Реквием по любви. Грехи отцов - Людмила Сладкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Особенно крупные перстни на каждом пальце!
Да и сам незнакомец разительно отличался от всех мужчин, входивших в ближайшее окружение Аркадия Михайловича. От собственных догадок внутренности скрутило тугим узлом. Горько усмехнулась изменившимся голосом:
— А вы могли бы стать хорошим танцором, — не совсем понимая, что творит, перехватила его горячую ладонь и поднесла как можно ближе к лицу, желая во что бы то ни стало детально разглядеть рисунок. — Только… вы не танцор. И я не обманываюсь на ваш счет….
— Поясни, — полетел в нее незамедлительный приказ, подтверждая ее догадки.
Хорошо.
— Я не дура. Прекрасно понимаю, что в этой руке сосредоточена… власть, — крепко стиснула мужскую ладонь, невесомо очертив пальцем контуры татуировки. — Но и чужая кровь на ней тоже есть! И судя по всему… ее много!
Во взгляде, которым он ее удостоил, мелькнуло что-то похожее на интерес. Лизе определенно удалось удивить незваного гостя.
— Хм-м! — неопределенно. — Продолжай.
— А позволите?
— Позволю!
Она знала, где искать и что.
Чувствовала!
Словно сама интуиция вела. Приблизившись на расстояние вытянутой руки и настойчиво игнорируя странное покалывание в дрожащих пальцах, Лиза проворно расстегнула три верхние пуговицы на его рубашке.
Действуя на инстинктах, обнажила мужские плечи.
Воздух со свистом покинул легкие.
Господь милосердный!
Настоящие. Воровские. Звезды!
— О, черт! — громко воскликнула Лиза, не в силах сдержать эмоции. — Простите! Глубочайше извините! Я... никому не скажу!
Казалось, девушка привела в порядок одежду незнакомца с невероятной, сверхзвуковой скоростью. На свои действия она ожидала различной реакции, но чтобы человек загоготал как полоумный – никогда.
— Кто вы? — спросила прямо, устав от неопределенности.
Холодный смех разрезал ночную тишину:
— А ты уверена, что хочешь знать?
Глава 25
Лиза отрицательно покачала головой и красноречиво сжала губы в тонкую линию:
— Я уверена сейчас лишь в одном – мне определенно точно хочется от вас… убежать. Очертя голову. Сверкая пятками. Но…
Она осеклась, одарив мужчину растерянным взглядом. Напряженно заламывая собственные пальцы и переминаясь с ноги на ногу.
— Но? — настойчиво напомнил он о себе, прерывая затянувшуюся паузу.
— Но и обнять почему-то… тоже. Так странно!
На самом деле странность заключалась не только в ее ощущениях, захлестнувших душу до краев.
Казалось, и гость пребывал в полнейшей прострации от ее слов – столь явный шок отпечатался на его мужественном суровом лице.
Нет. Скорее… неверие!
Не выдержав, Лиза истерически рассмеялась невпопад:
— Знаете, я так больше не могу. Неизвестность… убивает. Друг вы мне или враг?
Тяжелый вздох. Цепкий взгляд, пронизывающий насквозь:
— Этого я еще не решил.
Сердце неистово толкнулось за грудиной.
Надежда наполнила глубины сознания.
— Правда? — воодушевленно. — Стало быть, у меня появился шанс перетянуть вас на свою сторону?
— Это каким же образом? — настороженно сдвинул брови.
— Договоримся!
Мужчина громко фыркнул:
— Ой ли?
Окончательно осмелев, Лизавета подошла вплотную.
— Зря сомневаетесь! Между прочим, Аркадий Михайлович научил меня заваривать самый горький и самый гадкий чай на свете! Вполне сойдет за химическое оружие массового поражения, но ему, похоже, нравится. Скоро всю заварку в доме изведет! Могу и вас угостить при случае. Пока вы… ну, пока не решили окончательно, как поступить со мной…
Очевидно, незнакомец находил ее очень и очень забавной, так как в следующий миг вновь зашелся громким лающим смехом.
Да таким душевным и искренним, что уже вскоре глаза от выступившей влаги усердно вытирал.
— Жжешь, лапуля, не по-детски! — произнес, как только успокоился и вернул контроль над собой.
Девушка поморщилась от фривольного обращения, резанувшего слух.
— Я – Лиза, — она специально сделала акцент на своем имени, выстраивая невидимую, но вполне ощутимую грань дозволенного. — Лиза Черчесова. А… вы?
Стоило только произнести вслух свою настоящую, а ныне девичью фамилию, как прежние чувства накатили с утроенной силой, едва не сбив с ног.
Ей вновь показалось, что за ней наблюдают. С прежней свирепостью, пристально, жадно и ревностно вгрызаются в каждый изгиб ее напряженного тела. Задрожав, да так, что зубы начали чечетку отбивать, Лиза обхватила руками свои плечи в некоем подобии защитного жеста.
— Магомедрасул Дудаев, — наконец представился мужчина, привлекая к себе внимание. — Можешь называть меня… просто Мага.
— Очень приятно, — проблеяла она севшим от волнения голосом. — Вы знакомый Аркадия Михайловича или Петра Петровича? Как вы здесь оказались?
Мужчина задумчиво нахмурился. На его лбу залегла глубокая морщина.
— В первую очередь я друг твоего отца, — ошарашил он своим признанием, — и единственный оставшийся в живых из братьев, коронованных лично самим Черчиллем!
— О! — только и смогла вымолвить девушка, замерев с разинутым ртом. — Это… вроде как почетно?
Собеседник лишь хмыкнул, надменно расправив плечи:
— Ясное дело! Однажды он доверил мне целый регион. И по сей день я с гордостью несу эту ношу!
Прилагая неимоверные усилия, Лиза сфокусировалась на лице Дудаева.
— И много вас было? Тогда. Раньше.
— За всю свою жизнь Черчилль короновал лишь… семерых.
Она нервно сглотнула, настойчиво игнорируя стянувший горло болезненный спазм. Холодок прошелся по спине.
— Что стало с остальными?
— Обрели вечный покой.
— Мне так… бесконечно жаль!
Перед глазами поплыло, она еле удержала равновесие, немного качнувшись вперед. Пульс ускорился, неистово барабаня в висках.
— Серьезно? И тебя не смущает тот факт, что они святошами не являлись? Что у каждого за плечами имелся срок?
С ответом Лиза нашлась незамедлительно, перефразировав его же недавние слова:
— Конечно, нет! В первую очередь они были людьми. И каждому из них… наверняка было больно и страшно!
Собственный страх, опаляющий нервные окончания и холодящий в венах кровь, заставил прервать диалог и резко развернуться, отчаянно всматриваясь в темноту. В темноту, за которой скрывался кто-то еще. Тот, чей взгляд она так остро ощущала каждой клеточкой своего тела.
Новый знакомый отреагировал соответственно и с готовностью последовал ее примеру. Теперь оба стояли плечом к плечу и лицом к утопающей в кромешной темноте лужайке.
Должно быть, со стороны они и выглядели довольно странно, однако никто – ни друзья, ни Верещагины – не
