Пояс черны - Дмитрий Братусь

— А что случилось с восьмым духом?

— С Кукловодом?.. Пока духи боролись с людьми за выживание, в глубинах Пояса черны он создавал существ по образу жизни похожих на прежних, одичавших, людей. Они должны были охотиться на живых существ, собирать их души и относить хозяину. Он думал, что создаст нечто совершенное, но знаний и терпения ему не хватило. Его демоны — это нежизнеспособные, убогие существа, единственное достоинство которых в том, что они способны перемещаться в космосе, хотя и с большим трудом — у людей сейчас это получается лучше. Я не вмешивалась в этот процесс. Мне было забавно наблюдать за его потугами. Несколько раз он пытался атаковать Титан, но ни разу даже не закрепился надолго.

— Если бы тебе не было забавно, мои родители, возможно, были бы живы, — проговорила Ника, попыталась сдержать слезы, но не смогла.

— Не забывай, я — не человек, я — дух.

— А, прости. Я забыла…

Гая обняла Нику за плечо нежной девичьей рукой.

— Я не могу чувствовать как человек, но, ты знаешь, я, похоже, испытываю какие-то материнские чувства ко всему человечеству. Иногда смерть части, оборачивается пользой для целого. Люди вряд ли бы владели магией как сейчас, если бы не сражения с духами. Недавний Небесный плач нанес бы больше ущерба, если бы, люди не сталкивались с демонами постоянно; и никогда люди не достигли бы того уровня развития, которого достигли, если бы были бессмертными и если бы не находились в постоянной борьбе с природой и с самими собой. Иногда, погибая, один человек избавляет человечество от вредоносной идеи, обнаруживает слабость или предупреждает об опасности, спасая, таким образом, множество жизней. Это и называется целым — тем, что больше простой суммы частей. Люди способны на то, о чем сами не подозревают, но только вместе, как целое.

— Но в чем смысл тогда? Если все смертно, даже вселенная, зачем вообще тогда жить?

— Все смертно, потому что является частью всеобщего вечного целого, как вы его называете, Ши Хоа — Великого Вне.

Мы называли его космометрическим пространством возможностей. Оно определяется космометрическими единицей, нулем и функцией порождения, определяющей множество возможных чисел с первого порядка до бесконечного. Вселенная — лишь точка в этом пространстве — одна из бесконечного множества себе подобных. Как и любое космометрическое число, вселенная имеет много общего с живыми организмами — подобно любому живому организму, она способна к размножению. Разумы, рождающиеся в ней, это ее частичные, искривленные отражения, это как бы ее половые клетки — те ее части, что, не являясь целым, способны в слиянии восстановить его. Соединяясь, каждая клетка перестает существовать по-отдельности, но все вместе они рождают новое целое. В этом, мне кажется, есть смысл.

— Создать новую вселенную? Разве это возможно?

— Теоретически, возможно, но требует большого труда.

— А что будет с тобой? Ты же ведь бессмертная.

— Я могу быть бессмертной, а могу не быть. Я трачу свои силы, нахожусь в постоянном движении, а значит смертна. Я такое же разумное существо как и вы просто больше, старше и сильнее. В остальном мы с вами равны. Скоро я покину Солнечную систему — я отправляюсь исследовать другие миры. Думаю, вы даже не заметите моего отсутствия.

— Тогда удачи тебе…

— Прощай Никьян.

— Прощай Гая.

Через мгновение тело Ники снова плотно облегал скафандр. С глаз как будто спала пелена. Впереди, как и прежде была лишь уходящая в темноту белая пустошь.

— Все! Ходовая накрылась, — раздался в переговорном устройстве голос Дага.

Ника обернулась. Магический сканер уже автоматически выключился, но Даг еще ковырялся в сломанном роботе.

«Не мог он так долго копаться в роботе», — думала Ника. Ей казалось, что прошло не менее получаса, но, похоже, на самом деле она отсутствовала всего несколько минут.

— С тобой все в порядке? — насторожено спросил Даг, увидев растерянные глаза Ники.

— Да, просто залюбовалась духами.

— Здесь сканер работает?.. — буркнул Даг под нос. — Точно все в порядке? Ты какая-то испуганная.

— Да нет, все нормально.

— Ну ладно. — Даг снял с плеча Ники трос и направился к роботу. — Нужно отбуксировать его к шаттлу.

— А что с ним?

