Колючка - Интисар Ханани

убедиться, что меня отпустили. Это кажется невероятным, так что не получается поверить.

Та же пожилая служанка встречает меня снаружи и торопит обратно в комнату. Когда я сбивчиво объясняю, что хочу уйти на конюшни, она поднимает брови и неохотно соглашается, словно ее просят о большом одолжении. Но я не могу оставаться здесь дольше необходимого, не смею попасться Валке на глаза. Женщина покидает меня у выхода для слуг, ведущего на одну из бегущих от дворца улиц, кивком указывает на ворота и стремительно уходит по своим делам.

Путь до конюшен длиннее, чем мне помнилось. Приходится то и дело отдыхать возле домов, ноги еще не окрепли. До часовни я дохожу совсем без сил, задыхаясь и шатаясь от усталости. Бреду внутрь и оседаю на плетеную циновку, прижимаясь спиной к холодному камню стены. Дам себе немного отдохнуть и пойду дальше.

Тихий шорох из переулка нарушает тишину. Я поднимаю взгляд и вижу мальчугана, растерянно смотрящего на меня от дверей часовни. Худое, костлявое создание с огромными карими глазами и лохматыми волосами.

Моргаю, и он исчезает, так что я даже не уверена, что вообще его видела.

Я подтягиваю колени к груди и обхватываю их руками. Часовня понемногу наполняется закатным светом. Нужно вставать, но я никак не нахожу в себе сил. Кладу голову на колени, опустошенная тем, что Кестрин все обо мне знает, что правила игры поменялись. Я хочу только попасть домой, на конюшни, и оставаться там.

Неожиданно в часовне становится темнее. Я поднимаю глаза на перекрывшего выход мужчину в развевающемся плаще. Он молча глядит на меня. Я смотрю в ответ, и часть меня кричит, что надо бежать, что он может оказаться как Корби, но у меня нет никаких сил бороться.

– Вы в порядке, келари? – Голос мужчины рокочет по комнатке.

Я немного смелею из-за того, что он назвал меня госпожой. Почтительное обращение может значить, что меня не обидят, – слабая надежда, но хоть какая-то. Я с трудом поднимаюсь. От движений часовня кренится. Я судорожно вдыхаю и пытаюсь удержаться за стену.

Он шагает, разбрасывая плащом текучие тени, и быстро идет ко мне.

– Я провожу вас домой, – говорит, подставляя руку под мой локоть.

Домой. Я поднимаю глаза на своего помощника и узнаю шрам от губы к подбородку. Этот человек встретил меня с оружием в руках в ту ночь, когда я провожала раненого парня. Я киваю.

Мы вместе покидаем часовню, спутник ведет меня прямиком к Западной дороге. Я тяжело висну у него на руке и не отрываю глаз от брусчатки улиц, квартал за кварталом.

Он останавливается перед самым поворотом на конюшни.

– Сможете сами пройти оставшийся путь?

Я прикидываю расстояние. Придется преодолеть две длины манежа и всю первую постройку, чтобы добраться до своей комнатки. Стойло Фалады намного ближе. Мой сопровождающий не хочет ступать в королевские конюшни, где постоянно ходят солдаты, а я, в свою очередь, не желаю показывать, где именно живу. Он и так знает больше необходимого.

Я прерывисто вздыхаю и киваю:

– Справлюсь, – заверяю его. – Спасибо, кел.

– Пожалуйста.

Я иду вперед, стараясь держаться ровно. Добравшись наконец до Фалады, нахожу силы только на то, чтобы закрыть дверцы стойла, прежде чем утонуть в сене в уголке.

– Алирра, как ты? – Огромный карий глаз пристально глядит на меня с расстояния в локоть. Я протягиваю руку и опускаю ладонь белому на щеку.

– Нормально, Фалада. Просто устала.

– Где ты была? – Голос у него ломкий от тревоги.

– Говорить безопасно?

– Тебе можно говорить повсюду, – отвечает он. – Только мне нужно остерегаться.

– Да.

Я склоняю голову к стене и вдыхаю запахи лошадей, пота и налитого солнцем сена.

– Я пошла, как обычно, следить за гусями, – рассказываю белому. – Корби отвел их на дальнее пастбище. Когда я пришла, он подошел ко мне и… Я испугалась, взбрыкнула, как жеребенок, что ли. Ударила его посохом. А потом убежала и потерялась, меня нашли люди из охотничьего отряда и вернули в город.

Договорив, я еле дышу, будто у меня навсегда кончился воздух, весь ушел на этот короткий рассказ с его утаенной правдой.

Фалада вздыхает, и в этом тихом звуке я слышу все не рассказанное мной.

– Дитя, – лишь отвечает он тихо.

Следующим утром, едва проснувшись, я мрачно осознаю: человек со шрамом приказал за мной следить. Устало тру лицо. Других объяснений нет, разве что воля самого паренька, которому я помогла, но это кажется не слишком вероятным с учетом его юного возраста. В любом случае нет сомнений в том, что человека со шрамом позвал тот уличный бродяжка, которого я заметила у часовни.

Я гляжу через стойло на задремавшего с поджатой ногой Фаладу. Кем бы ни был тот парень, в чем бы ни преступил закон, беспокоиться об этом поздно. Я заставляю себя встать. В груди болезненная тяжесть, в горле саднит. Трижды за ночь я просыпалась от кашля. Но больше пропускать работу не стоит.

Сальвия крепко обнимает меня, едва завидев в дверях общей комнаты. Я застываю, удивленная и растерянная, и она отступает с тихим смешком.

– Как хорошо, что ты в порядке, – говорит она и ведет меня к столу, где ждет миска с кашей.

Я сижу над едой и смотрю на то, как Сальвия старается не смотреть на меня. Она хмурит брови, и в наконец поднятых на меня глазах блестит тревога.

– Где ты была? – Голос у нее тихий и мягкий.

– Я… – Не представляю, что из всей правды можно рассказать и подберутся ли вообще слова.

– Корби вернулся с гусями один. Мы илакини.

Я качаю головой, и она пробует снова:

– Мы боялись за тебя. Ясень и Рябина ходили искать на пастбище. Потом из дворца долетело, что ты больна и вернешься позже.

Я киваю:

– Приболела.

– Корби ничего не объяснил, сказал, будто упал и поранился.

– Он меня… недолюбливает, – говорю я, понимая, какое дикое выходит преуменьшение, как ничтожно мало это слово говорит о тьме, пролегшей между нами. Пробую иначе: – Я боюсь.

Сальвия хмурится:

– Он поднял на тебя руку?

Да. Нет. Я ведь не стала ждать и смотреть, а ударила сама.

– Скажи, – говорит Сальвия тем же голосом, каким однажды спрашивал Ясень: «Кто тебя толкнул?»

Я смотрю на нее, и часть меня хочет рыдать из-за этих слов, из-за кроющейся в них заботы.

– Корби, – начинаю неуверенно, – он схватил меня за волосы. Я не знала, чего от него ждать. Поэтому ударила его посохом и убежала.

– Ясно, – отвечает она мягким от злости голосом. – Я попрошу Дуба и Ясеня поговорить с ним.

Я вздрагиваю:

– Но…

– Да, Терн, так надо. – Она тянется через стол, накрывает мою руку своей и ласково сжимает. – Корби решил, что ты здесь одна, беззащитная. Легкая добыча. Он неправ, и кто-то должен ему все объяснить. Это не обернется новой бедой для тебя, обещаю.

– Спасибо, – шепчу я.

– Что-то еще? – уточняет она. – Мне нужно еще