От чести и славы к подлости и позору февраля 1917 г. - Иван Касьянович Кириенко

пропаганды народного суверенитета, под видом учредительного собрания (как будто бы одного было мало), а то и просто прямого отрицания исторической царской власти. Но отступничество от Царя есть отступничество от России.

Говорят о свержении большевиков и одновременно хотят революцию начать сначала. По иронии судьбы, появились даже и монархисты, готовые служить республике. Некоторые из этих монархических оборотней договорились до призыва к сотрудничеству именно с теми силами, которые Россию погубили. На смену Милюкову и его партии народной измены приходят новые фигуранты, в надежде получить доллары или просто по глупости.

Между тем история России неотделима от истории самодержавной монархии и православной церкви. Россия и монархия суть понятия неотделимые; Россия и православие суть понятия, связанные между собой. История России приостановилась с падением монархии.

Подпись Государя под документом об отречении была достигнута в обстановке, исключающей свободное волеизъявление. Между тем от народа и, главное, от армии, было скрыто, что Государь не имел права отрекаться от престола. Наши основные законы не знают отречения, если даже принять, что оно могло быть дано добровольно, то в этом случае, как и после смерти, престол переходит по наследству. В таком случае и передача престола Великому Князю Михаилу Александровичу, минуя наследника, была актом, не имеющим законной силы. Это отлично понимали знатоки государственного права Набоков и Нольде, сфабриковавшие уже настоящую фальшивку, которую Львов и Родзянко уговорили Великого Князя подписать и в силу которой он отказался от престола, впредь до решения учредительного собрания.

Сам В. Набоков признает, что такого рода передача была блефом. «Русский престол не вотчина», – говорит он в своих «Воспоминаниях». Права на престол не подлежат передаче и, в лучшем случае, если даже признать таковые за Великим Князем Михаилом Александровичем, то он мог отказаться только за себя и в этом случае престол переходит к следующему законному наследнику».

Но как раз этого-то и не хотели организаторы переворота. Не имеющий никакой силы документ был представлен стране как основной закон, и до сей поры имеются люди, придающие ему значение. Категория обманутых людей весьма обширна, но есть и не только обманутые, существуют и обманщики. Особенно прискорбно, что зараза непредрешенчества проникла и в среду некогда доблестных офицеров императорской армии, из которых многие спешат отречься от принципа самодержавия в угоду прислужникам февраля, уничтоживших честь и славу России.

Итак, если авторы манифеста, подписанного Великим Князем Михаилом Александровичем, знали, что его законная сила равняется нулю, то почему же разные апостолы доктрины непредрешенчества продолжают толковать о том, что волеизъявление народа решит судьбу России? Она нужна февралистам для оправдания их отречения от престола, который является символом национального единства. Вот почему им было нужно выбросить скорее в мусорный ящик священный лозунг: «За Веру, Царя и Отечество» и заменить его псевдолозунгами из арсенала французской революции.

Пусть обманутые люди рукоплещут от восторга непредрешенческим предательским лозунгам и призывам, а мы скажем, что все, что идет от февраля, заключает в себе преддверие окончательной гибели России.

На этом пути спасения нет. Залог спасения России и ее возрождения лишь в освобождении от яда непредрешенчества и аполитичности; спасение придет тогда, когда русские люди вернутся к Царю и историческим заветам. Россия воскреснет, когда в сердце каждого русского человека воскреснут слова: не умерло царство российское.

В. Мержеевский.

(Владимирский Вестник, № 40)».

В подтверждение слов В. Мержеевского привожу из журнала «Православная Жизнь» стихи, ясно доказывающие, что в русском народе, живущем в советском аду, не умерло царство российское.

ГОЛГОФА ВЕЛИКОЙ РОССИИ[2]

Где стесняя простор,

Груды каменных гор.

Среди горной уральской стихии,

На вершине горы,

Где летают орлы,

Есть Голгофа Великой России.

В восемнадцатый год,

Обезумев, народ

Допустил то кошмарное дело:

Он царя своего

И семью всю Его

Палачам передал для расстрела.

Днем там ветер шумит,

Вещий ворон кричит,

И под кедры, в прохладные тени,

На полуденный зной

В безопасный покой

Отдохнуть прибегают олени.

Но как ночь настает,

Император встает,

Из могилы выходит с семьею,

И идут по камням.

По корням и по пням

На Голгофу тернистой тропою.

И с поникшей главой

Цесаревич больной

Сам не может взойти на вершину,

Император в пути

Помогает взойти

На Голгофу любимому сыну.

Там, подняв к небу взор,

На коленях, средь гор

За Россию молитву возносит,

И за русских за всех,

И за тяжкий наш грех

Перед Богом прощения просит.

И над их головой

Звезд венец золотой.

Как лампада, на небе сияет,

И из ярких лучей

Семь зажженных свечей

На Голгофу с небес посылает.

У царицы из глаз,

Как уральский алмаз,

Льются крупные горькие слезы;

И где слезы текли,

Там из жесткой земли

Вырастают прекрасные розы.

У царевен глаза,

Как небес бирюза,

Заливаются горькой слезою —

Как цветок голубой

Незабудки лесной

Смят безжалостно бурной грозою.

И всю ночь там они

На молитве одни

Напрягают последние силы;

Но как солнца восход

Озарит небосвод,

Все обратно уходят в могилы.

И опять у скалы,

Лишь летают орлы,

И шумят старых кедров вершины,

И о звонкий гранит

Горный ветер гудит

И сметает песок из долины.

И сочится она,

Алой крови полна,

Эта страшная русская рана;

Льется крови поток

На российский песок

По капризу лихого тирана.

Но давно уж молва

По России пошла,

Что окончатся наши мученья,

Когда вместе с царем

На Голгофу пойдем

И испросим у Бога прощенья.

И очистит Господь

Нашу душу и плоть,

И изгонит все беды лихие,

И над нами, как встарь,

Будет вера и царь,

И воскреснет былая Россия.

* * *

Но вот приближается проклятый февраль, нарушивший все заветы и преданья. Я не употребляю слово «традиции», это слово не