Охота - Кирилл Цыбульский

ствол пистолета в лучах солнца. Эти кадры навсегда с ним, он будет думать о них каждую секунду, проведенную в той квартире, потому что счастливые воспоминания намного больнее.

Переступив порог, Терри Коул вышел на путь, который приведет либо к разгадке, либо в смерти. И то и другое будет считаться удачей. Терри сжал глок в глубоком кармане пальто. Он купил кепку, предназначенную для туристов – местные не стали бы ее носить – прямо в центре города, на Невском проспекте, куда стягивались группы иностранцев. Мужчина в черном пальто был одним из них: иностранцем, приехавшим учиться по программе обмена студентами, отделившимся от экскурсовода.

ПРЕМЬЕРА! «Бесы» 13.05.2020 г. Пригласительный билет на одну персону в партер.

17:45. Прозвенел первый звонок. До начала спектакля оставалось ровно пятнадцать минут.

Терри Коул не знал, как поступить. Дождаться последнего, третьего, звонка и уйти, или испытать судьбу на прочность? Ведь не просто же так билет оказался в его руке, черт возьми! Знак свыше. Но как его расшифровать? Какой поступок будет правильным на пути к разгадке?

За ним кто-то охотится. Значит, Терри – жертва.

Чувствуя опасность, жертва должна вести себя непредсказуемо, запутывать следы, чтобы обойти охотника сзади и снять проклятую маску с его лица. Терри Коул хотел увидеть это лицо. Человека, если он был таковым, превратившего иностранца в загнанного зверя.

Покрутив в ладонях картонный стаканчик, на дне которого оставался осадок, иностранец заглянул в него, словно гадая на кофейной гуще. Будущее было темным, как кофе.

Терри расплатился, положив бармену в стакан с надписью «На море» портрет Франклина, и скрылся за дверью. Он втянул голову в поднятый воротник пальто и повернул с оживленной улицы. Последние зрители забегали в театр, отдаляющийся за спиной иностранца. Хороший весенний денек, чтобы разобраться в своих бесах, и Терри Коул решил заняться этим наедине с собой, а не в многолюдном зале.

Глава 28

Опять эти чертовы видения! Их не было несколько месяцев, и вот они вернулись. Как нельзя кстати. Таблетки не помогали. Две перед завтраком, одна после него, две в обед и еще парочка на ночь. Уравнение стоило перепроверить. Неизвестных оказалось больше, чем в изначальных условиях задачи. Организм выработал толерантность к транквилизаторам.

Правила игры менялись по ходу партии. Кевин стал подсыпать в чай немного снотворного. Ему был необходим отдых. К тому же, Рита чувствовала себя хорошо после лекарственного сна, она видела в них добрые и яркие сюжеты, чего не сказать о ее сыне.

Кевин сделал правильный выбор, купив больше водки, чем обычно. Несколько рюмок успокаивали нервы без капсул и мерзких таблеток, снимали накопившееся напряжение с плеч и позволяли расслабиться хотя бы на час. Ровно до того, как алкоголь выйдет из крови, и приступ мигрени со вспышками того, что не удавалось забыть, накатит с новой силой.

Рите Спаркс можно было позавидовать. То детское блаженство, с каким ее организм подчинялся снотворному, то легкое сопение во время сна… Нечто недостижимое. Ее хрупкое существо охранялось нежными прикосновениями мужа, сына. Они охраняли Риту как зверя из Красной книги, зверя на грани вымирания. Единственное живущее на земле создание. Заботливые руки тянули ее к солнцу, чтобы кожа впитывала любовь и жизнь ярчайшей звезды.

В старости прожитые дни наслаиваются как ржавчина. Интрига жизни теряется, блеск гаснет в глазах. Каждое движение и слово повторилось бесчисленное количество раз, пережитые потери и приобретения воспринимаются в качестве неизбежного, звена внутри бесконечной цепи. Тело неустанно разрушается, прошлое дает о себе знать, бьет туда, где когда-то было сильное место. От старости не убежать, можно лишь медленно передвигаться с тростью в руке. А когда размывается картинка, когда знакомые лица становятся темными пятнами или вовсе завесой темноты, тогда жизнь уходит в разы скорее…

Кевин нервничал, ломая костяшки длинных пальцев. Насколько ранили его слова девушку, влюбленную, по-видимому, все эти годы в едва знакомого человека, живущего в лесу? Возможно, она испытывала эти чувства с их первой встречи, когда Анжелика подростком совершенно случайно… Черт! А если нет? Что, если она имеет какое-то отношение ко всему этому? Прочь! Прочь эти мысли! Нужны новые таблетки и срочно.

Из комнаты Риты слышались голоса. С утра на экране повторяли одни и те же новости. Этот мир неисправим. Убийства, насилие и еще раз насилие. Вот та природа взамен цветущих полей и высоких деревьев. Чем люди и отличаются от животных, так это неоправданной жестокостью. Жестокостью ради забавы. Казалось, эволюция шутила над теми, кто называл себя высшим существом, разумным созданием. Разум порой совершает ужасные вещи.

Перед телевизором лежала Рита Спаркс. Переносной столик стоял у ее ног, тарелка с супом была почти пустой. Женщина из вредности оставила глоток обеда, показывая всем своим видом, что не нуждается в подобной опеке сына. Она все может сама! У кого и попросит помощи, так это у Роберта! И Кевин не мешал ей так думать.

Когда мать забывала о присутствии сына и проверяла, на что способна, Кевин подталкивал пульт туда, где искала его Рита, отодвигал столик, чтобы ему не досталось с разгоряченного плеча слепнувшей женщины. Ни отец, ни сын никогда не смогут понять этих чувств, того, что творится в недрах души Риты Спаркс, разглядывающей лица ее любимых мальчиков на ощупь. Что и говорить об Анжелике. Откуда Кевин может знать, что значит для молодой особы, для юного организма, кипящего энергией? Его собственное тело, как казалось, обветшало, и стоило подняться ветру, как он развеет прах Кевина в густом лесу.

Взглянув на часы, мужчина потер запястья, словно на них все это время были наручники. Оставалось совсем немного. Кевин сел на пол, подперев спиной металлический каркас кровати. Она прочитала его эсэмэску или удалила послание от неизвестного номера? Неизвестного… По коже прошелся мороз от одной лишь мысли об этом.

Жалеть было слишком поздно. Не стоит доверять свою жизнь другим, обо всем можно позаботиться самому.

Набрав накануне сообщение: «Как всегда в среду. В два» – Кевин добавил, выдавив из себя всю скорбь о возможной потери Анжелики: «Прости». Не позволяя эмоциям взять верх, Кевин тут же пошел в сарай, где стоял старенький автомобиль. Старенький, но готовый выручить в трудный момент. А сейчас был именно он.

Шевроле Авео 2007 года выпуска не раз помогал прийти в себя. Кевин запирался в гараже, переоборудованном из бывшего дровяника, и заставлял двигатель рычать той невыносимой болью, какую мужчина держал в себе. Он с ожесточенностью давил на педаль газа, оставаясь на месте, пока помещение заволакивал ядовитый дым. Это был единственный способ, после водки, ясно взглянуть на вещи. Именно так: затягивая на шее петлю угарного газа, забирающего из легких молекулы