Соломон Крид. Искупление - Саймон Тойн

Мигуэль застыл, словно кролик, пойманный светом фар, глядящий прямо в глаза смерти и неспособный уйти с дороги.

Малкэй поглядел на Тио. Лицо босса было странным: будто после наркотика, заставившего кожу сделаться дряблой, а глаза – стеклянно, по-акульи хищно заблестеть.

– Думаешь, Бог спасет тебя на этот раз? – спросил Тио и покачал головой. – Ох, парень, если бы я был Богом, твой страх меня бы сильно разозлил. Где вера, а? Где? Ладно, давай-ка поищем того, в кого ты веришь больше.

Он опустил руку с телефоном так, чтобы Мигуэль мог видеть адрес на экране. Ла-Пас, Баха-Калифорния. С губ Мигуэля сорвался стон.

– Знаешь этот адрес? – спросил Тио, двигая большим пальцем по экрану. – Забавный он. Посмотрим-ка, есть ли кто поблизости, нужно подъехать и сделать пару фото, чтобы я мог посмотреть на домик. А заодно ребята могли бы по дороге заехать на заправку, прикупить пару галлонов.

Керосин плеснул о стенки канистры. Мигуэль взялся отвинчивать пробку. С каждым оборотом дыхание делалось все тяжелее, словно каждое движение забирало отмеренный кусок жизни – а их оставалось так немного. Пробка слетела. Мигуэль перевернул канистру над трупом.

– Оставь для себя, – посоветовал Тио.

Мигуэль посмотрел на босса глазами, полными бессильной ненависти. Тио снова показал экран телефона с адресом матери. Мигуэль выпрямился, медленно вылил на себя остатки керосина и швырнул канистру на пол. Лязгающее эхо снова покатилось по шахте. Парень закрыл глаза и начал молиться.

– А-а, снова общаешься с Богом, – заметил Тио. – Следовало бы тебе уже решиться.

Малкэй пока так и не понял, что же именно происходит и чем все закончится. Это расправа с крысами? Стоило бы спросить, и прямо сейчас, но Малкэй находился в полной растерянности и не был уверен, разумно ли сейчас спрашивать хоть о чем-то.

– Убирайся отсюда, – велел Тио, и оба, Малкэй и Мигуэль, в недоумении поглядели на босса.

Тот указал на большую красную кнопку на платформе лифта.

– Нажимай на кнопку и проваливай. Беги к своей маме в Ла-Пас.

Мигуэль моргнул, затем нерешительно, словно ожидая пули или новой жестокой издевки, протянул руку и нажал кнопку. Электромоторы снова по-комариному зажужжали, платформа поехала вниз.

– Ты бы сделал что-нибудь вроде этого ради отца? – спросил Тио, садясь на корточки и отворачивая крышку канистры.

– Я это и делаю, – ответил Малкэй.

– Нет. Делать больно другим и себе – вещи разные. А уж свою жизнь предлагать за чью-то – совсем другое.

Тио собрал пучок сена, скрутил, сунул в горловину канистры, потом вытащил из кармана зажигалку.

– Готов?

Малкэй посмотрел на огромный «коктейль Молотова»:

– Готов для чего?

– Для финала, – ответил Тио.

Он поднес огонек зажигалки к соломенному фитилю, наклоняя канистру до тех пор, пока пламя не забило из нее ревущей струей, шагнул вперед и уронил пылающую канистру в шахту.

Малкэй секунду соображал, что же именно произошло. Рев пламени делался тише – канистра летела вниз. Затем грохнуло – и донесся отчаянный крик.

Малкэй подошел к самому краю шахты. В лицо толкнуло волной жара. Далеко внизу метался, колотил себя руками, тыкался в стены человекоподобный огненный комок – Мигуэль. Малкэй нацелил пистолет, взятый у парня, навел на середину тела и нажал спуск. Выстрел оглушительно загрохотал в тесноте шахты. Горящий человек упал лицом вниз. Малкэй выстрелил еще четырежды, пока упавший не перестал шевелиться.

– Рамон никогда бы не вылил бензин на себя, чтобы спасти меня, – заметил Тио, глядя вниз.

Малкэй вдруг ощутил тяжесть пистолета в руке. FN 5–7, «убийца полицейских». Пять пуль ушло – значит, еще пять в магазине. Можно застрелить Тио и сделать большое одолжение этому миру. И самому Тио, скорее всего, тоже. Но тогда папу убьют и выкинут куда-нибудь на свалку. И с этим придется жить до конца своих дней, а мучения и смерть, причиненные другим людям, окажутся напрасными.

– Машина стоит за сараем, – сказал Малкэй, протягивая пистолет рукоятью вперед.

Тио принял его и кивнул, словно Малкэй прошел испытание.

– Нужно убираться отсюда, – заключил босс, выходя наружу, подальше от зловония горелого мяса.

Малкэй напомнил себе, что осталось недолго.

Еще несколько часов – и все кончится.

