Реквием по любви. Грехи отцов - Людмила Сладкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всего секунда понадобилась ему, чтобы придумать очередную увеселительную выходку. Подойдя вплотную, запел одну из популярных матерных частушек. При этом Гордеев знатно кривлялся, изображая из себя… ну очень крутого певца.
Без поддержки друг не остался – Соня начала подпевать ему и хлопать в ладоши, отбивая нужный ритм. Им же с Викой не осталось ничего, кроме как заливисто и неприлично громко визжать от смеха, наблюдая за этой самодеятельностью.
— Сумасшедший! — Лиза поспешила насухо вытереть лицо от подступивших слез – столь сильно хохотала.
И вдруг все изменилось. Алмазова, закатив глаза, прохныкала:
— Ч-е-р-т! Ну надо же, такой момент испортить!
— Ага, — язвительно заметила Виктория. — Кто бы сомневался вообще! Мы с Тамарой ходим парой…
— Вы чего это? — Лиза настороженно переводила взгляд с одной подруги на другую.
— Час от часу не легче! — внес окончательную ясность Гордеев. — Полюбуйся, Лиза. Твой припадочный прикатил!
Боже!
Дышать внезапно стало нечем – грудную клетку точно стальными прутьями стянуло. И все же она нашла в себе силы и развернулась в ту сторону, куда уставились все без исключения присутствующие.
О, да! Прикатил!
Причем не просто прикатил. Это слишком медленное определение его стремительного передвижения в пространстве. Дмитрий грозным ураганом приближался… к Матвею! И судя по выражению его лица и полыхающему первобытной яростью взгляду, ее мужчина сейчас был способен на убийство. За ним, как и ожидалось, следовал Сокол, явно пытаясь сдержать или образумить друга. Но выходило у него очень-очень плохо.
В этот миг лишь одна мысль настойчивым набатом пульсировала в ее сознании:
Господи! Спаси наши головы!
Глава 30
Лизе резко поплохело.
Мышцы от напряжения одеревенели, превращая ее в бездушную статую.При всем желании она не смогла бы сейчас пошевелить и пальцем. Лишь взбесившийся до крайности пульс и тяжелое рваное дыхание выдавали в ней признаки живого человека.
Пусть она и не понимала, что происходит, однако испугалась жутко, внутренне содрогаясь от ужаса.
Еще бы!
Дмитрий молниеносным движением схватил Верещагина за грудки. Точно нашкодившего котенка встряхнул, а затем резко притянул к себе. Рывком. Нос к носу. Удерживал он его одной левой, но судя по всему… довольно сильно, ведь послышался характерный звук трескающейся ткани, сминаемой его стальным кулаком. Наверняка рубашка Матвея тут же разошлась по швам. Причем последний даже вырваться не пытался. Нет! Он с невероятно умиротворенным выражением лица погладывал на противника и нагло улыбался. С неким превосходством. Словно… намеренно провоцировал Похомова.
— В чем дело? — первым из оцепенения вышел Данила, обращаясь, как ни странно, к Соколовскому. — Что за нах?
— Ты меня спрашиваешь? — воскликнул Пашка возмущенно. — Ехали себе спокойно. Потом Гордей позвонил, и все, бл*дь – Борзый с катушек слетел! Осатанел на ровном месте!
О, нет. Только не это. Мамочки!
Лиза оцепенела. От волнения зубы принялись отбивать чечетку, абсолютно игнорируя ее жалкие попытки успокоиться.
Что Алексей рассказал ему о происшествии на озере? Что именно?
Неужели Дмитрий подумал, будто они с Матвеем?..
Проклятье!
Казалось, кожа покрылась толстой коркой льда – столь зябко стало вдруг. Умом она понимала – нельзя вмешиваться даже с целью расставить все точки над «i». Нельзя оспаривать его авторитет на глазах у всех. Нельзя ненароком выдать своих истинных эмоций. Однако чувство вины, взявшееся черт знает откуда, словно кислотой жалило вены. Устраивало пепелище за грудиной, причиняя боль.
Из-за нее все! Все из-за нее…
Девушка меньше всего на свете хотела, чтобы кто-то из них пострадал.
Особенно Похомов!
А он непременно пострадает, ведь его противник далеко не слабак!
Ноги ее уже не держали.
Не доверяя самой себе, Лиза обессилено рухнула на ближайший свободный стул.
И очень своевременно… колени все равно предательски подкосились бы! Почему?
Все просто: в следующую секунду Дмитрий заговорил.
Напряженно и тихо. Слишком тихо!
Вероятно, для того чтобы присутствующие не смогли разобрать ни слова.
Но и на таком расстоянии Лиза в полной мере ощутила на себе всю мощь его властной подавляющей ауры. Невероятно жесткий тон и безжалостные резкие фразы, сравнимые разве что с тяжелыми ударами молота по наковальне.
Почему Похомов отчитывал его – неизвестно, однако Матвей мгновенно поменялся в лице.
От напускного спокойствия в нем не осталось и следа.
Лишь полыхающий неприязнью взгляд.
Лишь поза, выражающая протест и готовность к нападению.
Не вмешиваться! Ни в коем случае… не вмешиваться!
Повторяла она про себя беспрестанно.
Подобно молитве.
До боли кусая пересохшие губы.
— Ставлю на психованного! — с уверенностью бывалого эксперта восторгался Андрей, потирая руки. — Ох, Похомов его сейчас у-д-е-л-а-е-т!
— Не торопись! Второй тоже мускулами не обделен, — скептически заметила Соня. — И с точки зрения физической формы, чисто на мой взгляд, подготовлен гораздо лучше Дмитрия.
— Зря ты! Дима очень… прямо очень быстрый, — не осталась в стороне и Соколовская, — и если бы действительно хотел причинить вред, Матвей бы уже корчился на земле. Без преувеличения! Видимо, что-то его сдерживает…
Ага! Конечно!
Нихрена ее мужчину ничего не сдерживало, потому что в тот самый миг… сразу после отрицательного кивка настырного Верещагина на какой-то… очевидно, важный вопрос – Похомовзамахнулся для удара.
И амплитуда того самого взмаха выглядела чудовищной.
Ее сердце сжалось до предела, ухнув в пропасть. Во рту пересохло.
Казалось, даже время – и то замедлило свой ход!
На душе стало гадко. На языке – горько.
Одно дело наблюдать за Дмитрием, когда тот дерется… защищаясь. И совсем-совсем другое – знать: сейчас он целенаправленно избивает человека! Не такого уж плохого человека, честно говоря. Твердолобого, но не плохого.
Господи, а если… если Матвей тоже причинит ему вред?
Вдруг окажется сильнее?
Будучи не в состоянии выдержать подобного зрелища, сохранив при этом целостность рассудка, Лиза спрятала лицо в дрожащих ладонях и громко всхлипнула, судорожно втянув в себя воздух.
Почему же так тихо? Почему никто даже не пытается их остановить?
Она чувствовала себя вулканом, готовым извергнуться в любую секунду. Благо голос Соколовского, непринужденный и… в некоторой степени спокойный, отвлек ее от тягостных мыслей:
— Здорово, мужики! Хорошо сидим, — выказав уважение присутствующим, Пашка переключил внимание на нее. — Привет, рыжая!
Осторожно, с особой медлительностью Лизавета отняла руки от лица.
Представшая взору картина повергла в шок.
Похомов замер, услышав слова друга. Именно замер, занеся кулак над головой Верещагина, но так и не
