У нас в саду жулики (сборник) - Анатолий Михайлов

– Подожди… – к голосу Евгения Ивановича присоединяется голос Екатерины Степановны. – Дай-ка сюда… Вы слушаете?..

Екатерина Степановна называет номер машины и продолжает дальше.

– С одиннадцати тридцати до одиннадцати сорока пяти. Двадцать восемь штук…

Все ясно. На углу Дегтярной и Третьей Советской продавали елки. Но не через базар, а прямо так. По спекулятивным ценам. Екатерина Степановна записала номер машины и подсчитала количество. Теперь водителю будет.

– Пять рублей… – одеваясь, ворчит уже из тамбура Евгений Иванович, – да на пять рублей… – и, не договорив, обиженно хлопает дверью.

Все могут короли

Дядя Вася приволок Пугачеву. Поставил на проигрыватель и врубил. И Пугачева заорала.

– Все могут короли! Все могут короли! – вопит на всю квартиру Алла Пугачева и истерически хохочет. А дядя Вася сидит на стуле и улыбается.

С кухни возвращается Екатерина Степановна.

– А ну-ка, сделай тише! – Екатерина Степановна останавливается и смотрит на дядю Васю. Дядя Вася сидит на стуле и продолжает улыбаться.

– Я кому сказала, сделай тише. У Тамары спит ребенок… Слышишь?

В коридор выходит Тамара и, подключаясь к Пугачевой, тоже начинает орать. Из комнаты Тамары присоединяется и ребенок. Вместе с Екатериной Степановной получается квартет.

Дядя Вася чуть ли не потирает от удовольствия руки. Такая музыка ему по душе. Но все-таки убавляет звук и наливает очередной стопарь.

В комнате дяди Васи всего одна кровать. И стол с двумя стульями. И больше ничего. Федосья Павловна уже давно не появляется.

В одной из бывших каморок Натальи Михайловны по соседству с дядей Васей теперь живет Любаша; их объединяет стена. А прописан совсем другой человек. Антонов. Которого никто никогда не видел. Но когда считают за электричество и за газ, то в списке, в числе других, всегда его фамилия. А платят Беляковы.

Любашин муж, кажется, его зовут Игорь, закончил училище и в чине прапорщика стажируется в Ленинграде. На его шинели, которая иногда висит в коридоре, погоны с зеленой окантовкой. Екатерина Степановна говорит, что он простой охранник. Где-то в Горелове. Разводит заключенных. А дядя Вася – подставное лицо. Екатерина Степановна узнавала. Она, правда, не понимает, что это значит. И никто ей не может объяснить.

Я сказал, что мне тоже не совсем понятно, и обещал Екатерине Степановне подумать. Но она так и не успокоилась и решила узнавать про дядю Васю дальше: у Екатерины Степановны есть один знакомый врач, из «акадэмии». И он ей по секрету все рассказал.

Оказывается, дяде Васе просто делают «липу», и Екатерина Степановна даже знает кто. Этот человек иногда сюда приходит, майор медицинской службы. И вместе с дядей Васей выпивает. Да я, наверно, видел, такая красная морда. Дядю Васю нужно судить, как злостного хулигана, а его отправляют на отдых. А Игорь, вместо того чтобы надеть на дядю Васю наручники и отвезти его на прогулку в Горелово, только уставится, как баран, и моргает.

Когда дядя Вася устроил очередной дебош, Федосья Павловна написала на него заявление. В психиатрическую клинику, где дядя Вася состоит на учете. Чтобы его забрали на лечение. Но подписалась не Кузьмина, а Белякова. И мотивы немного сместила. Что мешает спать, орет, поет, ругается матом. Дядя Вася Федосью Павловну еще раз отмантулил, но потом все-таки смекнул, что заявление может сыграть ему на руку, – раз Белякова у нас не прописана, – и решил ее взять за жабры, а заодно и подорвать авторитет суда, где Любаша вела себя робко, мямлила и так и не сказала, что дядя Вася был пьяный. А когда вызвали еще раз и показали заявление, то она от него отказалась, так как почерк не ее. Дело, конечно, прикрыли, но в квартире сразу все поняли. Откуда дует ветер. И теперь Екатерина Степановна спускает Федосью Павловну с лестницы. Даже когда та не пьяная, а пришла сварить суп. И вообще оказалось, что у Федосьи Павловны нет никаких внуков, а дочь у нее тоже пьяница и живет у мужа в Петродворце. А комнату они сдавали студенткам, которых дядя Вася по пьянке чуть не изнасиловал; хорошо еще первый этаж; студентки бежали из окна, в окно влезал и сам дядя Вася, но, к сожалению, соседи не зафиксировали.

И теперь дядя Вася разрывается на два дома. Живет у Федосьи Павловны, а сюда что-нибудь регулярно приносит. Или привозит. На такси. Или даже в грузовом фургоне. Одну кровать перевозил туда-сюда раз десять. То въезжает, а то съезжает. И каждый раз это дело отмечает.

