры не ошибаются. Ошибаются люди, которые пишут программы и поставляют данные. Для этого и существует утвердительная палата.

— Получается, что коррупция в вашей стране невозможна?.. Искусственный интеллект, ведь, нельзя подкупить, но ведь его можно взломать.

— Взломать Пророка теоретически возможно, но это не проще, чем залезть в мозг человека и поменять местами нейроны так, чтобы тот начал думать по-другому. Пророк — слишком сложная система. Да и ответственность за принятие решения все равно лежит на людях, а их столько, что повлиять на них практически невозможно. Тем более невозможно сделать это незаметно. При современном уровне развития информационных технологий все сложнее становится что-либо утаить. Знаешь, копирование и распространение — это естественное свойство информации — такое же, как свойство воды течь. Чем совершенней компьютеры, тем сложнее с этим ее свойством бороться. Когда-нибудь все будут все обо всех знать, — сказал Лей таким тоном, как будто сожалеет об этом.

Капсула тем временем миновала деловой центр и оказалась недалеко от огромного детского парка развлечений. Джута смотрела на все эти пестрые аттракционы, заметно погрустнев, ведь ничего подобного в ее детстве не было, и Лей, как будто понимая ее тоску, молча смотрел туда же.

— Это правда, что в Стране пришельцев нет детских домов?

— спросила Джута, с трудом сдерживая слезы.

— Правда, — ответил Лей.

— Неужели здесь вообще нет сирот?

— Что бы не случилось, ребенок здесь никогда не остается без родителей, — ответил Лей. — Всегда кто-нибудь берет его в семью.

В эту секунду, Джута твердо решила, что ее дети, во что бы то ни стало, будут пришельцами, чтобы ни они, ни внуки, ни другие ее потомки никогда, ни при каких обстоятельствах, не попали в галеонский детский дом.

Джута провожала взглядом удаляющийся парк, представляя, как гуляет там со своими детьми и Зэном в качестве их отца.

— Здесь так хорошо, что хочется остаться, — с сожалением произнесла она.

— Это можно организовать, — тут же сказал Лей, не раздумывая, как будто только этой фразы и ожидал от Джуты.

— Я же ведь здесь на птичьих правах. У меня нет ни денег, ни документов.

— Это проблема. Тебе нужно незаметно выехать, и снова въехать.

— Выехать незаметно? Разве это возможно?

— Вообще нет, но если очень нужно, то возможно, — сказал Лей и хитро улыбнулся.

«А говорил — ничего нельзя утаить, — подумала Джута. — Значит кое-что все-таки можно. Кто же он такой?..»

— Я слышала, это очень сложно — въехать в Страну пришельцев.

— Да, пожалуй, наша страна имеет самое строгое миграционное законодательство в мире. Для того чтобы въехать, нужно получить приглашение от гражданина или постоянного гостя, а стать гражданином человек может только если окончил пришельскую школу.

— Пришельскую школу?

— Да, обычное среднее учебное заведение на Фокосе.

— Значит я никогда не смогу стать гражданином?

— Ты можешь стать постоянной гостьей. Этот статус отличается от гражданства лишь тем, что при определенных обстоятельствах может быть отозван, а еще он не дает права на участие в государственной ипотечной программе. Некоторые банки, так же, дают кредиты не гражданам под менее выгодные проценты. Востальном, постоянные гости обладают всеми теми же правами что и граждане.

— А почему у вас такое строгое миграционное законодательство? Вы боитесь иностранного влияния?

— Знаешь, в Катонии была такая поговорка: «Чтобы жить в Катонии, нужно вначале ее построить». Право жить в Катонии считалось почетным. Потомок гражданина получал его по наследству, а иностранец должен был заслужить. Считалось — если ты или твой предок не платили налоги в стране, не защищали ее от врагов, не жили в ней в тяжелые времена, то ты не имеешь права называться гражданином и пользоваться благами, накопленными и сохраняемыми ее гражданами. Многие современные пришельцы разделяют это мнение. Однако, для пришельцев, строгое миграционное законодательство — скорее объективная необходимость, чем прихоть. Земля обетованная для проживания весьма привлекательна, вот только места здесь мало. Даже граждане до сих пор ограничены квотами на недвижимость. Они не могут покупать жилплощади больше, чем разрешено. Сколько не пытались это отменить — все тщетно. Спекуляция на жилье тут же поднимала цены, и квоты снова вводили. Люди есть люди. Страшно даже представить, что будет, если иностранцы начнут скупать жилье в Акуре. Право гражданина Страны пришельцев иметь жилье прописано в нашей конституции, и государство всеми силами старается это право обеспечить.

