Проценты кровью - Андрей Анисимов

– Ты и вправду симпатичная девушка, – сказал плешивый, закончив рассматривать Проскурину. – Не зря наш Руслан так тебя любит.

Нателла ничего не ответила. Ей становилось страшно. Проскурина не могла понять, что от нее хотят эти южане.

– Не бойся, девочка. Мы настоящие друзья Русланчика и никогда не обидим его любимую девушку, если она сама не предала друга, – заметив испуг Нателлы, ласковым голосом пообещал плешивый.

– Я же отдала брошку.

– Какую брошку? Кому отдала? Говори, – ободрил артистку красавец.

– Следователю отдала! – ответила Проскурина.

– При чем тут следователь? – насторожился плешивый. – Давай, дорогая, все по порядку.

– Что по порядку? – не поняла примадонна.

– Все, что было. Про следователя. Когда было. Все по порядку. Ты знаешь, где Руслан?

– Руслан в тюрьме. – Проскурину удивило, что друзья Ходжаева не в курсе его ареста.

– Анвар, ты что-нибудь понимаешь?! – поинтересовался плешивый у красавца. Анвар развел руками.

– И я не понимаю. По порядку, девочка, еще раз тебя прошу.

– Наверно, Руслана арестовали за цацки, – предположила артистка.

– Что ты говоришь, девочка! Руслан не вор. Руслан бизнесмен, – возмутился плешивый.

– Я сама удивилась. А он говорит, ворованная.

Мужчины переглянулись и затараторили между собой на незнакомом Нателле языке. Это не была речь чеченцев. Нателла чеченского не понимала, но профессиональный актерский слух характер речи фиксировал.

– Давай все по порядку. Еще раз тебя прошу, – повторил южанин по-русски.

– Руслан мне брошку подарил. Прямо перед гастролями, – начала Нателла. Красавец ее остановил:

– Что за брошка, какая брошка, сколько стоит брошка? Скажи, а потом дальше говори.

– Следователь сказал, ворованная, – покраснела Проскурина.

– О следователе потом. Брошку опиши, – от нетерпения плешивый заерзал на стуле.

– Посередине белый камень. Руслан сказал, бриллиант. По бокам красные рубины. На свету смотришь, глазам больно, – старательно вспоминала Проскурина подарок друга.

– Сколько стоила брошь, Руслан не говорил? – поинтересовался красавец Анвар.

– Говорил, «Мерседес» можно купить, – повторила Проскурина слова Руслана.

– Приврал, – предположил по-грузински плешивый.

– Возможно, но фуфло своей девушке бы не всучил. Руслан мужик широкий. Пусть дальше говорит.

Через полчаса мужчины выведали у Проскуриной все. Анвар старательно записал имя следователя. Нателла не выдержала и расплакалась:

– Он у меня брошку забрал и еще заставил с ним трахаться. Если бы Руслан не был в тюрьме, он бы его убил, – проговорила она сквозь слезы.

– Разберемся, – пообещал плешивый. – Анвар, отвези артистку домой. Купи ей покушать, денег дай, а я пока по своим каналам пройдусь. Заместителю мэра позвоню. Зря, что ли, его зятю кредит дали? Мы этого следователя из-под земли достанем.

Нателлу вывели в тот же двор, только теперь вместо джипа раскрылась дверца спортивной «Мазды», и она уселась рядом с красавчиком Анваром. Начальник секретной службы банка пожелание шефа исполнил. По пути он завез Проскурину в магазин и накупил большой пакет деликатесов. Возле общежития Анвар вышел, галантно раскрыв перед Нателлой дверцу своего авто, и вместе с провизией всунул в ее руку сто долларов.

– Спасибо, – улыбнулась примадонна, растирая расплывшуюся от слез тушь носовым платочком. Сто долларов, если их поменять в обменном пункте, составляли зарплату молодой артистки областного театра за два месяца.