Однажды приехал с каким-то мужиком и с гармошкой. Правда, в тот день не буянил. Даже как-то пригорюнился. Сидит и играет «На сопках Маньчжурии». Потом вышел вместе с мужиком «покурить в колидор» и громко, чтобы слышала вся квартира, произнес:

– В этой квартире живут люди, у которых пропадают бриллианты!

А сегодня дядя Вася сменил пластинку. Сегодня он с Пугачевой.

Дядя Вася выходит в коридор и, заложив руки за спину, прохаживается. И чуть не сталкивается с Екатериной Степановной. Долго и недобро смотрит ей в спину и со словами «Пятьдесят два года живу на свете и ни разу не встречал такой падлы…» уходит к себе.

Дверь в его комнату открыта, и Екатерина Степановна опять возвращается с кухни. Она его реплику слышала. Екатерина Степановна поворачивается и предупреждает:

– Ты смотри, не очень… я тебе покажу… падлу… сейчас вызову милицию… а ну, закрой дверь… и больше не открывай…

Дядя Вася нагло улыбается, но дверь все-таки закрывает. А через полчаса собирает пластинки и уходит совсем. Но прежде чем запереть дверь на ключ, врубает на полную мощность репродуктор.

Жалоба

« Я спустился к воде, и теперь уже облака оказались внизу; запутавшись в водорослях, они медленно наплывали на покрытые мхом островки, из-за которых, завихряясь, все выскакивали и выскакивали струи; обгоняя облака, струи соединялись в рукава и, словно продолжая спокойную беседу, свободно бежали дальше; встречаясь с камнями, они как бы вскрикивали и, переходя на более высокую ноту, белея и искрясь, дробились между валунами.

Раньше я никогда не подозревал, что если слушать ручей совсем близко, то можно услышать столько разных звуков. Все зависит от глубины. Но теперь я уже знаю, что ручей, если в него как следует вслушаться, это все равно что оркестр, а каждый в нем камушек – все равно что струна или клавиша. И совсем напрасно когда-то меня заставляли играть через силу гаммы. Я пришел сюда сам, и сейчас до моей музыкальной школы подать рукой… »

Я смотрю на фотографию дочери и задумываюсь. И в это время, как всегда, раздается стук. Господи, когда же они, наконец, успокоятся!

Дядя Вася привез холодильник и, поставив на привычное место напротив своей двери в «колидоре», торжественно объявил:

– С сегодняшнего дня этот холодильник переходит в личное пользование гражданки Апряткиной! Это сказал я – Васильев. А Васильев шутить не любит!

И ушел.

А примерно через час в жутком волнении постучалась Екатерина Степановна.

Оказывается, на имя ее начальника из нарсуда пришла бумага с запросом ее характеристики. Екатерина Степановна только что с работы, и там уже все знают. Эта проститутка завела на нее встречное дело, а подлец дядя Вася воспользовался и плетет интригу. Ну ничего, если понадобится, она «не пожалеет жизни», но добьется, чтобы «этого подонка» от нас выселили.

В знак солидарности я одобрительно киваю, а Екатерина Степановна, переведя дух, продолжает дальше.

Ровно месяц тому назад в канун Двадцать третьего февраля Танюшка решила отметить день Советской армии. Она пригласила к себе подружек, и в числе приглашенных оказалась дяди-Васина дочка, та самая, чью фотокарточку дядя Вася показывал мне при знакомстве. Ей сейчас девятнадцать, и Екатерина Степановна все о ней разузнала. Дяди-Васина дочка разрушила семью: она живет с тридцатилетним мужчиной, у которого трое детей. Помимо четырех подружек, были приглашены еще пять морячков – курсантов из военно-морского училища.

Часов до девяти, если не считать гремевшей на всю катушку музыки, пили спокойно. А когда «потянуло на травку», то разбрелись по всей квартире. Две пары заняли оба туалета, еще одна оккупировала ванную и еще одна – кухню, хотя на кухне находились две соседки. Варвара Алексеевна заваривала раствор для компресса, а Евдокия Николаевна занималась переборкой стола. Тамара собралась на ночь купать ребенка, а ванная занята. А сама Танюшка осталась со своим кавалером в комнате.

Сначала вызвали дружинников, но пока их ждали, успела подойти и милиция. Откуда-то появился и дядя Вася, хотя его никто и не звал. Заложив за спину руки, почему-то очень довольный и важный, дядя Вася расхаживал взад-вперед по «колидору» и, как всегда, «держал речь».

В конце концов всех отовсюду выудили и рассоединили, а пока одевались, Танюшка успела припрятать весь оставшийся выпивон. Но один из морячков ее попутал и как следует ей врезал. Схватив Танюшку за челку, морячок хотел повторить еще раз, но Танюшка, рыдая, вырвалась.