— Значит здесь тоже проблемы с жильем.

— Пока нет, но стоит разрешить свободный въезд и они появятся. Строить под землей нелегко. Только работая в полную силу, наша строительная промышленность успевает за ростом населения. Продолжительность жизни здесь высокая, да и годовой прирост немаленький, поэтому людей становится все больше и больше.

— Наверное, это единственная ваша проблема, — попыталась пошутить Джута.

— К сожалению, нет, — серьезно ответил Лей. — Ксенофобия — наша главная проблема. Так получилось, что пока Титан боролся с последствиями Великого цунами, а Галеон вел феодальные войны, мы спокойно развивались, и за полтора века так сильно стали отличаться, что практически перестали быть частью человечества. У нас своя система ценностей, свой мало кому известный язык, ни на что не похожая политическая система и система образования. Мы непонятны, и поэтому нас боятся. Про нас выдумывают легенды, приписывают нам качества, которыми мы не обладаем. Нас почти не считают людьми. В алларийском все чаще слово «пришелец» употребляется как антоним к слову «человек», и в этом заключается главная опасность, но не для нас, а скорее для человечества.

— Опасность? — испуганно переспросила Джута.

— Да, и ксенофобия — это естественная реакция на эту опасность. Такое иногда происходит в природе, вначале вид разделяется на популяции. Они живут в разных условиях. Какие-то погибают, какие-то выживают, и вот одна из популяций становится успешнее других. Она разрастается, начинает захватывать все большие пространства и неминуемо встречается с другими популяциями — менее успешными. Будучи более приспособленными, представители доминирующей ветки вытесняют всех остальных, но те не спешат исчезать. Начинается суровая внутривидовая борьба, которая, впрочем, неминуемо заканчивается победой более успешной популяции. Так происходит эволюция. Так появляются новые виды.

— То есть вы хотите сказать, что пришельцы — это доминирующая ветка.

— Именно! Пришельцы лучше образованы и лучше обучены, чему бы не были обучены, поэтому, где бы не появились пришельцы, они становятся успешнее других. Пришельцы всегда вместе, у них большие семьи, и поэтому кажется, что их много, кажется, что они повсюду, кажется, что они надвигаются, и это движение вызывает у остальных людей страх. Будучи не пришельцами, люди боятся остаться на обочине жизни или вообще исчезнуть. Этот страх может вызывать две противоположные реакции: безграничную любовь, которая проявляется обычно в подражательстве, и лютую ненависть. Две эти реакции недавно столкнулись на Галеонских выборах, и ненависть победила. Потому-то и случилось то, что происходит сейчас на поверхности.

— Интересно получается. Вы отгородились от всех миграционным законодательством, но хотите, чтобы в других странах вас встречали с распростертыми объятьями?..

— Нам просто ни от кого ничего не нужно, а кормить тех, кто паразитирует на чужих странах, мы не намерены. Присутствие же пришельцев в стране всегда взаимовыгодно. К примеру, когда пришельцы создают предприятие на Галеоне, это с одной стороны выгодно Земле обетованной, потому что, где бы не располагалось предприятие, оно платит налоги в ее казну, с другой стороны, граждане Галеона получают рабочие места и, работая на пришельцев, платят налоги в казну Галеона. Кроме этого, пришельцы развивают образование, но не только для того, чтобы снабжать компании специалистами, а еще и для того, чтобы сгладить различия между собой и гражданами другой страны. Если мы добьемся своей конечной цели, ни кому не нужно будет ехать на Землю обетованную за хорошей жизнью. Все смогут жить достойно там, где родились. А фокосское подземелье — не такое уж уютное место, как может показаться. Поживешь здесь какое-то время, и заскучаешь по небу над головой, по горизонту, даже по шуму метро в Цитадели и по пробкам. В конце концов, нет лучшего места для жизни, чем то, в котором родился и рос.

— Боюсь, что я не доживу до этого времени, — с грустью сказала Джута и отвела глаза в окно.

— Но ты можешь поспособствовать его приближению.