Зойка проснулась поздно. Работать за стойкой ей сегодня не полагалось, и Куропаткина провалялась в постели до двенадцати. Глеб думал, что она вообще сегодня на улице не появится, но около часа буфетчица вышла из своей квартиры. Запирая дверь, она озиралась по сторонам, оглядывая двор. Михеев отметил, что Зойка приоделась и напялила сапоги на высоких каблуках. В них ее полненькие ножки выглядели по-поросячьи комично. Выйдя из подворотни, Куропаткина засеменила к центру. Она спустилась вниз к Волхову, миновала древнее обиталище новгородских князей и по пешеходному мосту переправилась на правый берег. Глеб шел сзади, пристроившись к группе туристов. Но у кремля экскурсовод остановилась и начала громким специфическим голосом сообщать исторические подробности. Глеб, проходя мимо, услышал, что новгородские земли в те далекие времена простирались аж до Урала. Дальше Михеев слушать не мог, он опасался упустить буфетчицу из поля зрения. Зоя прошла по рядам торговцев сувенирами. Заглянула в маленькое бистро возле автобусной стоянки, где немного потрепалась с тощей молодящейся коллегой и, влив в себя пятьдесят граммов коньяка, проследовала на центральную магистраль. Михеев мельком взглянул на табличку с названием «Газон». «Странно они прозвали свой «Бродвей», – подумал Глеб. Он не знал, что в Новгороде улицам вернули исторические имена, и еще совсем недавно улица «Газон» значилась как Горьковская. Пока следопыт удивлялся странному названию, Зоя исчезла. Ни кафе, ни каких-либо других общественных заведений поблизости Михеев не обнаружил. Он оглядел близлежащие офисы и магазины. Тут все было дорогое и по соображениям Михеева для буфетчицы недоступное. На всякий случай он свернул на боковую улицу и заглянул в шикарный салон «Меха». Куропаткина оказалась там. Зойка мерила лисью шубу. Она вертелась возле зеркал в примерочной и пыталась оглядеть себя со всех сторон. Глеб успел отметить глазом охотника, что шуба сшита из красноватых с седым отливом лисиц, каких в тайге давно нет, а выводят их только в питомниках. Не желая привлекать внимания, он вышел из магазина и, пройдясь до конца дома, остановился возле городской афиши. Ветер дул ледяной, и казалось странным, почему лужи на асфальте не замерзают. Чтобы согреться, Михеев поднял воротник и засунул руки в карманы. Торчать на улице пришлось долго. Зойка выплыла из зеркальных витрин минут через сорок. В руках она держала огромный сверток.

«Неужели купила?» – удивился Глеб. Сколько бы ни воровала Зоя у своего хозяина, на такую шубу наворовать ей бы не удалось. Михеев поглядел на часы. Куропаткина сделала свою дорогую покупку около часа дня. Глеб записал это в свой блокнот и последовал за буфетчицей, стараясь не попадаться ей на глаза. Его огромная фигура вовсе не способствовала работе филера, поэтому приходилось быть изобретательным. Михеев то прятался за фонарные столбы, то вертелся возле машин, что стояли вдоль тротуара, изображая владельца одной из них. Но Куропаткина не оглядывалась. Ей, видно, не могла прийти в голову мысль о слежке.

Гулять с огромным свертком Зойке показалось не с руки, и она вновь пересекла Волхов и вернулась домой.

Под наблюдательный пункт Глеб накануне присмотрел чердачок. Двухэтажный дом находился наискосок от Зойкиной подворотни. Здесь было значительно теплее, чем на улице, и можно было присесть и даже прилечь. По некоторым признакам чердачок пользовали и до него. Старенький матрас и яичная скорлупа на полу говорили о том, что тут до него спали и ели бездомные горожане. Глеб провел в этом логове единственную ночь, что обитал в городе. Приехал он вчера после обеда. Отправившись из Москвы сразу после разговора с Ерожиным, Михеев за шесть часов благополучно добрался до Новгорода и без труда разыскал кафе «Русич». Петр Григорьевич объяснял толково, а Глебу, привыкшему к незнакомым городам за время своих морских ходок, выйти на цель по наводке Ерожина труда не составляло. Вчера Куропаткина до позднего вечера сидела за стойкой. Глеб прочитал на вывеске режим работы кафе и позволил себе не торчать у дверей все время, а прогуляться вокруг, чтобы лучше ориентироваться в дальнейшем. Домой Куропаткина вернулась около полуночи. Поняв, что его подопечная вошла в свое жилище, Михеев подождал, пока в окнах Зойкиной квартиры зажжется свет, и после этого досконально обследовал двор и близлежащие дома. Вся улица, где проживала Куропаткина, состояла из двухэтажных домиков, словно близнецы похожих друг на друга. Во время войны большая часть старинных новгородских построек погибла. Великий Новгород восстанавливали пленные немцы. Они и застроили его своими типовыми особнячками.

Глеб хотел обосноваться на чердаке дома напротив, но там висели крепкие замки. Тогда он забрался в особнячок, стоявший поодаль. Там чердак хоть и имел висячий замок, но этот замок легко отмыкался гвоздем. Наискосок из чердачного окошка прекрасно просматривалась подворотня Куропаткиной, и Глеб устроил себе тут наблюдательный пост.

Дождавшись, когда Куропаткина со свертком скрылась в квартире, следопыт забрался на свой чердак и, усевшись на деревянный ящик, выглянул в оконце. Михеев решил, что ждать буфетчицу придется долго. Он не знал привычек Куропаткиной проводить свободное время. «Зоя вполне могла, – думал Глеб, – завалиться на весь остаток дня спать». Но сыщик ошибся. Буфетчица в заношенном халате и в бигуди минут через двадцать вышла, огляделась и заметила во дворе соседа. Мужик в голубой майке остервенело выбивал половик. Зойке это не понравилось, и она шмыгнула назад.