Реквием по любви. Грехи отцов - Людмила Сладкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И ее совершенно не смущал тот факт, что по логике вещей мужчина не должен был находиться у нее дома столь глубокой ночью.
Однако… он находился!
Почему?
Ощущение чего-то… неправильного не покидало ее ни на миг. А тишина, внезапно окутавшая бескрайнее ночное пространство точно невидимой паутиной, и вовсе казалась нереальной. Потусторонней.
Быть может, просто заложило уши?
Пересилив себя, Лиза распахнула глаза. Довольно быстро привыкнув к яркому свету, огляделась вокруг, чтобы окончательно…
Что за?..
Мыслей в голове не осталось – растворились, будто по щелчку пальцев.
Она застыла. Оцепенела.
Онемела, не в силах осознать. Не в силах поверить.
Господи!
Бежать! Все, чего хотелось в тот миг – именно бежать.
Быстро. На пределе возможностей.
Чтобы оказаться сейчас как можно дальше.
Неосознанный полушаг назад… и чья-то тяжелая рука тут же покровительственно опустилась на ее плечи, намертво пригвоздив к земле.
— Не трясись, зайчишка, — тихим шепотом процедил сквозь зубы Дудаев, демонстративно скалясь. — Держи эмоции в узде! Знаешь, что делает волк, чувствуя чужой страх? Он нападает!
— Чего? Они на меня еще и нападут?
— Все хорошо. Улыбайся!
— Но… кто все эти люди? — вернула она еле слышно, всеми силами стараясь не таращиться на открывшуюся взору картину расширившимися от ужаса глазами. — И почему их… так много?
На самом деле «много» – не самое точное определение толпе мужчин, насчитывающей не менее ста человек. И то навскидку! На деле их могло оказаться гораздо, гораздо больше. Одни стояли, разбившись на небольшие группы. Другие вальяжно восседали за… длиннющими столами, расставленными по старинке – в форме буквы «п».
Поправочка. За ломившимися от количества изысканных блюд столами.
Но никто не ел! Все до единого с огромным интересом наблюдали за представлением, которое они с друзьями тут устроили. Включая драку.
Че-е-е-е-р-т!
Он всё видели. Всё слышали. С самого начала и до конца.
Оценивали. Делали собственные выводы.
Лиза до такой степени растерялась, что оказалась не в состоянии отыскать среди бесконечного множества чужих лиц хоть одно знакомое!
И желательно Похомовское. Но увы! Не с ее удачей. Она элементарно не запомнила, с какой стороны доносился его голос.
— Скоро узнаешь, — отмахнулся Мага и тут же обратился к присутствующим. — Ну что, братва, гуляем дальше?
— Жучара ты, Дуда! — хохотнул кто-то из толпы. — Гляньте на него! Пока мы горькую хлещем, он уже с девчонкой познакомился. Потанцевал, покрасовался, раздеться перед ней успел, да под крылышко к себе по-тихому и захапал! А нам, значит, гуляйте дальше. Ну-ну!
По сути, мужчина был прав. Объятия Дудаева напоминали именно орлиное крыло, которым он отгораживал ее ото всех. В том числе и от Соколовского. Так сказать, открыто демонстрировал свое покровительство.
— Слюни подбери! — громко загоготал Мага в ответ. — Делиться-то я не намерен.
— Вот засада! — не унимался активист. — Тогда хоть представь меня ей, что ли!
— Чего ради?
— Пф! Не каждый день Шмелю в морду песком швыряют и расправой Похомовской грозят. Залюбовался строптивицей!
— Да, — согласился «покровитель», — характер – не забалуешь!
— Есть в кого, — поддержал кто-то еще, опрокидывая в себя стопочку. — Покойся с миром, брат!
Толпа вдруг ожила. Загудела, точно пчелиный рой, множеством мужских голосов.
— Как ни крути, а чуйка-то отцовская! Видали?
— Согласен. Ничем ведь себя не выдали – тихо сидели. А она стоит и прямо в нас пальцем тычет. Я охерел малость!
— Жаль, что девка. Он достоин был наследника!
— Еще как жаль! Сын есть сын.
— Да брось! Хороша же, чертовка.
— Хороша, да не наша!
А вот это уже было обидно…
Словно кипятком в лицо плеснули, в очередной раз намекая, какая она все же ничтожно слабая… в отличие от представителей сильного пола.
Как ни пыталась, сдержаться не смогла:
— Между прочим, ваша матушка когда-то тоже была девкой! И если бы не она, вы бы сейчас здесь не стояли! И так, чисто для справки, мой папа был очень-очень счастлив, когда я у него родилась! Лучше уж дочь иметь, чем вообще никого после себя не оставить!
Пожалела она о своем поступке в тот же миг. Повисла такая гробовая тишина, что зазвенело в ушах, и все взгляды вновь устремились в ее сторону. Покраснев подобно раку – до кончиков волос, Лиза нервно сцепила пальцы в замок, но запретила себе убегать поджав хвост. Наоборот, настырно свела лопатки вместе, выпятив вперед грудь, и гордо вскинула подбородок.
— Красиво тебя, Сивый, уделали! — попытался кто-то разрядить накалившуюся обстановку спустя некоторое время. — Будешь в следующий раз следить за помелом своим, шутник херов!
«Шутнику» на первый взгляд было около сорока пяти лет, и он правда выглядел очень «сивым». А теперь еще и серьезным до жути.
— Не серчай! Обидеть не хотел, — произнес он, точно оправдываясь. — Сказал как есть!
Лиза судорожно втянула в себя воздух, прежде чем нашлась с ответом:
— И вы зла не держите, — вернула его же тоном. — Я все понимаю, но… мне безумно хочется верить, что отец был мне рад! И никто не убедит меня в обратном!
— Выпьешь с нами за упокой бати?
Она отрицательно замотала головой, ощущая, как к горлу подкатывает тошнота при одном упоминании об алкоголе:
— В другой раз. Я уже и так слишком пьяна…
— Да ладно тебе! — прицепился, как тот клещ, явно намереваясь добиться своего. — Рюмкой больше – рюмкой меньше. Не заметишь даже!
— Его же не стало… осенью, — привела последний аргумент, — рано поминки устраивать!
— Сивый, ты внезапно оглох? — ощетинился Дудаев, о существовании которого Лиза благополучно позабыла. — Могу лично вдолбить в твою голову ее слова, если не доходят!
Ой, не нравился Лизе этот разговор… приобретающий агрессивные нотки.
— Аркадий Михайлович? — громким, но вибрирующим от напряжения голосом она позвала Похомова, остро нуждаясь в его присутствии и лихорадочно выискивая повлажневшим от волнения взглядом среди незваных гостей. — Где вы? И какого черта вы тут устроили?
Очевидно, понимая, что без его помощи никак не обойтись, Мага мягко повернул ее голову в нужном направлении. Наконец Лиза увидела Похомова. Мужчина расслабленно откинулся на спинку стула и, с наслаждением затягиваясь сигарой, как-то по-особенному разглядывал Лизу. Она всегда с трудом понимала взгляды Аркадия Михайловича, и этот раз не стал исключением.
—
