Колючка - Интисар Ханани

которой висит котелок. Неподалеку сидит второй мужчина, как и принц облаченный в охотничьи одежды. Он кажется смутно знакомым, но я не могу вспомнить его имени, не различаю сонным взором его черт, не припоминаю темных локонов на плечах.

Я не знаю, как долго сижу так, прихлебывая воду. Принц обнимает моими ладонями теплую кружку и время от времени помогает мне пить. Понемногу я понимаю, что почти обсохла, что замотана в слои всего подряд – и одеял, и плащей. Вскоре я уже снова дрожу, к телу возвращается чувствительность, и онемение выжигает ноющая боль.

– Она слишком слаба, чтобы уйти одной. – Принц наклоняется к спутнику, хотя я не заметила, как он отошел.

– Там не настолько холодно, чтобы она так замерзла, – отвечает мужчина, пробуждая голосом эхо. Откуда же я его знаю?

– Да, – соглашается Кестрин.

Мужчина смотрит в мою сторону. Лицо его освещено до неразличимости ярко, потому что сидит он прямо под сиянием камней лампы.

– У нее будто какое-то потрясение.

Кестрин кивает и отвечает тихим голосом.

Я озираюсь и в ярком свете вижу то, что и так представляла: гладкие каменные стены и возвышение в середине; но вот полки с книгами, кипы свитков и сдвинутые к стенам столы кажутся здесь неуместными. Комната теперь выглядит обжитой, видится скорее кабинетом, чем древним, забытым прибежищем чародеев.

Чародейка.

Слово бьется в сознании, будто сказанное вслух. Я прячусь от него, закрыв глаза.

– Терн. – Кестрин касается моей руки.

Я подскакиваю.

– Нужно вернуться в город. Сможете встать?

Я неуверенно киваю, и Кестрин поддерживает меня за руку, помогая подняться. Другой я отталкиваюсь от камней. Получается неуклюже, но в конце концов я на ногах. Комната кружится, свет перемежается тьмой. Я хватаю ртом воздух и заваливаюсь к стене.

На этом Кестрин бросает церемонии. Приседает на колени, приказывает держаться за его шею и поднимает меня на спину, словно ребенка. Я кладу голову ему на плечо, и он идет наружу и по узкой петляющей тропке вверх, где ждет пара лошадей.

Там меня подсаживают на место перед всадником, мимо порхают вихри слов. Я не замечаю вернувшегося дождя, пока мне не вытирают лицо мягкой тканью. Поднимая глаза, я вижу, что сижу боком и осторожно придерживает меня вовсе не принц. Еще через миг я наконец-то вспоминаю имя: лорд Филадон.

По крайней мере, теперь ясно, почему он встречал меня у границы. У него может не быть обширных владений или высокого титула, но точно есть доверие Семьи.

– Где? – спрашиваю я осипшим голосом.

– Тише, – мягко отвечает Филадон.

Я растерянно озираюсь, но нигде нет и следа Кестрина. Мы едем по равнинам вдвоем.

– Принц вернулся к охоте, – объясняет Филадон, – а я везу вас во дворец.

– Но я живу… на конюшнях.

– На конюшнях нет таких очагов, что согреют вас. А теперь тише.

Я закрываю глаза, слишком вымотанная для споров, и падаю в забытье.

Глава 18

– Ну что, вы проснулись?

Седая женщина склоняется ко мне со своего резного деревянного стула.

Я озадаченно моргаю в ответ и озираюсь. Вижу, что лежу в гнезде из одеял на низком диванчике в незнакомой комнате. Дворец. Я во дворце.

– Хорошо. – Женщина поднимается на ноги. – Вас желает видеть принц. Давайте одеваться.

Она подходит к двери и говорит с кем-то снаружи, пока я стараюсь сесть, а мое сознание пытается осмыслить воплощенную из сна комнату, в которую Дама привела меня и где оставила, с тем чтобы меня там нашли.

Через мгновение женщина снова рядом и стягивает с меня одеяла.

– Вставайте же, – говорит она, и больше думать некогда, потому что меня вытряхивают из кровати и принимаются наряжать. Мою одежду постирали, оборванные края подлатали, все складочки разгладили. И положили новый пояс взамен того, который я пустила на повязку раненому парню многие ночи назад. Даже сапоги починили и начистили.

– Как долго я спала? – спрашиваю я, пока она строго меня оглядывает. Все время одевания пришлось вспоминать менайский.

– Где-то сутки, – говорит она рассеянно. – Годится. Пойдемте.

Мы стремительно выходим из комнаты. Я чувствую ломоту во всем теле и усталость такую сильную, какой даже не представляла. Я правда столько спала? Что подумал Фалада? А Сальвия и другие конюхи – они волнуются?

Женщина ведет меня через узкую дверь в конце галереи и коридорами для прислуги провожает в закрытую библиотеку. Кестрин сидит за столом в одиночестве, погруженный в книгу, рядом лежат стопкой еще три тома. Я застываю на пороге, так что женщина подталкивает меня вперед и закрывает за моей спиной дверь с тихим щелчком.

Принц поднимает глаза, моргает, переключая внимание на меня, и улыбается. И нет в этом ни насмешки, ни угодничества, ни злорадства. Просто быстрая безотчетная улыбка человека, чей взор падает на нечто ему симпатичное.

Это потрясает меня до самого нутра.

– Терн, – произносит он, вставая. – Вам уже лучше?

Я молча киваю, все еще пораженная его взглядом. По счастью, он решил говорить на моем языке, так что я могу уловить смысл слов.

– Я был… удивлен, когда нашел вас там. Вы от чего-то убегали? – спрашивает он. – На равнинах?

Я открываю рот – и закрываю снова, неуверенная в том, что отвечать. Накажет ли он Корби или выставит виноватой меня? Я не могу позволить себе верить улыбкам и мягкому голосу. Я знаю, как он умеет играть.

– Или, наоборот, бежали к чему-то?

– Нет, – быстро отвечаю я. – Убегала.

– Ясно. Хотите вернуться на конюшни?

– Да, Ваше Высочество.

Куда же еще?

Он колеблется.

– Я думал предложить вам место здесь, во дворце.

Он знает. Я чувствую, как кровь отливает от щек, и изо всех сил стараюсь не сбежать. Внутри бурлит отчаянный страх. Не хочу. Не хочу.

– Леди?

– Нет. – Я стискиваю зубы, чтобы не вырвались другие слова: Умоляю. Я не хочу. Оставь меня в покое.

Между нами повисает тишина. Я не отвожу взгляда от стола, боясь того, что могу прочитать в глазах принца. Может, я ошибаюсь. Может, он просто хочет предложить пострадавшей служанке сменить работу. Но, может статься, он прекрасно знает, что и кому предлагает.

– Во дворце должно быть безопаснее, – говорит он спокойно, будто отмечая к слову.

Я решаюсь поднять взгляд. Принц сосредоточенно смотрит на меня. Если бы он все знал, то сейчас бы настаивал? Но ведь нет никаких «если» – гора свидетельств против меня. Он точно знает – он называл меня верианой в том тайном кабинете, в комнате, в которую однажды уже провел меня во сне. Вопрос лишь в том, как он поступит с этим знанием и что сделает Дама в ответ.

– Я бы предпочла вернуться на конюшни, – говорю я нетвердым голосом.

Снова молчание, и снова я чувствую, как он изучает меня и взвешивает ответ.

– Как пожелаете, – наконец говорит он. – Если вам что-то понадобится, дайте мне знать.

От облегчения у меня кружится голова. Я неуклюже кланяюсь и отступаю к дверям, спотыкаясь и торопясь уйти – и