Азарт - Терентий Гравин

Я размешал застывшую кашу с порцией воды, и поставил на огонь греться. С а ньку же и будить не пришлось. Сам проснулся, принюхиваясь к запаху разогретой каши и довольно бодро вскакивая на ноги:

— Г о лоден, как екарный бабай! — и, немного смутившись под моим взглядом, пояснил: — С детства у нас в семье так все мужчины о голоде заявляли… Но все равно удивительно: мы с вечера столько слопали, а у меня в животе урчит, словно двое суток не ел.

Пришлось ему напомнить:

— Кто как воюет, так и ест. А уж героям положена тройная порция. Потому я всю кашу разогрел. На обед что-нибудь другое приготовим.

— Да, хороший мне командир попался, — словно хвастался парень, присаживаясь прямо к костру и доставая свою ложку из-за голенища сапога. — Не жадный… Ни на комплименты, ни на кашу!.. Ха — ха! — потом спохватился и кивнул в сторону холмов: — А что там?

— Затаились, как тараканы под тапком. А может, и, в самом деле, никого.

Пока ели, обсудили не только этот, идеальный для нас вариант, но и самые неприятные. Даже тот, если придется спешно отступать на место ночевки. Для этого решили оставить на крутом склоне веревку, замаскировав ее ветками и травой. После чего Пятница, все по той же веревке, отправился с копьем и с кинжалом вниз, потрошить змеиные обрубки.

Чуть ли не час парень возился, пока я сверху его подстраховывал. Зато большую часть выпущенных по врагам болтов вернул в наш арсенал. В общем, потери невелики, если судить по столь положительному для нас результату.

Затем Сенек пробил в противоположном склоне небольшие выемки для ног и мы, оставив ненужную нам поклажу в лагере, отправились к холмам. Почти сразу обнаружились характерные вмятости, свидетельствующие о прохождении тут гауланов, и мы решили придерживаться этих следов. Уже почти в пределах видимости пресловутой башни Канцура нашлось и место стоянки наших агрессивных противников. Все-таки сделанные предположения оказались верными: оба змея именно здесь устроили для себя наблюдательный пункт, рассматривая саму башню и собираясь здесь ночевать. А когда заметили нас или наше кострище, поспешили к нему ближе, чтобы узнать, кто же это тут такой смелый и беспечный.

На месте лежки мы обнаружили и две объемные брезентовые сумки с одной толстой лямкой. По общему виду несложно было догадаться, что гады продевали голову в лямку, и так передвигались со своим добром. Причем пожитки оказались странно однородными и малочисленными. В каждой сумке — два широченных бронзовых кольца, похожие на те, что мы отыскали в тайнике нашего дома. Только одно кольцо большое, диаметром сантиметров сорок, а второе — поменьше, около тридцати. Ну а все остальное пространство этаких вещмешков было заполнено грибами и мясистыми белыми стеблями, отдаленно напоминающими ревень.

Стало понятно, чем эти злобные путешественники питались. Хотя не исключено, что и путниками, только более беспечными, чем мы. А вот спор о предназначении колец у нас получился знатный. Зачем они змеям? Тем более без вкрапления драгоценных камней? Находка или личные вещи? Если личные, то для чего? Особенно если учитывать, что гады могут пользоваться только зубами, языком да странно раздвоенным на кончике хвостом.

В итоге родилась истина, дай боги, чтобы верная. И главным экспертом выступал старожил Осколков. Кольца не простые, а явно магического толка. Одно — для головы, а то, что меньшее — для хвоста. Размеры соответствовали. Причина ношения или одевания: придание сил или резкое ускорение регенерации после ранений. Подобные амулеты с заклинаниями и вложенной в них силой существовали во всех Осколках, только каждое разумное существо подстраивало и приспосабливало их к собственным телам. В этом смысле бедным безруким червякам не позавидуешь, ничего другого себе на голову не возложишь.

От идеи испытать кольца не себе мы благоразумно отказались. Мало того, что мы и так здоровы, так еще не ясна и сама метода употребления. Вдруг что-то не так сделаем? Или нужного заклинания — пароля не скажем? А кольца нас и задушат. Или еще чего похуже устроят, например, хвостатыми сделают.

Так что найденные пожитки мы оставили на месте, сосредоточившись на наблюдении. Разве что еще один, весьма оптимистический вывод сделали: представителей разумного вида гауланов было только двое. По крайней мере, никаких иных намеков или косвенных доказательств на большую численность этих тварей мы не обнаружили. Похоже, они вообще до этого места добрались случайно и буквально за несколько часов раньше нас. А задержались, потому что пытались понять открывшуюся их взору грандиозную постройку.

