Семейная тайна - Тери Дж. Браун

— Да, мисс. Благодарю, мисс.

Ровена поспешно выбралась из машины. Что ни делай, она все время попадает впросак. Она имела в виду не то, что даст Пруденс выходной, а то, что Пруденс сама вправе выбрать себе день. Что это личное дело Пруденс. Ее снова неправильно поняли.

Ровена тяжело вздохнула, разгладила юбку и вошла в гостиницу, надеясь, что явилась не слишком рано. За столиком сидел в одиночестве мистер Диркс, и она испытала горькое разочарование, однако заставила себя улыбнуться и приблизилась, на ходу протягивая руку:

— Мистер Диркс, очень рада вас видеть вновь.

— Добрый день, мисс Бакстон. Джон скоро спустится. Присаживайтесь.

Повеселев, она опустилась на стул:

— Пожалуйста, зовите меня Ровеной. Как себя чувствует Джон? Я беспокоилась, что он еще слишком слаб для чаепития, он же только что выписался.

— О нет. Он еще тот артист. Джона в постели не удержишь, поэтому я и взял его в дело.

— Будьте добры, напомните, мистер Диркс, чем вы занимаетесь? — учтиво попросила Ровена.

Ей было не так уж важно это знать, и она поглядывала на лестницу, ведущую к номерам.

— Я занимаюсь автомобилями, но расширяюсь и теперь вот заинтересовался аэропланами. Сейчас все испытания возложены на Джонатона, но и в разработке он тоже участвует.

Ровена переключила внимание на него. Мистер Диркс стал интересным рассказчиком, когда речь пошла о Джонатоне.

— А вам не кажется, что это дань моде? Мой дядя так и считает, хотя отец видел в них будущее.

— Ну так аристократы не терпят столь стремительных перемен. Большинству из них этого не пережить. Надеюсь, что вы, молодежь, окажетесь гибче.

Отец говорил то же самое слово в слово.

— И я не считаю это модой, — продолжил Диркс. — Думаю, что аэропланы совершат революцию в транспорте, грузовых перевозках и военном деле. Мои соотечественники полагают, что я либо гений, либо безумец.

— А, снова о будущем воздухоплавания? Хочешь, чтобы наша прелестная гостья померла от скуки?

Джонатон Уэллс даже с тростью сумел подкрасться совершенно бесшумно. Он улыбнулся, глядя на Ровену сверху, и у нее перехватило дыхание от пронзительной синевы его глаз. Все посторонние звуки — беседы обедающих, позвякивание приборов и посуды, уличный шум — скрылись за оглушительным биением сердца. Ровена улыбнулась в ответ, и впервые со смерти отца ей стало так радостно, что у нее чуть не вырвался беспричинный смешок. Она опустила глаза, взяла себя в руки и уже спокойно встретила взгляд Уэллса.

— Очень рада видеть вас в добром здравии, мистер Уэллс. Благодарю за приглашение.

— Спасибо. — Джонатон сверкнул ровными зубами и постучал по ноге тростью. — Как видите, нога заживает быстро. И прошу, зовите меня Джон. Когда я слышу «мистер Уэллс», мне вспоминается отец. А я, с вашего разрешения, буду называть вас Ровеной. После пережитого нам странно обращаться друг к другу официально.

— Адаптация или смерть! Это мое кредо, — вставил мистер Диркс, взмахнув руками.

Черные кудри были тронуты серебром, усы густо набриолинены и приглажены. Он выглядел сущим безумцем, но добродушным и безобидным.

— Вам разрешается называть меня Ровеной. — Выждав секунду, она добавила: — Джон.

Тот улыбнулся и коротко поклонился. Официантка в накрахмаленной черной форме вкатила столик с чайными принадлежностями и наполнила чашки. Мужчины взялись оживленно беседовать о всякой всячине, и Ровена настолько увлеклась, что совершенно позабыла о манерах.

— Но разве вы не считаете, что рано или поздно профсоюзы получат слово в суде? Я знаю, что последний иск закончился разгромом, но я уверена, они вскоре подадут на апелляцию или ответят встречным иском, что создаст прецедент.

Мистер Диркс откинулся на спинку и моргнул:

— Не утомили ли мы вас, смею спросить?

Губы Джонатона дрогнули в улыбке, обозначив ямочки на щеках.

— Не думаю. Она отлично разбирается в теме. Может быть, лучше тебя. Как ты там выражаешься? Адаптация или смерть? Вот тебе живой пример. Ровена, похоже, из Новых женщин, о которых ты хорошо наслышан.

— Туше. — Мистер Диркс отсалютовал чашкой.

Ровена укоризненно улыбнулась, якобы уязвленная насмешкой Джона.

— Мой отец дружил с Беном Тиллеттом. Разговоры о правах трудящихся были обычным делом. И если вам угодно знать, не суфражистка ли я, то да, конечно, я из них. Женщины должны получить не только право голоса, но и равные возможности в образовании, чтобы понимать, за что голосуют. Вы с этим согласны?

Джон удивленно вскинул брови:

— Согласен. Я просто не знал, что среди вашего сословия встречаются суфражистки. К примеру, мне трудно поверить, что ваш дядя разделяет эти воззрения на женскую независимость.

— Я не могу отвечать за дядю, — повела плечом Ровена. — Мы никогда не касались этих тем.

— Ничуть не удивлен.

Ровена нахмурилась. Настроение за столиком резко изменилось. Вместо улыбки на лице пилота появилось кислое выражение, будто он съел что-то не то.

— Еще сконов? — Мистер Диркс приподнял блюдо.

Ровена и Джонатон отказались, и он принял разочарованный вид.

— Ну что ж, если вы покончили с чаем, пришло время для второй половины нашей встречи. Ты готов, мой мальчик?

Джонатон кивнул, но казался не столь воодушевленным, как прежде. Его отношение к ней очевиднейшим образом изменилось, но что явилось причиной? Упоминание о семье? Не оно ли повергло его в уныние в прошлый раз?

Они вышли из гостиницы и уселись в зеленый «силвер гост» мистера Диркса. Ровена села впереди, рядом с Дирксом, а Джон со своей раненой ногой устроился сзади. Ровена затылком ощущала его взгляд и отчаянно надеялась, что прическа не растрепалась, а шляпка сидит ровно. Шея покраснела от смущения. Наконец Ровена не выдержала и повернулась.

— Итак, куда же мы едем, мистер Уэллс? — спросила она, перекрывая шум двигателя.

— Итак, мы снова перешли на официальный тон, леди Саммерсет?

— Я не леди Саммерсет! Этот титул принадлежит моей тете. И граф мне не отец. Я достопочтенная Ровена Бакстон, но мы же не зайдем так далеко, мистер Уэллс?

Тот улыбнулся в ответ на короткий урок светского этикета.

— Джонатон! Нет, Ровена, конечно, мы не зайдем. Нам будет намного проще остаться Джонатоном и Ровеной.

Ее щеки вспыхнули оттого, что они беседовали на манер закадычных друзей. Она кивнула, не находя сил ответить, но между ними вновь пробежала искра, и Ровена снова могла расслабиться и наслаждаться поездкой.

Ветер щипал губы и щеки; она пожалела, что не взяла вуалетку. Когда они доберутся до места, вся кожа уже обветрится. Голые деревья сурово высились на фоне зловещего серого неба.