53

Соломон двигался вместе с табуном до старой реки, потом спустился к ней и переправился к опаленному берегу. Соскользнул наземь, позволил Сириусу напиться, а сам набрал пригоршни пепла, смешал его с водой и глиной, размазал по бокам и крупу лошади. Теперь копы возьмутся за поиски по-настоящему. Ведь Соломон сбежал с места убийства. Нельзя возвращаться в город тем же путем, каким приехал: слишком близко к аэродрому, слишком заметно. И по выжженной пустыне тоже нельзя ехать – по крайней мере, на снежно-белой лошади. Соломон маскировал коня, используя метод, употребляемый уже тысячелетиями. И себя нужно загримировать так же, втирая пепел в белые волосы и кожу.

Смерть старины Такера изменила все. Она не укладывалась в сложившуюся стройную схему с Джеймсом и Холли Коронадо на одной стороне и властями города – на другой. Ведь Холли не могла убить старика. Труп был еще совсем свежим, а она сидела в полицейском участке. Да и вряд ли ей хватило бы силы нанести смертельный удар, пробивший грудину. Соломон представил тело и аккуратный разрез над сердцем. Что-то тут не складывалось. Кожа, срезанная полосами, и то, чем все закончилось. Насилие, да. Пытки, чтобы узнать нужное. Но затем – милостивый удар в сердце умелой сильной рукой. Соломон подумал о человеке, спокойно стоявшем с оружием тихой смерти в руках в кабинете Джеймса Коронадо. Профессионал смерти. Человек, уже побывавший в доме Холли. Возможно, он искал то же самое, что и Такер. А он, несомненно, искал некие вещи или документы, ставшие причиной гибели Джеймса. И что же рассказал Такер, перед тем как убийца нанес последний удар? Судя по неоконченному разорению дома Холли, Такер не нашел искомого. А значит, убийца вернется туда и подождет хозяйку. А может, и подточит нож, которым терзал Такера, для Холли. Чтобы получить нужные ответы.

Размазанная грязь уже почти высохла. Соломон оперся ногой о камень и взобрался на спину лошади. Подумал о Холли, связанной полосками кожи, содранной с ее же спины, и ударил пятками жеребца. Лошадь и всадник взлетели на крутой берег, погнали галопом по обгорелой земле. Громыхающие копыта вздымали клубы черного пепла. Хоть мужа и не удалось спасти, возможно, удастся уберечь от гибели жену. Надо предупредить ее, рассказать о случившемся. Соломон вспомнил, что, уходя из дому, Холли сунула в карман телефон. Надо узнать ее номер. И раздобыть телефон себе.

Город приближался. У места аварии виднелись суетящиеся люди в форме. От них лучше держаться подальше. Они слишком далеко, не заметят, но не стоит испытывать судьбу. Далеко объехав их, Соломон приблизился к городу.

На окраине, у пожарной машины, стояло несколько человек, кое-кто – в трауре, одетом на похороны. И это породило идею.

Рассказывая про смерть Джеймса, Морган непроизвольно посмотрел вверх. Соломон заметил и запомнил это и теперь проследил направление взгляда туда, где от вечернего солнца ложились на склоны гор длинные тени. Где-то на треть высоты от подножия стоял крест, сделанный из досок и выкрашенный белой краской. Заходящее солнце ярко высветило его.

Кладбище, где похоронен Джеймс Коронадо.

Соломон ткнул пятками в конские бока, понуждая скакать быстрее. На кладбищах обычно хранятся книги записей о том, кто похоронен, и контактные данные их родственников.

54

Когда зазвонил телефон, Кэссиди сидел в церкви на особой, выделенной для семьи Кэссиди, скамье.

Мэр отключил звук, но в тишине и пустоте церкви вибрация показалась громче звездно-полосатого марша Сузы. Однако, кроме мэра, в церкви не было никого, поэтому Кэссиди не взял трубку и жужжание в конце концов иссякло и стихло. Мэр пришел сюда побыть в покое, помолиться, подумать и не хотел слышать того, что мог принести телефон. Сейчас новости вряд ли хорошие.

Но аппарат унялся ненадолго. Под его жужжание мэр открыл глаза и посмотрел на кривой алтарный крест перед собой.

– Боже, помоги мне пережить этот день, – прошептал мэр и вытянул телефон из кармана. – Кэссиди слушает.

Его шепот показался криком.

– Это Морган. Такер мертв.

– Что? – проговорил мэр, выпрямляясь.

– Нам позвонила Элли. Сказала, на ранчо чужой. Когда мы добрались туда, Пити был уже мертв. Догадайся, кто уехал оттуда на твоей лошади?

– Пити умер? – пробормотал мэр, еще не в силах принять услышанное.

– Да, – тихо подтвердил коп. – Перед смертью его пытали.

У Кэссиди к горлу подкатил ком.

– Зачем?

– А ты как думаешь? Информации ради. А это значит, что, скорее всего, они придут и за нами.

Кэссиди обернулся и посмотрел на дверь церкви, проверяя, не вошел ли кто, хотя сам же замыкал ее изнутри. Войти никто не мог.