По всем внешним признакам башня в три ступени казалась брошенной и разграбленной. Возле главного входа, у высоченного крыльца, виднелись обломки нескольких повозок, частично заполненных различными вещами, оружием и прочим. Но именно "прочее", хорошо рассмотренное в бинокль, оказалось расползшимися или прорванными мешками с драгоценностями. И уже только факт их наличия на всеобщем обозрении подтверждал: змея было только два. Если уж они так падки на бриллианты, то сразу бы бросились к находке, и уж всяко не интересовались бы людьми. А так не успели рассмотреть издалека, да и зрение у земноводных далеко не превосходное, особенно на большие расстояния.

— Повезло? — удивился я вслух, имея в виду возлежащее на повозках добро. — А как же тогда гули? Якобы пекущиеся о своей разграбленной башне?

— Гули, они такие, — пустился в рассуждения главный эксперт в нашей команде. — Тем более что они требовали и разыскивали только Щит Тариса. Скорей всего остальные побрякушки для них не более чем прошлогодние косточки с черешни, как ты говоришь. А в данном случае, оставленные на виду сокровища не более чем приманка для стервятников. Да и сбежавших работорговцев ждут: те, кто видел эти груды, долгие годы спать спокойно не будет, пока не попытается сюда вернуться.

— А если все-таки не приманка? Если — все бесхозное?

Мелкий покосился на меня снисходительно и с превосходством:

— Сергеич! Ты уже дядька в годах, а размышляешь, как и выглядишь… молодо. Ну, сам посуди, осталось на посту десять гулей, и что? Сразу все сорвались и побежали на зов Щита? Никого не оставив на охране?

— Тогда почему никто до сих пор не вышел из башни? Я ведь этой ночью использовал свой Щит.

— Вроде резонный вопрос, но он сам же и ответ верный подсказывает, — Саша, в самом деле, рассуждал, словно равный мне по возрасту товарищ. — Потому и не вышли, что знают: их осталось мало, а враг с похищенным Щитом — рядом. Значит, вернулся, прибыл за сокровищами, и встречать его в любом случае предпочтительнее в родных стенах. Тем более что они наверняка знают о гибели своих двух пятерок. Может, и копье мое уже давно легендарное и эпическое. Тогда они и его почувствовали и теперь принимают максимальные меры по укреплению обороноспособности.

— Да, уж! — пришлось мне согласиться с такими выводами. — Тогда нам к самой башне лучше и не соваться… А вот поиски лошадей все равно продолжим. По крайней мере, те долины, что простираются слева, осмотрим обязательно… Только надо ближе подойти… еще лучше, вон на ту седловину забраться.

С выбранного места мне не удавалось просмотреть долины, только ближние их окраины. Но сомневаться не приходилось: там раскинулись луга с сочными травами. Если уже там привередливые кони себе вольницу не устроили, значит, вообще не выжили, всем скопом пойдя на корм гулям.

Еще четверть часа мы высматривали предстоящий маршрут к седловине и признали его вполне удачным: почти на всем пролегании он должен просматриваться с верхней площадки башни. По крайней мере, нам так казалось. Да и не было там никого.

Сейчас возвращаться за вещами смысла не было. Тем более что в месте лежки гауланов мне не понравилось. Слишком уже неважнецкая позиция для обороны. Вот и решили двигаться дальше. Часа за полтора проскочим к выбранной точке, осмотримся, да и обратно, если животных в долинах нет. А если что увидим… тогда и думать будем.

Правда, перед уходом трофейные мешки с грибами и кольцами перепрятали в более надежное место. А пока шли, не только по сторонам осматривались, но еще и время от времени перешептывались. В основном я выпытывал:

— Все-таки странно с этими гадами получается. Да и не только с ними. Выходит, что любой может сюда пробраться и за сокровищами по замкам прошвырнуться?

— Может… Да только никто из земель Пурпурной Смерти не возвращался. Я это не раз слышал.

— Как же тогда работорговцы прошли?

— Потому и прошли, что Македонский запрещал даже смотреть в сторону строений. Мы, имею в виду рабов, когда поняли, куда переправляемся через Багрянку, все с жизнями распрощались. Слава об этих местах самая плохая.

— Но сейчас-то ты понимаешь, что жить здесь можно?