Остров Немого - Гвидо Згардоли

другое время. Возможно. Посмотри на этот маяк. По ночам мой дедушка просыпался каждый час, чтобы подрезать фитили. Теперь лампы позволяют нам спать почти всю ночь. Линзы вращаются и стали такими мощными, что свет маяка виден теперь на очень далеком расстоянии. Времена меняются, дорогой Бундэвик, но не для всех. Надо, чтобы таких женщин, как Элиза и Суннива, стало больше, – но этого всё равно будет недостаточно. Мы думаем, что обрели справедливость, но в стенах многих домов все наши достижения рассыпаются в прах и мужчина снова становится хозяином.

Бундэвик долго смотрел на друга. И хотя он не совсем понимал, что тот имеет в виду, он видел на его лице следы боли – всё еще не угасшей. И не стал его расспрашивать.

7

– Суннива, ты там? Наверху?

– Поднимайся. Только осторожно на лестнице!

Элиза вышла из узкого коридора, который вел на галерею маяка. Она стояла в полный рост, а между ее головой и дверным проемом еще было пространство. Суннива в этом месте всегда пригибалась – она была гораздо выше многих мужчин, даже крупных, но рост будто бы тянул ее к земле, и она всегда сутулилась.

– Боже мой! Может, лучше не надо?

– Подожди. – Суннива взяла ее за руку.

– Нет, правда. У меня кружится голова.

– Иди не спеша. Держись за меня.

Галерея представляла собой деревянную площадку с тонкими железными перилами, висящую над пустотой. С высоты строения под маяком казались игрушечными. Со всех сторон – вода, то тихая, спящая, то взволнованная быстрыми лодками…

– Как же красиво, – прошептала Элиза. Одной рукой она хваталась за стекло фонаря, другой – за Сунниву, успокаиваясь от ее присутствия. Так всегда и было: рядом с крепкой и сильной Суннивой всем становилось спокойнее.

– Мне нравится приходить сюда, – сказала Суннива. – Кажется, можно взлететь. А знаешь про китов? Если увидишь кита, нужно закрыть глаза, скрестить пальцы и загадать желание. А потом открыть глаза, и, если кит выпустит воду, желание сбудется!

Элиза кивнула:

– Когда увижу кита, обязательно загадаю.

– Папа говорил, это любимое место дедушки Арне.

– Скучаешь по нему? – спросила Элиза. Она неотрывно смотрела Сунниве в глаза – большие, цвета свежескошенной травы, – чтобы только не видеть пропасть внизу.

– Иногда. Ты же знаешь, он под конец уже не говорил и не слышал ничего. Но я с ним разговаривала.

– О чём?

– О себе, о том, как прошел мой день. О том, как я люблю бывать на маяке, о птицах – как, пролетая здесь, они едва не касаются меня крыльями, о приливах, течении и его рисунках на поверхности воды, о небе, которое когда-нибудь точно обрушится на пролив и на лодки. Почему оно вообще не падает? Ты знаешь, на чём держится небо?

Элиза улыбнулась.

– Нет, не знаю, – и сказала тихо: – Наверное, без Бога не обошлось. – И вслух спросила: – А тебе никогда не казалось, что старик… понимает всё, о чём ты говоришь?

Суннива задумалась.

– Сложно сказать. Иногда – да. А иной раз… беседовать с ним было всё равно что разговаривать с кустом. – Она тихонько рассмеялась и тут же пожалела, что позволила себе такую шутку. – Только не подумай ничего плохого. Я имела в виду, что…

– Не волнуйся. Я всё понимаю.

Иногда Суннива казалась наивной или даже глуповатой. На самом деле в ней была какая-то особая, незамутненная чистота. И ее честность и искренность проистекали из этой невинности.

– Я любила его, – твердо произнесла Суннива.

– Ну конечно.

Элиза тоже любила старого Арне, хотя впервые увидела его всего несколько лет назад. Так что особую связь с дедом она ощущала не потому, чтобы жила с ним бок о бок, – эта связь тянулась с самого ее детства, озаренного воспоминаниями отца – сына старика Арне, – бережно пронесенными сквозь годы.

– Смотри! Смотри туда! – Суннива указала в сторону горизонта.

– Нет, пожалуйста! Я не буду! Мне страшно! И вообще, я хочу спуститься.

– Там пароход! Готова поспорить, он вышел из порта Кристиании и идет в Америку. Ты бы поехала в Америку, Элиза?

– Зависит от многого.

– От чего, например?

– Если бы мне было чем заняться в Америке, я бы поехала. – Ее лицо засияло счастьем, радостное воспоминание вернуло ее в прошлое, которое она боялась потерять навсегда. – Знаешь, что отец рассказывал нам, когда мы были детьми?

– Что?

– Что они с братьями играли в остров-корабль. То есть они верили, что остров может превратиться в корабль!

– Остров-корабль? – удивилась Суннива. – Я никогда не думала об острове как о корабле.

– Да! А маяк у них был грот-мачтой!

– Точно! Похож!

– Они мечтали, что смогут попасть на острове-корабле в любую точку мира.

– Даже в Америку?

– Ну конечно!

– Мы могли бы с тобой вдвоем управлять кораблем. Прямо отсюда. С грот-мачты.

– Но место капитана на мостике, а не на грот-мачте! Давай спустимся!

– Да какая разница! Это то же самое. Главное – тебе нравится идея?

– Какая?

– Ну, то, что мы вдвоем управляем островом-кораблем.

– Может, когда-нибудь так и будет, – мечтательно произнесла Элиза.

Суннива изумленно посмотрела на нее:

– Ты шутишь?

– Я имею в виду, что однажды придут женщины, которые поведут пароходы в Америку. Мы, скорее всего, не застанем это время. Но оно придет. И женщины будут капитанами и машинистами, премьер-министрами и фабрикантами. Придет время, и женщины сами смогут выбирать свою судьбу. Они станут свободными. Как ты, моя дорогая Суннива.

– Как я? Думаешь, я сама что-то выбрала?