— Да он где-то ободрал теплоизоляцию. Азотный конденсат охладил ходовую до такой степени, что металл стал хрупким. В конце концов, лопнула шестеренка и заклинила весь механизм. Я ее снял, но, похоже, весть привод надо менять.

Ника и Даг перекинули через плечи трос и поволокли робота к шаттлу. Поскольку скафандры усиливали сгибания конечностей во много раз, тянуть трехсоткилограммовый аппарат не составляло никакого труда, и Ника снова и снова обдумывала только что увиденное.

«Что это было? Галлюцинация?.. Сон?.. А может и вправду — божественное откровение? Да нет, не может быть. Девочка… Храм… Кладбище… Бред какой-то!.. Но не могла же я все это придумать. Может быть, это все разговоры биологов с демонологами в столовой?.. Если они наложились на рассказы Сайдара… Но ни он, ни они не говорили ни о чем подобном… Не буду никому рассказывать! Даже Дагу. Еще подумают, что сумасшедшая… Поскорей бы отсюда улететь, а то это место на меня как-то плохо влияет».

Уже в шаттле, снимая скафандр, Даг снова столкнулся со взглядом Ники.

— Да со мной все в порядке, — сказала она, и рассмеялась.

— Ты какая-то отрешенная.

— Не отрешенная, а задумчивая.

— Взлетать будем жестко — с прыжка, — сказал Даг, пристегиваясь к креслу. — Проверь, там оборудование закреплено?

— Все закреплено.

— Стартовые — готовы, боковые маневровые — готовы, ускорители… — готовы. — Даг положил руку на стартовый ключ. — Полетели.

Шаттл взмыл вертикально почти без тряски подобно скоростному лифту, затем накренился, и термоядерные ускорители озарили пламенем ледяную равнину. Стремительно ускоряясь, шаттл поднимался, охватывая алым светом все большую площадь. Вскоре, желтая точка скрылась за горизонтом, а поднятое ею облако ионизированного азота еще сияло тусклым свечением; через несколько минут оно погасло, и Никьян погрузилась обратно в свою вечную тьму.

Шаттл перешел в полет с постоянной скоростью, и жесткая перегрузка сменилась невесомостью. Даг отстегнул ремни.

— Как в центрифуге! — сказал он, и Ника, стыдливо прикрыв лицо ладонью, захихикала. Она вспомнила как однажды, еще в академии, Лис вычитала в одном журнале, что от перегрузок некоторые женщины якобы испытывают сексуальное удовольствие. Это знание она озвучила в разговоре с подружками, запустив тем самым волну пошлых шуточек про центрифугу, стыдливо перешептываемых девушками друг другу на ушко.

— Ты чего? — спросил Даг, сам улыбаясь от заразительного смеха Ники.

— Да это я так, о своем — о женском.

— Ох уж это ваше женское…

Даг ожидал, что как обычно Ника отведет взгляд и начнет заниматься своими делами, а он продолжит любоваться ею, но Ника не переставала смотреть ему в глаза. Даг хорошо знал, что означает этот взгляд — хитрый, цепкий, с полуулыбкой; он парализовал мужчину, лишал воли. Десятки раз Даг видел этот взгляд направленным не на него. Он не мог поверить своим глазам — Ника флиртовала с ним! Даг перелетел к месту Ники и оказался прямо над ней. Ника провела его взглядом, не изменив выражения лица — значит, Даг делал все правильно. Желто-зеленое свечение приборов создавало интимный полумрак, в котором какие-то два огонька отражались в ее глазах, делая лицо Ники еще более манящим. Даг подлетал медленно, как будто проверяя ее намерения, а Ника вжалась в кресло, растягивая удовольствие от этого приближения. Когда между ними оставалось всего несколько сантиметров, она закрыла глаза и расслабилась. Их губы слились в поцелуе. Кончиками пальцев Даг чувствовал, как по шее Ники пробегают мурашки. В невесомости ее тело казалось особенно нежным и податливым, и ничего приятнее прикосновений к нему Даг не ощущал никогда прежде.

— Прости меня, — прошептала Ника.

— За что?

— За то, что не замечала.

— Я не в обиде.

— Я хочу, чтобы мой ребенок был похож на тебя.

— Ну, это не сложно, — ответил Даг, и оба рассмеялись.

«Вот так, сливаясь в своих потомках, они остаются вместе навсегда, — думала Гая. — И даже смерть не разлучает их…»