Человек в Высоком Замке - Филип Киндред Дик

ему позвонили из японского учреждения и назначили встречу на десять двадцать в конторе у одного япошки. Мы пытаемся выяснить, откуда был звонок. Надеюсь, через полчаса выясним. Я велел позвонить сюда, если что.

— Понятно, — сказал Рейсс.

— Короче говоря, парня нужно брать, — продолжал Кройц фон Меере. — Если мы его возьмем, то первым же ракетопланом Люфтганзы отправим обратно. Но япошки или «буратино» из Сакраменто могут рыпнуться, даже попытаться нам помешать. Если будут протестовать, обратятся к тебе. Вообще-то, они могут доставить нам уйму хлопот. И уж наверняка пришлют в аэропорт целый грузовик громил из токкоки.

— А нельзя все сделать по-тихому?

— Поздно. Он уже в пути. Не исключено, придется брать его на месте. Ворваться, схватить и уносить ноги.

— Мне это не нравится, — сказал Рейсс. — А вдруг у него встреча с очень важными японским чиновниками? Ходят слухи, в Сан-Франциско прибыл личный представитель Императора…

— Плевать, — перебил его Кройц фон Меере. — На Вегенера распространяются законы Рейха.

«Знаем мы эти законы Рейха», — подумал Рейсс.

— У меня наготове отряд коммандос, — сказал Кройц фон Меере. — Пятеро хороших парней. — Он снова хохотнул. — Все как один — красавчики, вроде тебя.

«Вот уж спасибо!» — подумал Рейсс.

— Строгие, аскетичные лица. Такие, знаешь, одухотворенные. Как у студентов-богословов. Япошки примут их за струнный квартет…

— Квинтет, — поправил его Рейсс.

— Ну да. Эти ребята войдут, поднимутся на нужный этаж… Сейчас они переодеваются. Поднимутся у всех на виду — прямо к Вегенеру. Окружат его, будто хотят что-то сообщить. Что-то важное, — бубнил Кройц фон Меере, пока консул разбирал почту. — Никакого насилия, вежливо: «Герр Вегенер, пройдите с нами, пожалуйста. Вы понимаете?» И — чик тонюсенькой иголочкой между позвонками. Обратимый паралич нервных узлов… Ты слушаешь?

Рейсс кивнул:

— Ganz bestimmt.[59]

— И сразу выйдут. Засунут его в машину. Вернутся ко мне в контору. Япошки, конечно, встанут на уши, но будут вежливы до конца. — Кройц фон Меере неуклюже изобразил японский поклон. — Обманывать нас очень некрасиво, герр Кройц фон Меере. Как бы там ни было, до свидания, герр Вегенер.

— Бэйнс, — поправил Рейсс. — Он живет под этой фамилией.

— …Бэйнс. Очень жаль, что вы улетаете. Надеюсь, нам удастся поговорить в следующий раз… — На столе у Рейсса зазвонил телефон, и Кройц фон Меере перестал кривляться. — Должно быть, меня. — Он протянул руку к трубке, но Рейсс успел схватить ее первым.

— Рейсс слушает.

— Консул, это Ausland Fernsprechamt[60] в новой Шотландии. Вас срочно вызывает Берлин по трансатлантическому кабелю.

— Хорошо, — сказал Рейсс.

— Одну секунду, консул. — Шуршание и потрескивание в трубке, затем — другой голос, женский:

— Kanzlei.[61]

— Ausland Fernsprechamt, Новая Шотландия. Вы просили рейхсконсула Гуго Рейсса, Сан-Франциско. Консул на линии. Подождите. — Пока длилась пауза, Рейсс продолжал свободной рукой перебирать почту. Кройц фон Меере ждал с безмятежным видом.

— Простите, что отрываю вас от работы, герр консул, — прозвучало вдруг в трубке. «Мужской голос, — отметил Рейсс. — Баритон. Знакомая отточенная речь. — У Рейсса кровь застыла в жилах. — Доктор Геббельс!»

— Да, канцлер.

Сидевший напротив Кройц фон Меере расплылся в улыбке. Отвисшая челюсть поджалась.

— Только что ко мне обратился рейхсфюрер Гейдрих и попросил позвонить вам. В Сан-Франциско находится агент абвера. Его зовут Рудольф Вегенер. Во всем, что касается его, вы должны помогать полиции. Посвящать вас в подробности нет времени. Предоставьте здание консульства в распоряжение СД. Ich danke Ihnen sehr dabei.[62]

— Я понял вас, герр канцлер, — сказал Рейсс.

— Желаю удачи, консул. — Рейхсканцлер повесил трубку.

Кройц фон Меере пристально посмотрел на Рейсса.

— Я был прав?

Рейсс пожал плечами.

— Что от меня требуется?

— Нужно, чтобы ты санкционировал принудительное возвращение Вегенера в Германию.

Рейсс взял ручку, заполнил бланк и, подписав, вручил его шефу СД.

— Спасибо, — буркнул Кройц фон Меере. — И еще: когда япошки позвонят и станут ныть…

— Если позвонят.

Кройц фон Меере бросил на него хмурый взгляд:

— Позвонят. Больше того — сами к тебе наведаются, не пройдет и четверти часа после того, как мы сцапаем Вегенера. Он больше не острил, в голосе не было и тени юмора.

— Ни о каком струнном квинтете я и слыхом не слыхивал, — заверил Рейсс.

Казалось, Кройц фон Меере пропустил его слова мимо ушей.

— Мы его обязательно возьмем, так что будь наготове. Скажешь япошкам, что он гомосексуалист или фальшивомонетчик. Что-нибудь в этом роде. Скрывается от наказания за тяжкое преступление. Не вздумай ляпнуть, что он политический. Ты же знаешь, они не признают девяноста процентов национал-социалистических законов.

— Знаю. И что делать, знаю. — В нем поднялось раздражение.

«Опять через мою голову! — со злостью подумал Рейсс. — Опять напрямую связался с Канцелярией, ублюдок! — У него затряслись руки. Не от звонка ли Геббельса? — Что это? Боязнь начальства или негодование? Черт бы побрал эту полицию! С каждым днем у нее все больше власти. Вот уж сам доктор Геббельс на нее работает. СД — вот настоящее правительство Рейха! Но что я могу поделать? Да и кто я такой? Лучше не ерепениться. Может, по возвращении в Берлин удастся скомпрометировать эту скотину, благо врагов у него хватает, а сейчас не время собачиться с СД».

— Вас нельзя обвинить в недооценке важности дела, герр полицайфюрер. По-видимому, от того, насколько быстро удастся обезвредить этого шпиона или предателя, зависит безопасность Германии. — Ему стало не по себе от собственных слов. Зато Кройцу фон Меере они явно пришлись по вкусу.

— Ну, спасибо, консул.

— Возможно, вы спасете нас всех.

— Погоди, мы еще его не сцапали, — проворчал шеф СД. — Я жду звонка.

— Японцев я беру на себя, — пообещал Рейсс. — Вы знаете, по этой части у меня большой опыт. Их жалобы…

— Ну-ка, помолчи, — перебил его Кройц фон Меере. — Мне надо подумать.

«Видимо, и тебя взволновал звонок из Берлина. И на тебя лег груз ответственности. А что, если парню удастся уйти? Тебя выгонят? — думал Гуго Рейсс. — Что поделаешь, такая у нас работа. В любую минуту можем оказаться на улице. Никакой уверенности в завтрашнем