Истоки инквизиции в Испании XV века - Бенцион Нетаньяху

было, за редчайшим исключением, конверсо на высоких постах в королевской администрации, таких как королевские советники, крупные судьи или коррехидоры. Отсутствие у марранов требуемого формального образования (например, диплома крупного коллегия) вкупе с давлением расистского движения привело к тому, что власти воздерживались не только от назначения, но даже от выдвижения кандидатур конверсо на столь высокие посты. К тому времени на фоне доминирующих антимарранских настроений короли уже избегали вмешательства в управление всеми, или почти всеми, церковными организациями[3144]. Тем не менее они по-прежнему не позволяли устранять конверсо от их главных источников существования. Так, в середине XVI в. мы находим конверсо все еще занятыми в своих главных традиционных профессиях (торговля, налоговый откуп и банки), так же как и в свободных профессиях (юриспруденция и медицина), и на общественных должностях в городах (судьи, рехидоры, наместники и нотариусы)[3145]. Присутствие конверсо в этих занятиях и профессиях вызывало антагонизм старохристианских бюргеров, так же как раньше его вызывало присутствие конверсо на высших постах королевской службы. Неудивительно поэтому, что в середине XVI в., когда церкви (последний оплот конверсо в системе духовенства) уже готовы были упасть в руки расистов, последние обрушили сильнейшие атаки на оставшиеся социальные и экономические позиции, все еще удерживаемые марранами.

Сфабрикованное письмо евреев Константинополя направляет огонь расистов на эти позиции и показывает, что как в середине XV в., так и столетием позже главным в атаках расистов на конверсо был социально-экономический, а не религиозный интерес. Яростное обличение еврейских торговцев и врачей, переданное посредством этой фальшивки, является авангардом более широкой атаки на конверсо в области финансов, городской администрации и свободных профессий. И действительно, в своих обращениях к королевскому совету Силисео набросился на участие марранов во всех этих областях, тем самым ясно показывая, что означало «письмо из Константинополя». Он, конечно, нападает и на марранских священников (в стиле этого поддельного письма), потому что конверсо по-прежнему сохраняют свои позиции в церквях, но и здесь он, выполняя свой долг кардинала, говорит о «духовном» ущербе, который эти священники «наносят» христианам, но при этом играет на том, что они занимают административные должности, получают бенефиции и имеют другие преимущества, тем самым отнимая их у «старых христиан»[3146].

Здесь мы видим, что Силисео занял ту же позицию, что и расисты 1449 г., которые стремились разрушить социальный статус конверсо и использовали инкриминируемые им религиозные отклонения только как средство достижения этой цели. В меморандуме Силисео, как и в поддельном письме, религиозное преступление отодвинуто на задний план и служит всего лишь вспомогательным средством для выполнения расистского плана. А главное, идея о марранском заговоре, которая подробно представлена в «письме», также предполагается и меморандумом Силисео, так что и здесь тоже налицо полное соответствие между фальшивым документом и его собственной презентацией. Во всех этих вещах, как в «письме», так и в меморандуме, повторяются обвинения против конверсо, выдвинутые в 1449 г. Единственный элемент, отсутствующий в «письме», мимо которого кардинал не проходит, — это смешанные браки между «старыми» и «новыми христианами». Силисео приходит в ярость от этого явления и тем самым заполняет до конца список основных аргументов, выдвинутых расистами в их ранних кампаниях[3147].

Подложное письмо евреев Константинополя, таким образом, является не просто литературным курьезом или признаком подлости кардинала, который использовал его. Скорее, это весьма показательный документ большой важности, потому что он вкратце представляет главные расистские обвинения 1548 г., тем самым показывая, до какой степени они повторяют взгляды, впервые провозглашенные в 1449 г. Это говорит нам о том, что главная сфера интересов расистов была скорее светской, чем религиозной, и что в 1548 г. они продолжали социальную, экономическую и расовую битву, замаскированную религиозными аргументами, в точности как они делали это за сто лет до того. Более того, Силисео повторяет не только содержание этих документов, но и их стиль. Когда он говорит, что конверсо стали «хозяевами старохристианских владений», так же как и «властителями жизней старых христиан»[3148], он эхом отзывается на голос Маркоса Гарсии, а когда он уверяет, что марранские врачи «занялись своей профессией с единственной целью — убивать «старых христиан»[3149], он просто цитирует Эспину. Именно это единство стиля на разных стадиях расистской кампании убеждает нас в том, что их цели остались такими же, как и общий дух их аргументов и горящая в них лютая ненависть.

Невозможно отделить эту свирепую враждебность и направление поддерживающих ее аргументов от долгой эволюции инквизиции и ее продолжающихся атак против конверсо. Инквизиция, в сущности, была детищем расистского движения, и она, как в мышлении, так и в чувствах, двигалась по направлению к расистской точке зрения. При Фердинанде это стремление было обуздано, и инквизиция должна была хотя бы формально действовать в рамках строго религиозных преследований, но его преемники дали ей больше свободы, и с развитием устава о чистоте крови инквизиция могла дать выход своему желанию действовать в полном согласии с целями расистов. В действительности она все больше и больше становилась формальным представителем, адвокатом и пропагандистом расистского движения, и во времена Силисео ее расистский язык был прямым и откровенным.

Так, в своем обращении к папе Юлию III за подтверждением устава о чистоте крови францисканских обсервантов Suprema (т. е. ведущий собор инквизиции) говорит о «коварных и неразборчивых в средствах путях, которыми неугомонная раса [т. е. конверсо] нарушает мир и покой всех организаций, куда ей удается проникнуть»[3150], таким образом описывая конверсо тем же языком, что применял по отношению к ним Силисео в своем собственном обращении для подтверждения аналогичных уставов[3151]. Более того, мы можем разглядеть растущее желание инквизиции брать на вооружение четыре отмеченных нами расистских аргумента (торговля, администрация, священнослужительство и медицина). Разумеется, в том что касается торговли, инквизиция не могла открыто и свободно требовать подавления всей коммерческой деятельности конверсо, так как короли резко возражали против таких требований. Однако во всех остальных областях она выражала свою позицию (которая на деле была позицией расистской) практически без ограничений. Так, настаивая на том, чтобы конверсо были лишены должностей в религиозных орденах, инквизиция говорит обо всех «новых христианах» как о «стремящихся править с целью сокрушения старых христиан»[3152]. В то же время она сжигала марранских священников как иудействующих, которые старались «осквернять и захватывать церкви». Это мы знаем из различных источников[3153], а в том, что касается ее взгляда на марранских врачей, мы располагаем свидетельством Силисео, которое говорит само за себя:

Ибо много лет назад в Валенсии был сожжен врач [конверсо],