Истоки инквизиции в Испании XV века - Бенцион Нетаньяху
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фердинанд, однако, не мог не понимать, что, открыто заняв позицию против расистов, он ступает на зыбкую почву. Он не хотел выглядеть защитником конверсо, что испортило бы его облик угнетателя и преследователя — облик, приобретенный его покровительством инквизиции, — и предпочитал не предпринимать прямых действий против расистов, когда те издали свои уставы о чистоте крови. В данном случае, однако, это не было возможным. Издание расового декрета против конверсо таким крупным религиозным орденом, как иеронимитский, явно отличалось от аналогичного установления в коллегии или маленьком братстве. Такое законодательство могло иметь важные последствия, которые отрицательно повлияли бы на экономическую ситуацию, и поэтому он решил, что должен вмешаться. Таким образом, перед нами первый случай конфронтации между монархией и расистами по поводу концепции чистоты крови, которую расисты хотели внедрить, несмотря на несогласие монархов.
Если Фердинанд верил, что в результате этого столкновения он отвел угрозу своей двойственной политике, он явно недооценил природу человека, стоявшего на другой стороне. Гонсало де Торо был жесткой и безжалостной личностью, упрямой и хитрой и не имел привычки признавать поражение[3127]. Не собирался он и предоставить королю Фердинанду последнее слово по поводу конверсо в своем ордене — того, что являлось для него предметом первостепенной важности и возбуждало его самые яростные страсти. Отмена решения, исключающего конверсо из управления орденом и запрещающего принятие их в его ряды, не упраздняла резолюции об установлении инквизиции с целью очистки ордена от «тайных еретиков». Теперь Гонсало решил использовать эту резолюцию в качестве плацдарма для своего нового плана. Он ушел с поста инквизитора, занятого им на предыдущем совещании ордена, оставив себе только задачу «расследования» нравственности в монастыре Сан-Бартоломе, одном из главных монастырей ордена и резиденции нового генерала. Он назначил большой инквизиторский трибунал, в задачу которого входило заняться орденом в целом, и оставил себе право присоединяться к нему в случаях, требующих его вмешательства[3128]. Вскоре началось яростное преследование всех марранских братьев ордена. Согласно Сигуэнсе, «некоторые были сожжены в quemaderos (кремационных печах), другие приговорены к пожизненному заключению, в то время как еще некоторым было запрещено исполнять какие-либо функции»[3129]. Гонсало, несомненно, пытался доказать, что расистские обвинения в иудейской ереси в его ордене не были беспочвенны, а поэтому устав о чистоте крови был необходимостью и не должен был быть отменен.
Возможно, что Гонсало, предположив, что доказал свои претензии, набрался, наконец, смелости совершить опасный шаг. В 1491 г. он втайне обратился к папе с просьбой об издании буллы, одобряющей политику борьбы за чистоту крови[3130]. Однако же Иннокетий VIII не чувствовал, что путь для положительного ответа открыт, а когда он умер (в июле 1492 г.), то оставил обращение Гонсало своему преемнику Александру VI. Последний долго мешкал. Его в общем не слишком дружеские отношения с Фердинандом, бесспорно, заставили его немного колебаться, но в итоге в декабре 1495 г. он издал папское бреве Intelleximus non amini, в котором дал благоприятный ответ на обращение Гонсало. До тех пор пока действует инквизиция, заявил папа, никакие потомки конверсо до четвертого поколения не будут допущены в орден, кроме как со специального согласия генерала и Совета каноников, ни один марранский монах не будет назначен ни на какую должность ордена, и все это под страхом отлучения.
Гонсало знал, что Фердинанд не встанет на защиту конверсо против папского декрета. И действительно, Фердинанд этого не сделал. Однако то, что монарх в тот момент не стал действовать, означало лишь то, что он ждал, когда придет его время. Между тем, все-таки декрет возымел действие, и иеронимиты продолжали двигаться в этом направлении. Короли, скорее всего в ответ на возрастающие требования санкционировать борьбу за чистоту крови, издали в 1500 г. два закона, демонстрирующих их одобрение расового принципа в отношении лиц, наказанных инквизицией. Согласно этим законам, «смирившиеся перед Богом» и потомки осужденных инквизицией лишались права на любую общественную должность или исполнение любой общественной функции[3131]. В числе запрещенных были профессии хирургов, врачей, фармацевтов, писцов и нотариусов — профессии, которые раньше были открыты даже для кающихся грешников, которые еще не считались «исправившимися». Тем не менее, хотя короли и пошли на такие крайности в ограничениях для потомков иудействующих, они все же никак не ограничивали права на деятельность остальных конверсо. И действительно, во всем, что касалось этой группы — группы, бывшей главной мишенью расистов, — короли стояли на своем.
В августе 1503 г. Александр VI умер, а в ноябре Юлий II стал папой. Фердинанд ждал именно этой возможности. Юлий II был известен своей ненавистью к Александру VI, и он возражал практически против всех действий и мнений своего предшественника. Неудивительно поэтому, что вскоре после своего избрания папой Юлий издал буллу, в которой резко порицал практику борьбы за чистоту крови и объявил о ее полной отмене. В этой булле он сказал, что до него дошли сведения, что «в Испании и других местах [христианские] потомки евреев и других не верящих [в Христа] не допускались в религиозные ордена, братства и другие христианские конгрегации, религиозные или светские». Он осудил эти акты как манифестации «отвратительных обычаев и настоящей порчи» и объявил «упраздненными и недействительными все правила, установления, конституции, законы и т. д., которые были изданы с этой целью, включая одобренные папским престолом»[3132]. Эта булла, направленная на Испанию (хотя формально относилась и к другим странам), не могла быть выпущена без согласия Фердинанда и его тайного сотрудничества. Это нанесло тяжелый удар по движению за чистоту крови и его вмешательству в политику Фердинанда, потому что в последующие десять лет, до смерти Юлия II, а в действительности — и до конца жизни Фердинанда, мы не слышали ни о каком узаконивании уставов о чистоте крови в Испании[3133]. Только после смерти Фердинанда (в январе 1516 г.) испанский расизм вновь поднял голову. В 1519 г. Большой коллегий св. Ильдефонса принял бескомпромиссный устав о чистоте крови[3134], а в 1522 г. инквизиция запретила университетам Саламанки, Вальядолида и Толедо присуждать ученые звания «новым христианам»[3135]. С тех пор движение за чистоту крови прогрессировало, несмотря на многочисленные препятствия, до тех пор пока не стало преобладающим в испанских церковных организациях, а
