Дресс-код для жены банкира - Сиверс Лиза

— Я никого из ваших вообще-то в глаза не видела, — не сдержала я раздражение. Зачем он меня компрометирует такими идиотскими вопросами? — И мне все равно.

— Слушай, ты не подумай… Я просто потому спрашиваю, ну… бояться мне или нет, ну грохнут меня за то, что от того бабки брал, или нет?

— А что тебе Жаров сказал насчет этого? Если хочешь знать мое мнение, то грохнут тебя, как ты выражаешься, из-за твоей страсти знакомиться со студенточками!

— А-а-а, ты про это? Да я пальцем эту его девчонку не трогал, не то что героин ей по вене пускать. Потому что я и сам никогда. — Он торопливо засучил рукава свитера, демонстрируя свои вены. — Понятно тебе?.. Я с бабами вообще стараюсь не связываться, каждый раз от них только гемор. Что там, кстати, еще за тетка — профессорша, которая с нами поедет?

— Отличная тетка, тебе понравится!

Я уже представила, как Никита получит свою порцию презрения. Теперь, когда он от страха слегка утратил свою толстокожесть, это должно будет его как следует пронять.

Впрочем, он не прочувствовал сарказма, вложенного в мои слова.

Глава 7

Пассажирами утреннего рейса в Стамбул были в основном турецкие строители, летевшие домой на длинный уикенд. Другую часть контингента составляли тусовщики, собиравшиеся в тур по ночным клубам района Бейоглу, с последующим выпариванием шлаков в хамаме. Золотая молодежь (бедные студенты, как выяснилось по ходу разговора, летают чартерами вместе с редеющим племенем челноков) обсуждала достоинства модных в Стамбуле отелей S — так власти города обозначают превращенные в гостиницы старинные оттоманские особняки.

Как выяснилось позднее, именно в таком нам и были забронированы номера. Трехэтажный миниатюрный отель, расположенный в проулке рядом с Голубой мечетью, с маленьким холлом с камином, игрушечным медлительным лифтом, который доставляет постояльцев непосредственно в комнату, где хозяин лично готовит завтрак — варит в кастрюльке яйца и заваривает чай, оказалось, был выбран лично Ольгой Арсеньевной, которая уже останавливалась здесь ранее. У нее имелся даже излюбленный номер в мансарде с видом на минареты мечети. Мы с Никитой разместились в номерах этажом ниже. Мой отделанный деревянными панелями номер с маленьким покрытым ковром диванчиком показался мне очаровательным. Никита, который на протяжении всего перелета прихлебывал виски из бутылки, купленной в магазине дьюти-фри, и впавший в итоге в тупое оцепенение, на красоту нашего жилища отреагировал равнодушно. Ольга Арсеньевна, видимо нашедшая с Жаровым общий язык и потому летевшая, в отличие от нас, бизнес-классом, была неприятно удивлена, увидев находившегося в состоянии мрачного опьянения типа, который должен был изображать молодого ученого.

— Надо бы накормить его кебабом да напоить айраном, это приведет его в чувство, — сказала свекровь, когда мы, собравшись в условленное время в холле и прождав некоторое время, поняли, что Никита к нам не спустится. — Вот уж не думала, чем кончится вся эта стамбульская история. Считала тогда, что просто оказываю любезность…

— А вообще это вы все придумали?

— Да, в некотором роде. То есть, когда Алексей… мне так его привычнее называть… спросил, куда бы можно было отправить надолго и без возни человека с греческой фамилией, я предложила, конечно же, Афины… Но у них там с визами все не просто, и как раз когда я стала оформлять письмо в консульство от университета с просьбой обратить внимание, то увидела эту фамилию Ипсилантов, и тут меня осенило. Это же Ипсиланти, стамбульский фанариотский род, они и в Румынии отметились, и в Молдавии, и в России, и в Болгарии, и в Греции, конечно, тоже. В Стамбульский университет по этой теме кто только не приезжает стажироваться: и религиоведы, и филологи, и политологи, искусствоведы, историки из всех этих стран. Там греческой фамилией не удивишь. Кроме того, в Турции для граждан России безвизовый режим — сел и поехал. Я еще тогда подумала, что все складывается просто невероятно удачно, потому что можно было оформить этого человека вольнослушателем… Мог бы и уму-разуму там слегка набраться, пообтесаться. — Ольга Арсеньевна перешла к своей излюбленной теме.

