Воскреснуть и любить - Констанс Йорк

— Ты уже взрослая, — сказала Кэрол, отворачиваясь от зеркала.

Заглянув в гостиную, она увидела, что Энтони еще спит. Полчаса назад позвонил Роберт и сказал, что не сможет заехать за ней. Он заболел и страшно разозлился на свое бренное тело, заставляющее его понапрасну маяться дома. Кэрол пообещала, что ее проводит муж. Но он так и не встал, а будить его не хотелось. Особенно теперь, когда ему удалось мирно уснуть.

Его рука была подложена под небритую щеку. Одеяло сбилось, укрывая лишь бедра, а пижама расстегнулась. Молодая женщина изучала его, но далеко не бесстрастно. Чувству, которое она испытывала, глядя на Энтони, нелегко было подыскать название. Нежность? Слишком томно. Любовь? Слишком страстно. Тоска? Да, пожалуй, это самое точное.

Она тосковала по его объятиям: по сильным рукам — рукам, которые могли отбросить ненавистное и удержать доброе. Хотелось положить голову ему на грудь, гладить его бедра и широкие плечи. Она тосковала по близости, по страстным ночам и ленивым, чувственным пробуждениям поутру.

Энтони был воплощением мужественности, но говорил, что не в состоянии стать ей настоящим мужем. Какие тайны еще скрывались в глубине его души?

Они были женаты. Муж и жена. Но она никогда не видела его раздетым… Ладно, она еще полюбуется им, но не сейчас. Стоит ему проснуться, и он все поймет по ее глазам.

Когда Кэрол тихо закрыла за собой дверь, Энтони по-прежнему спал. Она вышла из квартиры через церковь. Возможно это выглядело глупо, но хотелось взглянуть, не изменилось ли там что-нибудь после вчерашнего триумфа. Последствия вчерашних похорон проявят себя в ближайшее время и скажутся на жизни Кейвтауна. Ей казалось, что каждый стул, на котором сидел член шайки, должен хранить на себе какой-то особый отпечаток.

Конечно, церковь ничуть не изменилась, но медленно пройдя вдоль рядов, заполненных вчера до отказа, Кэрол ощутила перемену, происшедшую в ней самой. Надежда — роскошь, к которой она исподволь приучила себя, — окрепла. Как подвижнице по натуре ей хотелось хоть чуть изменить существующее положение вещей в окружающей и личной жизни, но сомнения не позволяли верить в радикальные перемены. Разочарование было бы слишком болезненным. Сейчас готовность поверить созрела в ней.

Она заперла за собой входную дверь, машинально обвела взглядом улицу, прежде чем вынуть ключ из замка. Ей следовало быть осторожной, но сегодня утром Кэрол не слишком заботилась о собственной безопасности. Пока ее сопровождал Роберт не было оснований для беспокойства. А после вчерашнего она надеялась, что у враждующих шаек появились дела поважнее, чем следить за ней.

Туда и сюда сновали машины: приближался час пик. Но на улице не было никого, кто выглядел бы здесь чужим.

Она стала спускаться по ступенькам. Было ясное, морозное ноябрьское утро. Вчерашний дождь со снегом прекратился, над Грейфолдскими камнями вставало солнце. Никто не ночевал в Альбион-парке. Можно было подумать, что все городские бездомные отправились спать в «Альбион-отель».

Кэрол пожелала доброго утра прогуливавшейся бабушке и сбежала от бродячей собаки, не придумавшей в этот час ничего лучшего, чем увязаться за ней до самой клиники. Она дошла почти до конца квартала, когда ее внимание привлекла машина, ехавшая по противоположной стороне улицы.

В ней не было ничего бросавшегося в глаза. Старый темно-голубой «фордик» с облупившейся хромированной полоской и треснувшим боковым стеклом, скрепленным липкой лентой. Таких потрепанных машин в Кейвтауне было сколько угодно, и обычно она не удостаивала их взглядом.

Но эта машина почему-то насторожила девушку. То ли отсутствие Роберта добавило ей бдительности, то ли сыграл свою роль инстинкт, развившийся за долгие годы жизни в этом городе. Лобовое и боковое стекло со стороны водителя были затемнены. Она не сумела бы толком сказать, сколько народу сидит в машине, не то что описать их внешность. Движение сегодня утром не было оживленным, и можно было без опаски ехать побыстрее. Но загадочная машина двигалась неторопливо, словно сидевший — или сидевшие — внутри разглядывал улицу. Или тротуар.

Кэрол интуитивно принялась разыскивать взглядом убежище, не слишком веря в то, что оно ей понадобится. Может быть, водитель ищет адрес или собаку, потерявшуюся за несколько кварталов отсюда… Но вечер на автостоянке научил девушку осторожности. Да, конечно, «Стайные» и «Мустанги» вели себя на похоронах Глории, как мальчики из хора, но это были те же самые парни, которые не расставались с оружием и рыскали по улицам в поисках приключений.

Впереди показался проем в низкой стене с обращенным наружу карнизом. По опыту Кэрол знала, что там стоят контейнеры с мусором, но надеялась, что сзади них хватит места для хрупкого женского тела. Она пошла быстрее, не спуская глаз с приближавшегося автомобиля. К тому моменту когда ей удалось достигнуть стены, «фордик» поравнялся с ней. Кэрол помедлила и обернулась, пытаясь понять, есть ли смысл переждать, но машина неожиданно свернула за угол и скрылась из поля зрения.

Весь следующий квартал она оглядывалась, но машина не возвращалась. Казалось, все вокруг выглядело как обычно. Когда до клиники оставалось всего несколько ярдов, она позволила себе расслабиться. Вдруг позади завизжали шины, и из узкого переулка на улицу вылетел автомобиль. Она успела заметить солнечный блеск на синей крыше машины, окошко в паутине трещин, голубую косынку, дуло пистолета, а затем со звоном разлетелось стекло и уютную утреннюю тишину разорвал звук выстрелов.

— С ней все в порядке. Все в порядке, Хэкворт! Вы слушаете? Одна из пуль оцарапала ей плечо, вот и все. Хоть у них и были автоматические пистолеты, эти парни не сумели как следует прицелиться.

— Автоматические? — Энтони крепко сжал трубку телефона.

Наступило молчание. Казалось, Огаста понимала, что голая правда только во вред.

— Судите сами. Дело было серьезное. Это ясно. Слава Богу, стрелок оказался паршивым. Кэрол чувствует себя нормально. Правда, она ужасно разозлилась.

— А где был Роберт?

— Он позвонил ей утром и сказал, что не сможет проводить. Вчера подхватил простуду и лежит в постели. Он велел взять в провожатые… кого-нибудь еще.

Энтони ударил кулаком по телефонному столику.

— Велел взять с собой меня, да?

— Ей не захотелось будить вас.

Поведение Кэрол можно было охарактеризовать разными эпитетами, и пастырь мысленно перебрал их все.

— Еще одно слово, — сказала Огаста. — Она говорит, что машина была синяя. И что перед началом стрельбы она видела привязанную к пистолету голубую косынку.