Натюрморт для вампира - Наталья Хабибулина

выходу. И хотя до остановки оставалось около десятка метров, он закричал вагоновожатой:

– Останови! Открой дверь! – и помахал удостоверением.

Женщина испуганно дернула рычаг, и трамвай, затрясшись, как в конвульсиях, остановился.

Никита, не помня себя, несся к дому, из подъезда которого уже выскочили парни, которых он оставил в засаде. Оба метались по тротуару. А к дому мчалась пожарная машина: из окна четвертого этажа подъезда тянулся шлейф черного дыма.

Авдеев тяжело опустился на скамью у входа: то, что ему уже некуда было спешить, он понял по лицам своих незадачливых помощников.

– Никита Сергеевич! Там пожар в подъезде! Мы выскочили, когда кто-то из жильцов начал вопить. Вернулись, а… в квартире уже кто-то побывал… – объяснил старший из них, опустив стыдливо голову.

Авдеев молча, не глядя на парней, наблюдал, как пожарные разворачивают рукава и бегут к подъезду.

«Всё просто, как дважды два», – тоскливо подумал он.

– За мной, – майор махнул рукой парням и зашагал размашистой походкой к дверям парадного.

Прикрывая носовым платком рот и нос, он вбежал по ступеням, расталкивая толпившихся жильцов, на лестничную клетку четвертого этажа.

Очаг пожара, представлявший из себя небольшую груду истлевшего тряпья, был залит водой, и теперь только издавал неприятный запах гари.

– Уголовный розыск, – Никита показал пожарному, державшему уже пустой водяной рукав, свое удостоверение. – Ничего не трогайте. Спасибо за службу. Товарищи, – он обратился к испуганным жильцам, – расходимся! Кого надо – допросим! Позже…

– Товарищ майор, – один из парней приподнял носком ботинка полуистлевший кусок ткани. – Смотрите!

– Похоже на платок, в котором какая-то женщина сидела у подъезда. Такой же яркий. И сумка, вроде, её… Вернее, остатки. Помнишь, Сашка, ты ещё обратил на эту тётечку внимание. Сказал, что очки у неё, как глаза у глубоководной рыбы.

И тут только до них дошел смысл произошедшего:

– Так это вы о ней нас предупреждали? – сипло выдохнул один из них. – Кретины! Какие же мы кретины! Товарищ майор! Так что же теперь будет?

Авдеев смотрел на обоих с нескрываемым удивлением. Потом, не в состоянии сдерживать себя, разразился целым потоком ненормативной лексики:

– Вы что, подходили к окну? Вы слышали меня, когда я вам наказывал, в приказном порядке, сидеть, как мыши в норе? – Потом с нервным смехом бросил: – Вас, идиотов, вокруг пальца обвела какая-то баба! Спрашиваете, что будет? Обещаю: что-нибудь обязательно будет!

Оставив одного из них сторожить полусгоревшие улики, второго отправил звонить эксперту, сам же Авдеев пошел в квартиру Ширяева. Надо было обдумать, как доложить о произошедшем Дубовику. Во всем этом Никита винил только себя. Жалел о том, что рядом не было Зубкова с Игошиным: уж эти-то ни за что не запороли бы дела. Подобные ситуации они всей группой обыгрывали не однажды. И даже попадали в них. А тут… Такой промах! Но исправить это можно, лишь отыскав преступника. Только теперь он может крепко залечь на дно, ведь всё, что ему было нужно, он нашел, а заодно убрал и всех свидетелей.

Вошел один из парней, позвонивший в милицию. Он привел с собой соседку Ширяева, которая поведала о том, как видела выбежавшую из его квартиры женщину в больших очках, уже в то время, когда начался пожар. Это лишь подкрепило предположение Авдеева о том, как преступник… или преступница забрала кулон.

Глава тридцатая. Первые подозреваемые

Первой на пути Зубкова и Игошина была дача старой разведчицы Поляковой.

Памятуя о том, что о ней говорил участковый Заболотный, капитан начал разговор издалека.

Старуха с налетом барской пренебрежительности смотрела на обоих оперативников, пока Зубков пытался объяснить ей, то они ищут машину, которая могла быть… Тут он немного замешкался, не зная, что именно придумать для убедительности, но его выручил Илья, сказав, что некий старый «Виллис», вернее, его водитель, мог быть свидетелем серьёзной аварии, случившейся на перекрестке таких-то улиц и т.д. и т.п.

Полякова молча указала рукой на небольшой сарай, за приоткрытыми створками дверей которого угадывались очертания машины, сама же отправилась в дом.

Зубкову вдруг подумалось, что старуха пошла надевать китель с орденами. Он даже фыркнул, представив себе подобную картину, но Полякова вынесла всего лишь документы на машину.

– Скажите, гражданка Полякова… – просмотрев документы, повернулся к ней Зубков.

– Обращайтесь ко мне, молодой человек, по имени-отчеству: Таисия Кондратьевна, – сухо бросила старуха.

– Простите, – смущенно кашлянул Зубков. – Вы не проезжали такого-то числа по таким-то улицам, в первой половине дня?

– Могу заявить со всей ответственностью: нет! За руль я сажусь крайне редко, у меня нет большой нужды посещать город, но я позволяю иногда воспользоваться моей машиной внуку Анатолию. Только могу вас заверить, что если бы мальчик стал свидетелем, не приведи Бог, какого-нибудь экстраординарного случая, уверяю, меня бы он посвятил в это в первую очередь. Следовательно, можно сделать вывод, что Анатолий не был ни свидетелем, ни, тем более, участником дорожного происшествия.

Всё это было сказано с ноткой нравоучительности и превосходства, и у обоих мужчин вызвало чувство неловкости, но работа была на первом месте, поэтому Зубков, стараясь не показать своей неприязни к этой женщине, вызванной её поведением, спросил:

– А можем мы поговорить с вашим внуком? Чтобы, так сказать, удостовериться…

– Можете, только в моем присутствии. Знаю я вас, станете вытягивать то, что не надо, – ворчливо произнесла старуха и, повернувшись к дому, крикнула:

– Толик! Мальчик мой, выйди сюда, на минутку! – голос старухи источал мёд.

Но прежде чем мальчик Толик появился на крыльце, прошло добрых пятнадцать минут, в течение которых трое взрослых людей стояли, молча оглядывая друг друга и окрестности двора.

Наконец, дверь застекленной веранды отворилась, и по ступенькам вальяжно сошел парень лет восемнадцати, довольно приятной наружности, которую портили лишь юношеские прыщи на бледных щеках и какой-то отсутствующий взгляд немного выпученных по-рыбьи серых глаз.

– Милиция интересуется… – начала было Таисия Кондратьевна, но Зубков остановил её решительным жестом и сам повторил вопрос, который до этого задал Поляковой.

Парень поднял осоловелые глаза к небу и задумался, шевеля губами. Прошло ещё несколько минут, прежде чем он отрицательно затряс головой.

– Вы часто ездите на машине? – уже вскипая, строго спросил Зубков.

– Не-а, только когда бабуля разрешает, – теперь ответ последовал незамедлительно.

– Ни в какие передряги на дороге не попадали? – уже увереннее спросил капитан, ожидая такого же быстрого ответа, но парень на сей раз почему-то предпочел обратить свой взгляд на старуху, как бы спрашивая её разрешения на то, чтобы ответить, но она сделала это сама:

– Толик, ты помнишь, как полгода назад тебя остановил ОРУДовец?