— Как же это он набрался бы ума, если языками наверняка не владеет?

— У кого есть желание, тот или язык выучивает, или другие способы находит решить проблему. Там же кафедра славистики имеется, помогли бы ему. Впрочем, что тут говорить… Идите вытаскивайте вашего друга из номера. — Она скорчила брезгливую гримасу.

— Почему же это вся грязная работа на мне? Я, знаете ли, тут тоже не по своей воле…

— А что же, прикажете мне, старухе, с этим амбалом возиться? — Свекровь с возмущением воззрилась на меня, но тут же расплылась в улыбке: к нам приближался хозяин с подносом, на котором стояли традиционные маленькие стеклянные чашечки с чаем. — Господин Ахмет, как приятно вновь вас видеть. Вы так добры, так заботливы, — заворковала она по-английски.

— Нет, это вы, мадам профессор, добры, вы опять выбрали мой отель. Это такая радость для нас, мы не заслуживаем такой доброты. — Хозяин немедленно включился в соревнование «кто самый любезный». — Ваш любимый сорт чая! — победоносно провозгласил он.

— Ах, не может быть! Вы даже про чай помните. Это невероятно, ведь у вас бывает так много гостей.

— Для нас каждый гость — золото, а такой гость, как вы, — господин Ахмет закатил глаза, — бриллиант! Надеюсь, ваши молодые спутники тоже всем довольны, — сказал он в заключение и, поняв, что мадам профессор не придумала, чем достойно ответить на тираду про бриллиант, откланялся.

— Приятный человек, — сказала Ольга Арсеньевна. — Я тут уже несколько раз останавливалась… До университета, правда, прогулка получается изрядная, но там поблизости все равно ничего приличного нет, а в кампусе жить некомфортно. Ну, идите же за Никитой, я уже тоже проголодалась, а нам еще на факультет нужно зайти.

— Может, оставим его здесь? — Тащиться наверх, колотиться в закрытую дверь очень не хотелось.

— А вдруг он сбежит? Как мы тогда будем выполнять нашу миссию?

Я вообще-то была удивлена, что Жаров к нам никого не приставил. В принципе, Никита мог взять и уйти, мы бы все равно его не удержали. А потом ищи-свищи его на стамбульских базарах. Такие же мысли посещали и Ольгу Арсеньевну:

— Я вообще не понимаю, как, собственно, мы будем искать этого злосчастного брата. Ну не водить же, в самом деле, вашего Никиту за руку по аудиториям. Это будет как минимум странно выглядеть, да и абсолютно бессмысленно.

— А что, когда я, слабая женщина, буду сейчас его выволакивать из номера, — это не будет странно выглядеть? Любезный господин Ахмет не будет шокирован?

Господин Ахмет тем временем, как по заказу, возник рядом с нами.

— Мадам профессор, к вам пришли, — провозгласил он, — ваш студент.

В дверном проеме возник щеголевато одетый высокий красавец брюнет.

— Госпожа профессор, добрый день! Вы меня помните? Я Ильхам, приезжал к вам по обмену Серебряный век изучать! — радостно воскликнул он на очень хорошем русском языке.

Ольга Арсеньевна воззрилась на красавца с некоторым удивлением.

— Рада вас видеть, Ильхам, но если честно… вы, видимо, очень изменились…

— У нас поток был большой, но из Турции только я один. Я вам на экзамене про «башню» Вячеслава Иванова отвечал, неужели не помните меня? Конечно, студентов у вас много, всех трудно запомнить… а я ваши лекции все помню. И как узнал, что вы приедете, подумал, наверное, помощь понадобится.

Интересный получается поворот! Чтобы Ольга Арсеньевна не запомнила такого феноменального типа, как этот Ильхам? Турок-красавец, специалист по Серебряному веку — это же, говоря словами господина Ахмета, бриллиант!

— Что ж, Ильхам, присаживайтесь, рассказывайте, как ваши дела. — Ольга Арсеньевна, видимо, испугалась, что парень обидится.

— Да у меня все хорошо. А вот вы… вы ведь сегодня в университет собираетесь, вам же помощь будет нужна, — взялся за свое Ильхам.