Натюрморт для вампира - Наталья Хабибулина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Когда последний раз вы садились за руль? – вновь задал вопрос Зубков, но за внука вновь ответила старуха, задав капитану встречный вопрос.
– Какое это имеет отношение к вашему происшествию? – тембр её голоса всё понижался.
Не отвечая ей, капитан задал ещё один вопрос:
– Вы хорошо знаете своих соседей? Например, Вишняковых?
Старуха презрительно поджала губы и разразилась гневной тирадой:
– С этой доморощенной актрисулькой и её ненормальным мужем и дёрганым братцем? Вот уж кого я меньше всего желала бы видеть у себя в соседях! Во всем театр, перед всеми разыгрывают целые спектакли этакой светской семьи. Ненавижу театр – сборище комедиантов!
Зубков понял, что в этой ситуации добиться ничего не удастся, и, уступив позиции старухе, попросил воды, сославшись на жару и жажду.
Пока не совсем довольная Полякова ходила в дом за водой, а её внучек, решив, что беседа окончена, не попрощавшись, удалился, Зубков снял с протектора колеса небольшую грязевую лепешку, завернув её в кусок старой газеты, валявшейся неподалеку.
Выпив воды, мужчины поблагодарили не очень гостеприимную хозяйку и удалились.
Через час хождения по дачному поселку Зубков с Игошиным пили холодный квас на уютной террасе профессора Вишнякова.
Опять дурманил запах олеандра, а чарующий голос Вертинского навевал сладкие грёзы.
Собственно, сам профессор, как и в прошлое посещение капитана, перед гостями так и не появился. Отсутствие хозяина Изольда Ипатьевна объяснила обычной занятостью ученого человека.
Зубкову показалось, что слова эти были произнесены с некой отрешенностью, будто её вообще не волновали дела мужа. А вот о своем брате она говорила, по-прежнему, с материнской нежностью.
Капитан, почувствовав вдруг укол ревности, спросил:
– А познакомиться с Марком мы можем? Вы так о нем говорите… – Зубков по-прежнему не мог отделаться от чувства симпатии к этой не совсем молодой, но очень привлекательной женщине.
– Ну… – она немного замешкалась, но потом решительно кивнула: – Почему нет? Хотите – позову прямо сейчас?
Зубков кивнул, Игошин скромно пожал плечами.
Изольда Ипатьевна вышла.
– А хозяйка-то ничего, такая… – Илья очертил в воздухе округлую фигуру. – И интелегентная… ручки белые… мягкие…
– Тише, неудобно, вдруг услышит, – оборвал его Зубков.
В этот момент на террасе появилась хозяйка в сопровождении ослепительно красивого молодого человека.
Длинные кудрявые волосы обрамляли тонкое бледное лицо, на котором каким-то лихорадочным блеском светились большие голубые до прозрачности глаза, окаймленные пушистыми черными ресницами. Капризно опущенные уголки яркого рта выдавали в нем натуру истерическую, избалованную.
Зубкову пришло на ум сравнение Марка с Оводом, и он с большим интересом наблюдал за молодым человеком, хотя теперь ревностные чувства одолевали его ещё больше. Стараясь не выказать их, он протянул руку красавцу, но ответное рукопожатие было слишком вялым, что некоторым образом смирило капитана с ярким обликом Марка, и несколько возвысило его в собственных глазах. Сам Зубков был весьма спортивного телосложения, широк в плечах и крепок. Оглядывая незаметно молодого человека, он отметил некую субтильность в его теле, хотя парень был хорошо сложен, строен, как кипарис. Этому сравнению Зубков усмехнулся.
– Коньяк? Вино? – спросил Марк, усаживаясь в кресло напротив гостей.
Те дружно отрицательно покачали головами, чем вызвали снисходительную улыбку хозяина.
– Понимаю, понимаю… А я, пожалуй, угощусь рюмочкой. Золюшка, ты не против? – он повернулся к стоящей позади него сестре и прикоснулся губами к, лежащей на его плече, тонкой руке.
– Марик, разве тебе недостаточно было вчерашнего? – Изольда Ипатьевна в свою очередь чмокнула парня в макушку. – Веди себя прилично, у нас гости. Извините, – она стеснительно улыбнулась оперативникам. – Вы, верно, хотели о чем-нибудь нас расспросить? Мы готовы отвечать на ваши вопросы. Верно, Марик?
– Да-да, с удовольствием, – кивнул парень, театральным жестом отбросив упавшую на его лицо прядь, при этом рукав шелковой сорочки задрался выше локтя и Зубков увидел на коже Марка несколько синяков у сгиба руки.
Чтобы не выдать своего внимания к этой детали, он посмотрел в сад и заметил между кустами задний бампер автомобиля:
– Вы водите машину?
– Да, но очень неохотно… Я… как бы это правильней сказать… рассеян, мои мысли витают в более значимых для меня эмпириях, я постоянно занят размышлениями о книгах, которые пишу. При необходимости меня до места доставляет моя милая Изольда, – он запрокинул голову, глядя на лицо женщины. Глаза его источали нежность.
Капитан вздрогнул: «Да они же любовники!» Эта мысль настолько потрясла его, что он едва не задохнулся, но быстро справился со своими чувствами, сделав несколько больших глотков холодного кваса.
Зубков вспомнил, что говорила о Марке Изольда Ипатьевна в прошлый его приход, и с горечью усмехнулся про себя, понимая теперь, почему женщина так много времени уделяла своему брату, пытаясь отвадить от него «охотниц» за красавцем парнем.
«А если он ей не брат вовсе?» – от этой мысли у капитана выступила испарина на лбу. – «Надо будет проверять… И её, и его… Тем более, эти синяки на его руках… Бледная кожа… Неужели он болен? А ведь, похоже, что это так…»
Пока капитан раздумывал над своим невольным открытием, Игошин задал Марку ещё несколько вопросов.
О женщине в очках парень ничего не знал, никогда её не встречал, о мальчиках слышал, выказал сочувствие, насколько это было возможно, искренней. На том разговор в доме профессора Вишнякова иссяк.
– Товарищ капитан! – Илья старался говорить негромко, чтобы не привлечь чужого внимания. – Вы заметили синяки у Марка? Похоже, от внутривенных инъекций. Вообще, он весь какой-то… ломаный, что ли?
– Ну и определение ты ему дал, – усмехнулся Зубков, – хотя довольно точное. Синяки я, конечно же, увидел. Надо будет проверять эту семейку по всем статьям. – Зубков вздохнул. – Знаешь, Илья, мне необыкновенно симпатична эта женщина…
– Товарищ капитан, вы уж определитесь: то вам Татьяна нравится, то вдруг эта престарелая мадам, – с укоризной глядя на Зубкова, произнес Игошин.
– Молод ты ещё судить старших, – Никита легонько стукнул Илью по затылку. – Тут раз-но-е… Одна женщина – песня, другая – жизнь… Так-то друг! Но подозрений мы не снимаем. Тут я кремень! Зайдём к Заболотному, он лучше знает эту семью, поговорим.
– Да приглядывался я уже к нему, он, будто, и не мужик вовсе, а кукла, манекен, что ли… И
